Ревизор: возвращение в СССР 5 - Артем Шумилин

— Ему инвалидность оформили? — поинтересовался я.

— Да, пришлось. Иначе ясли специальные не давали, — пояснила бабушка.

— Не знаю, интересует ли кого моё мнение, — начал я, вставая из-за стола и опираясь на него руками, — но я считаю, что хватит с ней нянчиться. Надо лишать её родительских прав.

Мама с бабушкой удивлённо уставились на меня.

— Не слишком сурово?.. — неуверенно спросила мама.

— Не слишком. Представьте себе, пройдёт лет пять-десять-пятнадцать, она нагуляется и вернётся сюда! Хорошо, если здоровая и работоспособная. А если инвалидность к тому времени нагуляет или просто пенсионного возраста достигнет, и назначат ей пенсию копеечную из-за отсутствия стажа? Она же сможет через суд Эмму на алименты поставить. И Колю тоже, когда совершеннолетним станет.

— Разве бывают такие алименты? — удивлённо спросила бабушка.

— Если сейчас и нет, так потом будут, — уверенно заявил я. — Семейное право развивается. Все больше юристов считает недопустимым, что выросшие дети не содержат своих старых больных родителей. И это правильно в целом, но не тогда, когда речь идет вот о таких вот кукушках. Которые своих детей другим подкинут, а потом заявятся к ним и потребуют, чтобы за ними ухаживали по полному разряду.

— Ну, вряд ли Ленка до такого додумается… — с сомнением проговорила мама.

— Сама не додумается, так «добрые люди» подскажут. — возразил ей я. — Она же со всякой сволотой якшается, вспомните хоть Кабана ее. И хорошо, если мы ещё здесь будем жить и сможем в суде подтвердить, что она детьми не занималась. А если нас здесь уже не будет? А если Клары Васильевны к тому времени уже не станет? Как Эмма от алиментов на мать отбиваться будет? А так, лишим её сейчас родительских прав и всё. Герман над Эммой опекунство оформит, а Клара Васильевна над младшими. А захочет Ленка вернуться и с детьми жить, так никто ей мешать не будет. Но это ей уроком станет! Нельзя такие вещи с рук спускать.

— Нельзя, — подтвердила бабушка и взглянула на меня так, что я сразу понял, ничего хорошего Елену не ждёт.

Вот и ладненько. Даже если сейчас и не лишат, то, всё равно, разговоры, хотя бы, об этом начнутся. И, рано или поздно, всё решится не в пользу Елены. Особенно, если у её детей финансовые трудности начнутся без причитающихся им пенсий и другой помощи от государства, положенной оставшимся без родителей несовершеннолетним.

Озадачив бабушку с мамой решением вопросов Либкиндов, сам я посвятил почти весь оставшийся день работе на чердаке. Ко мне пришел Игнат, и мы с ним за полчаса согласовали все размеры будущей винтовой лестницы. Передал ему деньги на металл — завтра ему обещали его уже доставить, и он потихоньку начнет варить элементы конструкции. Финальная сборка и сварка будет уже у меня дома на неделе — точные сроки Игнат пока назвать не смог, но ясно, что не раньше, чем я вернусь с олимпиады.

Так что вначале я готовил проем для установки лестницы. Затем расширял люк под расширенный проем, чтобы тепло из дома не уходило. Даром, что по календарю уже второй месяц весны идет, 1971 выдался холодным годом, и снег пока насовсем исчезать с улиц не собирался. Немножко уделил времени затем на обществоведение, химию и французский — по полчаса на каждый предмет. Так заработался, что пропустил поход в баню с мамой и бабушкой — ничего, завтра на заводе в помывочную сбегаю. Это будет быстрее. Хоть и нравился, мне, конечно, семейный поход в баню, но времени он отнимал немерено — а оно у меня в это воскресенье было на вес золота.

В понедельник мы с парнями уже выходили из школы, когда меня кто-то окликнул:

— Павел! Ивлев! Задержись!

Оказалось, это директор меня звал. Мне не приходилось до этого слышать, как он кричит, и я не узнал его, стоял перед выходом из школы и крутил головой по сторонам, пытаясь определить в переполненном вестибюле, кому я понадобился. Хорошо, что Игорь Иванович сам подошёл ко мне.

— Завтра олимпиада в Брянске, — сообщил он, отводя меня в сторону от дверей. — Готов?

— Ну, так… — скромно ответил я, хотя готовился в последнее время к олимпиаде даже больше, чем к выпускным экзаменам.

— Ничего. Главное — не волнуйся и всё вспомнишь, — подбодрил меня он, взяв за плечо. — Нам от РОНО выделили транспорт. Собираемся у школы в семь утра. Смотри, не опаздывай! Ехать далеко, неизвестно, что ещё в дороге может случиться…

— Хорошо. Буду к семи, — пообещал я ему, попрощался и вышел из школы.

Парни, Славка, Мишка и Тимур, и Диана, ждали меня в школьном дворе, тесно скучковавшись и что-то возбужденно обсуждая. Увидев меня, Диана рванулась навстречу.

— Что ему от тебя надо было? — взволнованно спросила она.

— Напомнил об олимпиаде по обществоведению, будь она неладна, — сказал я, спустившись с крыльца к парням. — Завтра очередной тур в Брянске. В семь утра отсюда стартуем. Так что завтра без меня.

Все с облегчением выдохнули и вернулись к обсуждению заданий, а я понёсся на завод.

В бухгалтерии царило столпотворение. Протолкнувшись через толпу возбуждённых женщин, сел за свой стол и стал прислушиваться и присматриваться, пытаясь понять, с чего мне вдруг привалило такое счастье. В прошлый раз такая же толпа была, когда с сапогами разбирались — что в этот раз на кону?

Женщины делили косметику. Откуда она взялась, я так и не понял, но они за неё чуть не подрались. На всех не хватало, выкупить хотели все и всё.

Вспомнились девяностые, самое их начало, как у нас на предприятии на каждый отдел выделяли очень ограниченное количество дефицитных товаров, и мы разыгрывали их. Самое интересное было с обувью. Практически нереально было выиграть нужное. И размер не подходил, и фасон. Мне однажды достались женские туфли, но я ещё не был женат и очень удачно выменял их на мужские в соседнем цеху.

У нас вёлся гроссбух, куда записывали всех выигравших и их выигрыши. Если я уже выиграл женские туфли, то меня в следующий раз к розыгрышу не допускали, пока все желающие не отоварятся. Все были людьми опытными и мудрыми, и понимали, что я их на что-то сменяю для себя полезное.

У моих нынешних коллег такого опыта ещё не было. А страсти накалились нешуточно.

— Дамы, так дело не пойдёт! — вмешался я, когда кого-то довели до слёз. — Пишите свои имена на бумажках. Есть у кого-нибудь вязаная шапка?

— Что ты задумал? — вышла из толпы Ирина Викторовна.

— Будем разыгрывать этот дефицит, — буднично сказал я. — Лотерею устроим.

Женщины быстро поняли идею, разрезали обычный лист бумаги на одинаковые кусочки и принялись писать на них свои имена. И шапка тут же нашлась, держал её в руках, пока все не бросили в неё записку со своим именем.

— А я же за бабушку тут работаю, — пришла мне в голову мысль. — Ирина Викторовна, напишите, пожалуйста, ещё одну записочку с именем Эльвира.

Главбух усмехнулась, но записку мне в шапку бросила.

Попросил Изольду разложить на столе спорные товары: пять помад, две коробочки с тенями, две с румянами и коробочка с духами. Судя по надписям на упаковках, косметика была или импортной, или рижской, я не очень в этом разбираюсь. И не стремлюсь, если честно — пусть женщины сами с этим справляются.

— Итак, мы начинаем! — громко объявил я, как профессиональный аукционист. — Первый лот нашего сегодняшнего розыгрыша помады! Кто будет вытягивать имена счастливчиков?

Я протягивал всем по очереди шапку, предлагая сделать выбор, но женщины шарахались от меня, как чёрт от ладана. Все боялись, что, если что-то для себя вытащат, их потом обвинят в жульничестве.

— Ладно, давай я, — вышла ко мне Ирина Викторовна. Молодец, доказала, что не зря занимает свою должность — есть у нее лидерские качества, есть!

Она вытянула из шапки первую записку, развернула её и зачитала имя. Тут же раздался радостный женский визг.

— Поздравляю! Возьмите одну помаду, — торжественно объявил я. — Далеко не отходите, будет розыгрыш и всего остального.

— А не жирно будет⁈ — взвилась вдруг Изольда. — Кто что-то выиграет, дальше не участвует!

— Справедливо! — подтвердила Ирина Викторовна.

— Хорошо, — согласился я. — И верно, так будет правильно. Следующей счастливой обладательницей помады будет…

Все замерли, показалось, что даже дышать перестали, пока главбух разворачивала записку и зачитывала имя. Опять визг ликования на всё правление. К нам начали заглядывать из коридора другие сотрудники.

Мы разыграли всю косметику,