Амур с оптической винтовкой - Галина Романова

Он встал под дверью ее спальни и прислушался. И подумал, что, не дай бог, она знакомых таксистов просит водки ей привезти.

– Я слушаю, слушаю! И не перебиваю! – громко произнесла мать, когда его ухо прижалось к ее двери. Помолчала. А потом со злостью воскликнула: – Да что ты?! И не знаешь?! Хочешь, я тебе скажу?!

Снова тишина, нарушаемая скрипом старого деревянного кресла, стоящего в углу в ее комнате. Кресло было раритетным, доставшимся отцу от деда. Стояло в их комнате музейным экспонатом. Мать на нем, на памяти Романа, не сидела ни разу. Утверждала, что сидение на нем напоминает пытку. Чего сейчас уселась? И с кем говорит? И телефон-то, телефон откуда?! Она свой год назад пропила за семьсот рублей. Так ему сказала. Может, просто потеряла?

– Не смей, сволочь!!!

Рома вздрогнул от резкого материнского крика после тишины, разбавляемой лишь скрипом старого деревянного кресла.

– Не смей втягивать его в свои грязные дела!!! Не смей, или я… – Она замолчала, видимо, ее перебили. И потом вдруг: – Я знаю, гад, под каким могильным камнем ты его спрятал. Сказать адрес безымянной могилы?..

Глава 3

– По статистике, дорогой, вы самые неустроенные в семейном плане люди, – проговорила Наталья, сбрасывая с кровати длинные ноги и поднимаясь чрезвычайно грациозно.

Спинка прогнута, попка зазывно оттопырена. Наверняка репетировала подобный подъем не единожды. Наверняка знала, как он отреагирует. Он и отреагировал. Тут же поймал ее за коленку, дернул на себя и снова заставил улечься на соседнюю подушку. И не выпускал потом из кровати полчаса. Выдохся и тут же задремал. И, как следствие, проспал запланированную с Лешкой рыбалку. И Наталья, как и хотела, получила его к завтраку, над которым долго трудилась.

Молодец! Все продумала! Хитрая. И главное, упрекнуть ведь не в чем. Он сам ее схватил, сам проспал. Самому теперь и перед Лешкой извиняться. Его пропущенных вызовов Артем насчитал с десяток. И одно пропущенное сообщение, в котором друг утверждал, что их дружбе на этом конец, что его закадычный друг Артем последний скот и что променял его на…

Дальше было не очень прилично, и Артем поспешил сообщение удалить. Если Наталья, не дай бог, прочтет, она из кожи вылезет вон, но на самом деле их дружбу похоронит, тщательно все продумав и обустроив все так, что упрекнуть ее будет не в чем.

– Доброе утро, – проговорил он неуверенно и окинул взглядом стол. – Ничего себе! Гостей ждем?

– Нет. Все для тебя, дорогой. – Девушка, на которой он уже полгода собирался жениться, но всякий раз почему-то откладывал, лучезарно улыбнулась. – Прошу к столу.

Каша, омлет, блинчики, сок в графине, кофе в кофейнике, еще творожный крем, взбитый с замороженной черной смородиной, сметана. Все это еле уместилось на его обеденном столе. Артем со вздохом оседлал стул. И тут же вспомнил свои прежние холостяцкие завтраки с Лехой в «стекляшке», через дорогу от отдела.

Что они там обычно ели? Что придется? Правильно! То глазунью с желтком, подернувшимся окаменевшей сморщенной пленкой. То манную кашу с комками и запахом пригоревшего молока. То пончики или беляши, плоские и жесткие, как подошва. Оладьи тоже там случались со сметанной каплей вприкуску. Все стоило гроши. Съедалось залпом. И даже казалось сносным.

Потом там все поменялось. Поменялся персонал, поменялись завтраки и поменялись цены на них. Старые пластиковые столы заменили деревянными, застелили скатертями, поставили салфетки. И неожиданно им с Лехой перестало там быть вкусно.

– Может, мы с тобой какие-нибудь ущербные, Тёма? – с тоской чесал отраставшую за три часа щетину напарник. – Красиво ведь стало, вкусно. Это тебе не манная каша с комочками! И не остывшие сырники с кусочками непромешенного творога. А нам «стекляшку» жаль. Что с нами не так?

Артем, честно, не знал. Но по «стекляшке» тосковал тоже.

– Что-то не так, дорогой? – Наталья, в миленьком домашнем костюмчике ярко-красного цвета, удивительно оттенявшем ее жгучую красоту, потянулась к нему через стол. – Тебе не вкусно?

– Все замечательно, – пробубнил он с набитым ртом, даже не поняв, что только что положил себе в рот. – Ты умница.

И он не врал. Наталья была умницей. Во всем. Упрекнуть было не в чем.

– Спасибо. – Она тепло улыбнулась и вдруг спросила: – Леша не звонил?

– Звонил, – ответил он тут же и подозрительно сощурился. – Только почему-то я не слышал его звонков. Не знаешь, почему?

– Тёма-а-а… – Она рассмеялась красиво и игриво и погрозила ему пальчиком. – Ты все забыл? Ты же вчера вечером, когда тащил меня в койку, сам поставил на беззвучный. Забыл?

Сам? Когда? Вечер, вечер, вечер…

А что было вечером? Он пришел со службы поздно. Принял душ, поужинал. Потрещал с Лехой. Договорились на утро на рыбалку. Потом Наталья перед ним уселась в чем мать родила. И он завелся. И она! Она, черт возьми, посоветовала ему убавить звонок. Чтобы не мешали. Чтобы не спугнули. И он сам, да, да, сам, своими руками убрал звонок, чтобы не мешали, чтобы не спугнули в самый ответственный момент.

Упрекнуть не в чем! Ее снова упрекнуть не в чем. Как же это она все так мастерски устраивает, а? Он, получается, бредет, будто и не по указке, но как-то так получается, что у нее на поводу. И вроде сам решения принимает, но какие-то почему-то неправильные, не его.

Артем схватил стакан с соком, сделанным из нескольких фруктов, оттого с непонятным приторным вкусом, сразу ему не понравившимся. Прикрылся стаканом от Натальи, не пропускающей ни единого его движения. Внимательно вгляделся.

Что с этой девушкой не так? Почему он медлит? Почему не берет ее в жены? Еще полгода назад купил кольцо, и оно до сих пор у него в сейфе на работе пылится в бархатной коробочке. Постоянно какие-то причины находились, и он оттягивал и оттягивал важный судьбоносный момент.

Она красива? Несомненно! Более чем! Высокая, фигура потрясающая. Ноги бесподобно стройны и длинны. Черные глаза, ласковые, сверкающие. Был бы поэтом, что-нибудь такое сочинил про них, про глаза. Нос обычный, маленький, прямой. Рот нормальный, аккуратный. Скулы, лоб, все в норме. Тоже можно было бы что-нибудь сочинить и про них, умей он. С характером тоже вроде ничего такого. Не истерит, не обижается, когда он задерживается или когда его дергают по вызовам. Ни разу не упрекнула его ни в чем. Хотя, на его взгляд, можно было бы. Кроме алчного секса, он ни на что такое не способен, ни на какую романтику. А девушкам это просто необходимо, Леха говорит. Они без этого жить просто не могут, опять же с его слов. А Наталья не требует. Почему? Ее все устраивает? Или притворяется? Или просто приручает его? Это снова Леха, его цитата.

– Милый, все в порядке? – Наталья тронула его за голое плечо, погладила нежно. – Тебе не нравится сок?

– Почему? – Артем поставил стакан на стол, в нем убавилось на палец.

– Ты почти не выпил.

Между ее бровей пролегла крохотная складочка, Наталья осторожно потрогала ее кончиком пальца, видимо, знала о ее существовании и тревожилась.

– Странный рецепт, в самом деле. Рекомендован, как сжигающий калории. Больше так делать не буду. Хочешь, сделаю тебе другой?

Нет, ну золото, а не женщина! Другая бы сейчас губы надула. Или орать принялась, что он бездушный и неблагодарный. Что она старалась, готовила, пока он дрых. А он неблагодарный просто скот! Это Лехина жена так надрывалась, если он молча что-нибудь сжирал и не нахваливал. А Наталья…

«Тёма, хорошая она, хорошая, – восклицал все тот же Леха, когда Артем вставал на защиту своей девушки. – Но… Но с каким-то подвохом!»

Артем сейчас, в упор рассматривая свою девушку, убей, не находил в ней подвоха. Стройная, в миленьком домашнем костюмчике – штанишки по колено, кофточка без рукавов, сидит себе, нога на ногу, локоточки на столе, смотрит на него с любовью. Не капризная, не обидчивая, не склочная.

Что еще надо-то? Зачем рыть так глубоко?

– Какие планы на день, Тёма?

Наталья встала и начала убирать со стола. Если ее и обидело то, что он почти ничего не съел, она никак это не проявила.

– А какие у нас планы, Натуль?

Он попытался вспомнить, что еще планировал, кроме рыбалки с Лехой, на единственный выходной, выпавший как раз на воскресенье. Не вспомнил. С Наташей точно ничего не планировал. И это снова говорило в ее защиту. Ее снова не в чем было упрекнуть. Не она саботировала его прогул рыбалки. Он сам.

– Я не знаю. – Она встала у раковины к нему спиной, принялась мыть посуду. – Что скажешь? Я со всем соглашусь.

Золото, а не женщина, вздохнул Артем. И тут же вспомнил свою бывшую возлюбленную, с которой, случалось, даже сходился врукопашную. Тина, сокращенное от Кристины, была просто бешеной! И в постели, и в жизни. Она алчно жила, алчно его любила и точно не хотела его делить ни с кем и ни с чем: ни с работой, ни с друзьями. Но Леху, что странно, терпела. И он к ней относился нормально. И никаких подвохов в ее необузданном характере не находил. Считал это для бабы типичным.