Сороковник. Части 1-4 - Вероника Горбачева

Он угловой и держится от остальных немного наособицу. По всему видно, возводили его с любовью и удовольствием. Если соседние дома выглядят тупыми возгордившимися купчиками, то этот — аристократ, облачённый в изящные округлые изгибы модерновских фасадов. И смотрится он гораздо представительнее, хоть в нём всего в один этаж с мансардой-студией. Будь у меня такой домище, я бы разместила наверху студию или комнату для вышивки, или что-нибудь в этом роде, потому что застеклена она больше чем вполовину, и можно представить, каково там естественное освещение! Рай для художника или рукодельницы.

Нора ныряет за угол, натянув поводок. Я успеваю мазнуть взглядом по свежей штукатурке забора — интересно, будут красить или оставят так? — и заворачиваю в переулок. Здесь безлюдно и сонно, как в деревне, только цивилизованной. Дорога сужается, переходя в однополосную и поглотив тротуар, машин не видно даже во дворах, да что машин — гаражей не наблюдается! Мало того: нигде нет столь любимых нашим окраинным населением сараюшек и погребов, которые частенько своей непрезентабельностью портят вид ухоженных домов.

В воздухе влажно, как после дождя, и веет горчинкой, странно напоминающей самшит, хоть и не наших краёв этот куст. Кстати, асфальт здесь мокрый и кое-где ещё не просохли лужицы, хотя недели три совершенно безоблачно, ни дождинки, потому и машины поливальные разъезжают. Может, и сюда одна завернула? По знакомству, дорогу полить, чтоб пыль в окна не летела, а больше ей тут делать нечего, потому что городских клумб, засаженных по линеечке областными флористами, нет ни одной.

Что же мы раньше сюда не заглядывали? Много потеряли. Вот уж не думала, что в нашей провинции есть настоящие фахверковые дома и, что интересно, не новые, выглядят, как будто взрастили в своих стенах не меньше пары поколений добропорядочных бюргеров. Выбеленные стены, как и положено, перечёркнуты контрастными балками и чем-то напоминают солдат в портупеях, на окна, обрамлённые ставнями, щедро выставлены горшочки с геранями, гортензиями и фиалками. Колышутся от ветра кружевные занавески, вроде бы и лёгкие, воздушные, а внутрь через них не заглянешь.

Но апофеоз самобытности — соломенные крыши. Они тут не на каждом дому, но уж если есть — коттеджик приобретает вовсе пасторальный облик. А как плотно прилегают друг к другу тюки соломы, травинка к травинке, покрытие толстое, добротное, гладкое! Дождевая вода по такому скатывается, не просачиваясь. С одной стороны, ничего удивительного в соломе нет, сейчас вся Европа помешана на экологически чистых материалах и на аутентичности. Но кто же это у нас такой продвинутый?

Заглядевшись на шедевр местного зодчества, подхожу вплотную к невысокому забору. Любопытная Нора лезет следом и пытается просунуть нос сквозь частые гипсовые балясины, но двор оказывается не без сторожа: лохматая местная псина неопределённой породы, на всякий случай спрятавшись на полкорпуса за будкой, облаивает нас по полной программе, а соседние пустобрёхи охотно ей вторят. Я зажимаю уши. Нора коротко взрыкивает, шерсть на загривке топорщится узким гребешком, и если сейчас вступит в перепалку — нарвёмся на скандал. Оттаскиваю собакина и разворачиваю туда, откуда пришли: пока мы здесь, эта какофония не стихнет.

А всё же, почему я здесь ни разу не бывала? Место интересное, спокойное… гхм… почти, но если заглядывать чаще — здешние Шарики привыкнут и таких концертов задавать не будут. Можно и познакомиться, и подружиться. Пустобрёхство — это службишка, но есть ещё и собачья дружба, а Нора у нас, как и я, существо миролюбивое, контактное.

— Скажите, — окликаю проходящую мимо парочку, — как называется эта улица? Мы тут впервые…

От меня шарахаются как от чумной. Собачки, что ли, испугались? Так она не рычит, не ворчит, добродушно язык вывесила. Тем не менее, молодой человек крепче прижимает к себе девушку, как бы защищая, та собирается что-то сказать, но спутник стискивает ей локоть и увлекает вперёд.

— Чудики какие-то, — делюсь я с Норой. — Не обижайся на них, не все люди относятся к вам адекватно. Однако они вот сбежали, а нам тоже пора, темнеет уже.

Какая досада, что я забыла прихватить мобильник. Сейчас бы позвонила девочкам, предупредила, что задерживаюсь, они, хоть и в игре, но рано или поздно прервутся, вспомнят обо мне, начнут волноваться…

Стоп. Что-то я не догоняю. Вот он, угол забора, который мы обогнули минут двадцать тому назад. Вот прокурорский дом. Вот то, что должно быть после него — растянутая на пару кварталов улица Победы. Но то, что я вижу — не улица Победы.

Ещё не веря своим глазам, прохожу дальше. По обе стороны, как ни в чём не бывало, выстроились пасторальные коттеджи, точные копии тех, что остались за углом. А куда подевались особняки бывшего и действующего мэров? А заброшенный сад, покосившийся штакетник, беседка на углу и далее — ограды в прованском стиле с ирисовыми клумбами и котами? Где они, я вас спрашиваю? Может, я ошиблась и свернула не туда? Давай-ка вернёмся, Нора…

Вот же он, знакомый забор, и ничего я не перепутала. Вот дом, который построил… не Джек, конечно, но кто бы ни строил — зрительная память у меня хорошая. Не могла я заблудиться в трёх соснах, мы и свернули-то всего разок, причём именно здесь! Дабы убедиться, что глаза не обманывают, провожу ладонью по кирпичной кладке, старой, с проплешинами мха, с разбегающимися морщинками трещин. Кое-где бетонные швы раскрошены и зияют дуплами, как больные зубы. Но здесь должна быть штукатурка, серая, неокрашенная, и кирпичу тут взяться неоткуда! И даже если какой-то шутник, вздумавший сколоть за моей спиной штукатурку, умудрился сотворить это без шума, мусора и пыли, то когда бы ему успеть высадить и укоренить этот плющ, что затянул собой треть забора и перекинулся закрученными усиками во двор?

Смотрю на дом — и становится не по себе. Он уже не тот, что раньше. Модерновские вычурные линии распрямились, мансарда потеряла часть остекления, а то, что осталось, сияет в лучах заката цветными витражами. Белый камень в отделке углов порозовел, пластиковые рамы переродились в деревянные. С входной двери исчез синий почтовый ящик с нарисованным трогательным белым голубком.

После недолгих колебаний я решаюсь позвонить и, прикинувшись дурочкой, спросить дорогу. Мол, приезжая, не соображу, куда попала, объясните, как выйти к центру? Впрочем, глупости я несу: приезжие с собаками не ходят. Тогда так, близко к правде: допустим, гуляю в новом месте, заблудилась, телефон не берёт, встретить некому… Достаточно, чтобы постучаться в незнакомую дверь?

Потянувшись к гипотетической кнопке звонка у калитки, застываю с протянутой рукой. В замешательстве смотрю на странное сооружение из бронзы — или под бронзу, сильно смахивающее на то, что обычно болтается у наших бурёнок на шеях. Дверной колокольчик. Старинный дверной колокольчик. И я готова поклясться, что в предыдущем варианте дизайна его не было.