Откуда приходят люди в этот мир? - С. Добрунов

– Катя! – нарочито громко крикнул он на весь корридор, заметив её у дверей. Все на мгновение смолкли от крика и посмотрели в его сторону, повернулась и не заметившая его, как ни странно, а, может быть, и совсем не странно, Катя. Прищурившись, слегка окинув немым взглядом застывших в изумлении товарищей, Катя подошла к окну и молча остановилась перед ним.

– Добрый день, знаешь, я пришел извиниться за вчерашнее. Я не прав, прошу, прости, – Глеб приложил к груди ладонь и склонил голову.

Изумлённые студенты с открытыми ртами наблюдали эту сцену. Катя молчала, только отвела глаза в сторону.

– Катя, я не спал всю ночь, не понимая, как такое могло сорваться у меня с языка. Прости! Прошу! – он вытащил из-за спины букетик нарциссов.

Увидев цветы, Катя улыбнулась одними губами, глаза загорелись.

– Губа-то пухлая ещё, – сказала она мягко, принимая цветы, – надеюсь, до свадьбы заживет. Правда, «общаться» будет трудно пока, – она опять злобно взглянула на него.

– Я надеюсь, что не заживет, не успеет.

– Что не успеет? – не поняла Катя, нюхая цветы.

– Не успеет зажить губа.

– Почему?

– Катя, я прошу тебя, выходи за меня замуж, – он взял её за руку, – сегодня, прямо сейчас.

Она удивилась, глаза её ещё больше увеличились и раскрылись, через щелку между тонких губ блеснули два ряда белых зубиков.

– Что, прямо здесь?

– Нет, конечно, пойдем куда нужно и зарегистрируем законный брак, станем мужем и женой.

Они некоторое время смотрели в глаза друг другу, так что каждый видел своё отражение… Наконец она покачала головой, словно, взвесив всё, решила отказать, и сказала:

– Пойдем…

Прямо сегодня, сейчас пожениться не получилось. В ЗАГСе у них взяли заявление и выдали приглашение на бракосочетание в виде пакетика с изображением аиста, несущего в клюве младенца… Приглашение на бракосочетание через два месяца.

Как дети, у которых отняли любимую игрушку, они молча шли, просто брели по улице, потупив головы, оба расстроенные. Глеб опомнился первым и, решив как-то успокоить Катю, сказал:

– Катя, а давай отметим это событие, – он указал на пакетик, который она теребила в руках, – давай выпьем… кофе. Здесь, за углом, хорошая кофейня, даже есть бар. Посидим, поболтаем.

Катя молча кивнула головой…

Они оба направились к угловому, самому дальнему столику, словно договорившись друг с другом, чтобы меньше кто видел их потухший вид, хотя в это время всё равно в кафе никого не было и, как ни странно, официант появился быстро.

– Два кофе черных, мне двойной, а девушке – одинарный, – сказал Глеб, вопросительно взглянув на Катю, словно спрашивая её одобрения. Она молча кивнула.

– У нас кофе по-турецки, придётся подождать чуть-чуть, пока приготовлю, – ответил официант.

Катя и Глеб послушно кивнули. Катя вдруг неожиданно как-то спросила совсем без надежды:

– А нет ли у вас сока манго?

– Конечно, есть и даже холодный! У нас есть всё, – широко улыбаясь, довольный произведенным эффектом, гордо ответил официант.

– И мне сок ещё… тоже, – добавил Глеб.

Официант удалился с высоко поднятой головой.

– А что такое сок манго? – спросил Глеб Катю тихо, почти шепотом, словно не хотел, чтобы его кто-то услышал.

– Как, ты не знаешь? – глаза Кати опять засветились, заблестели, зубки сверкнули, натянув губки в веселой улыбке. – Ты никогда не слышал о манго?

– Правда, нет, я же комбайны строю, – он увидел оживление Кати и словно только сейчас почувствовал её присутствие после шока, перенесенного в ЗАГСе.

Вот она, его теперь Катя, ещё не жена, но уже невеста. Она, как Гагарин, перешагнула из одного звания в другое, миновав должность (может, не должность, а статус?) девушки. Была просто знакомая и стала сразу невеста, жаль, что не жена, правда.

Катя тоже наконец-то почувствовала, что Глеб теперь её жених, а не знакомый носильщик с автовокзала, и заговорила так энергично, что веснушки задвигались по пухлым щёчкам, вызывая умиление у Глеба.

– Манго – это плоды растения семейства «сумаховые», растёт в основном в Индии, кожура окрашена в красный, желтый или зелёный цвет, в зависимости от сорта, а вот мякоть и сок всегда желтоватые. Очень вкусный. Я его очень люблю, ты что, никогда не пробовал?

– Нет, и понятия не имел, что такое вообще есть.

– А знаешь, самый вкусный сорт называется «Альфонсо», что переводится как дамский угодник.

– А может, «Бабник»? – лукаво перебил Глеб.

– Это ты бабник, специалист по «общениям», – блеснула зубиками и глазами Катя. Глеб засмеялся. Им становилось легко и уютно друг с другом здесь, за угловым столиком в кафе. Что-то новое, ещё неведанное, как-то связанное со странным словом «Манго» появилось где-то здесь, в зале, и постепенно приближалось к ним обнимая и обволакивая их своим сладостным чувством и вкусом.

Официант действительно быстро принёс две чашки кофе, большую и маленькую, и два больших, грамм по триста, высоких запотевших стакана, наполненных желтой и тягучей как желток жидкостью. Кофе пить, конечно, пока не стали, а сразу принялись за сок. Глеб первым отхлебнул глоток холодной вязкой жидкости: немного терпкая и сладкая одновременно, она обволакивала рот изнутри незнакомым вкусом того нового и ещё неизвестного, но уже такого родного и близкого.

– Знаешь, у этого сока вкус любви, – серьезно и без иронии произнёс Глеб и отхлебнул ещё глоток, – вкус ещё приходящей только любви, вкус ожидания свидания, который ещё слаще, чем само свидание, вкус нежности, вкус желания… желания любить.

Он смотрел на Катю, а она маленькими глотками, словно только губки свои макала, пила сок, вся превратившись в слух. Да, женщины любят ушами и любят поступки своих мужчин. Того, что сказал и сделал сегодня Глеб, она ждала с тех пор, как помнит себя. И пусть их совместная жизнь началась с отказа поженить их, но она началась именно сегодня, сейчас, вместе с выпитыми глотками сока манго.

Глеб Сергеевич

Глеб Сергеевич все ещё стоял у полки с пакетами соков, погруженный в сладостные воспоминания начала такой большой и такой короткой любви. Катя ещё раз макнула губки в сок, положила вдруг руку на затылок, отставила стакан и как-то тихо, одними губами почти застонала и закрыла глаза.

– Что с тобой? – спросил он, даже испугавшись.

– А так, когда упала вчера во время драки, ударилась затылком об лёд, там теперь шишка и иногда болит.

– Ничего, пройдёт, теперь до свадьбы заживёт и твоя шишка, и моя губа, – пошутил он и стукнул своим стаканом об её и допил свой сок до дна.

Но не прошла та шишка, не зажила…

Катя и Глеб

Они стали встречаться каждый день. Не было тогда ещё сотовых телефонов. Созвониться, связаться друг с другом было не так-то просто, как теперь. Свидания назначали в определённых местах и в определённое время. Для них таким местом стало кафе на Энгельса, где подавали сок манго. Со временем все официанты знали их, и если кто-то из них приходил раньше, то ему несли два стакана сока сразу, потому что второй должен был появиться следом. Глеб и Катя стали своеобразным символом кафе, брендом, а для Кати и Глеба таким специальным символом, имеющим тайное значение только для них, стали стаканы с соком манго. Глеб с особым умилением, даже с упоением смотрел, как Катя макает свои губки в сок, наслаждаясь его вкусом. Та тоненькая нить, которая протянулась между ними, когда Глеб свернул на главную, освещенную и очищенную аллею парка и взглянул на Катю, тянувшую сумку, становилась с каждым днём крепче и крепче, и оба цепко и нежно держали каждый свой конец, боясь «порвать и повредить волшебную невидимую нить…» Поначалу они просто изучали друг друга, аккуратно ощупывая словами прошлое и настоящее каждого, постепенно и ненавязчиво проникая в душу друг к другу.

…Март заканчивался, иногда наступали уже теплые деньки, и настойчивое солнце рвало плотную пелену облаков и обдавало землю ярким ослепительным светом. Снег начал таять, превратив улицы и тротуары в месиво из снега и воды. Пешеходы в промокшей обуви аккуратно переступали, выбирая сухие места, всё же больше радуясь первым атакам весны на уходящую зиму, чем слякоти. Постепенно светало раньше, а темнело позже. Днем, особенно, когда солнце освещало тёплыми лучами землю и гнало прочь с неба тяжелые облака, все сильнее и громче раздавалось щебетание и трель тоже радующихся теплу птиц. Весна рвалась в природу, стучалась в жизнь людей, наполняла мир предвкушением грядущих перемен и вечной радостью ожидания счастья.

Больше не было надобности прятаться от непогоды в кафе. Глеб всегда провожал Катю в общежитие через парк, по той аллее, где снега уже почти не осталось, ветки деревьев тяжелели и гнулись под весом набухающих почек, и только место «дуэли» скрывалось ещё под толстой коркой льда; кое-где на нём чернели пятна Глебовой крови. Несмотря на решительность в обращении с женщинами прежде, наглость даже при первом посещении общежития, сейчас Глеб вел себя нерешительно и боялся прикоснуться к Кате – столь невинной, наивной и красивой была она теперь. Под солнцем и веснушки горели ярким огнём и глаза синели ещё больше и губки изгибались изящнее, блистая ровными белыми зубиками. Катя горела, сияла, торжествовала вся от неожиданного и такого жданного счастья. Да и целовалась она только один раз, когда ещё училась в школе, плохо и неумело и ей не понравилось. И она ждала настоящего поцелуя с ним, с Глебом, такого, каким Рет Батлер целовал Скарлет, но Глеб почему-то даже не пытался прикоснуться, как будто боялся чего-то. Они уже пересмотрели все фильмы во всех кинотеатрах, побывали и в театре, и на выставках и даже в цирке, посещали регулярно эстрадные концерты; Глеб был вежлив, проявлял заботу, заваливал цветами, всякими вкусными конфетами, но ближе чем на пять сантиметров не приближался.