Если бы я был учителем - Наталья Соломко

"Здравствуй, Андрюша!" - и глаза у них добрые.

"Здрасте! - отвечаю я сурово и иду себе мимо. - Вызовите-ка ко мне директора! Что-то его второй день в школе не видать, прогуливает опять?!"

"Да он на совещании был", - заступаются учителя.

"А вот я сейчас разберусь, где он был!" - грозно обещаю я.

Прибегает директор. Очень испуганный. Смотрит в пол.

"Ты меня вызывал, Андрюша?"

"Зайдите ко мне в класс", - говорю я сердито.

В глазах у меня - лед, в голосе - сталь.

Мы входим в класс.

"Так вот зачем я вас вызвал, Владимир Палыч, что-то опять у учителей дисциплина разболталась. Опять они безобразничают на уроках!"

"Боже мой! - бормочет директор. - Неужели опять?"

"Представьте себе! Вчера на географии Юлия Ивановна обозвала Петрова бестолочью! Что это - метод воспитания в вашей школе?"

Директор разводит руками:

"Ох, Андрей, у меня уже просто руки опускаются! Сколько раз я ей говорил! Но, знаешь, ее надо понять - у нее сейчас неприятности дома, помнишь, я тебе в прошлый раз говорил..."

"А может, у Петрова тоже неприятности дома? - укоризненно говорю я. Но он ведь не обзывается..."

Директор молчит, лицо у него несчастное, он вот-вот заплачет, будто он не директор, а маленький обиженный мальчик.

"Да ладно вам! - говорю я. - Чего вы, в самом-то деле! Чем плакать, лучше бы попробовали разобраться, что там к чему, в этой вашей педагогике! Это же просто!"

"Как же! - машет рукой он. - Вот ты сам сперва попробуй, а потом и говори!"

"По-моему, - говорю я, - надо просто быть добрым... Ну... Наверно, надо просто любить своих учеников..."

"Ты с ума сошел! - испуганно бормочет он. - Разве это просто?!"

- До конца урока двадцать минут! - объявляет Анна Михайловна. Поторапливайтесь!

А Ленки и Цыбулько нет и нет! Где они? Может, их в милицию забрали?.. За что?

- Митюшкин, что ты там пишешь? Я же сказала: тебе писать не надо.

Я не отвечаю, пишу дальше.

"...Директор вздыхает.

"Обратите особое внимание на поведение Анны Михайловны, - выговариваю ему я. - Вчера она..."

"Обзывалась?"

"Хуже! Ударила Саньку Лапкина указкой!"

"Какой ужас! - стонет директор. - Какой позор!" - и хватается за голову.

"Немедленно позвать сюда Анну Михайловну!" - распоряжается он.

Ее приводят.

Директор волнуется, краснеет и даже не сразу может заговорить.

"Вы! - наконец произносит он. - Как вы смели?! Как могли, а?!"

Анна Михайловна с ходу начинает шмыгать носом.

"Я больше так не буду... - обещает она. - Понимаете, он..."

"Кто?"

"Лапкин... Он вертелся... а у меня указка в руке была... И... все как-то само собой вышло..."

"Та-ак! - зловеще тянет директор и оборачивается ко мне: - Что будем делать, Андрей Петрович?"

"Я думаю, - говорю я, - пора исключить Анну Михайловну из школы. Довольно мы с ней мучались! Уговаривали, помогали, беседовали... Всякому терпению бывает конец!"

"Простите меня! - в голос ревет Анна Михайловна. - Я больше так никогда-а-а..."

"Нет, даже не просите! - мрачно заявляет директор. - Мне ваши обещания во где сидят! Вот переведем вас в школу для трудных, пусть там с вами разбираются!.."

И тут звенит звонок. Я сдаю свой листок Анне Михайловне.

Где же Ленка и Цыбулько?

Они возвращаются в середине следующего урока.

- Дежурные, кого нет? - спросил физик, начиная урок.

- Цыбулько и Кайгородцевой.

И физик непонятно сказал:

- А-а... Ну это ладно... Они скоро придут.

Что там происходит? Что с ними? Они же ни в чем не виноваты!

Наконец - стук в дверь. Это они. Лица у них - непонятные.

- Ну? - шепотом спрашиваю я Цыбулько.

Молчит.

- Да вы чего?

- Прекратите посторонние разговоры, - требует физик.

- Там только три рубля было... - шепчет Цыбулько.

- А остальные?

- Не было...

И Ленка молчит, лицо растерянное и обиженное.

- Нас обыскивали... - шепчет Цыбулько, моргая. - А потом велели сознаться, где мы их спрятали...

Теперь мы молчим втроем.

- Но ведь там, честное слово, было только три рубля! - потрясенно бормочет Цыбулько. - Я не знаю, где остальные...

Про тетради сначала не вспоминали. Сначала искали только сто рублей. А потом почему-то перестали, и милиция в школе больше не появлялась, а Марья Павловна ходила с надменным лицом и глядела мимо людей. Тут-то вдруг и вспомнили про тетради. И про то, что в тот вечер Ленка прибегала в школу и спрашивала, какая отметка у Соколкова.

Но Ленка ничего не сказала. Тогда позвали Митрия и Митриева отца.

Митрий молчал и плакал. А потом отец ударил его, и он все рассказал.

- Открой, Андрей, пожалуйста... - сказали за дверью.

Нашел дурака! Мы еще издали его заметили, как он идет от школы...

Мы спрятались под столом и сидели тихо-тихо. А он стоял во дворе, за дверью.

- Андрей... - снова сказал директор. - Если ты дома, впусти меня... Мне очень надо с тобой поговорить...

- Не хочу я с вами разговаривать! - закричал я из-под стола. Уходите!

- Зачем ты! - зашипела Ленка. - Молчал бы, и все! Он бы и так ушел!

- Андрей... Ты слышишь меня?

Я не ответил.

- Я прочитал твое сочинение... Слышишь? Я во многом с тобой согласен...

- А мне плевать! - крикнул я.

- Неправда! Ты выслушай меня, не злись. Ведь все это и в самом деле не так уж просто... Я сам раньше думал: вот стану учителем и все у меня будет замечательно... А не получается...

- А я при чем?

- При том! - сказал он. - Любить учеников... Разве просто? Быть добрым!.. А как тебя любить? Тебе ведь никого не надо! Живешь один, книжки читаешь, а остальное тебе безразлично... Ты на людей со стороны смотришь, подмечаешь в них слабости... Холодно рядом с тобой... Будто сам ты - не человек! Так ты всю жизнь проживешь один...

- Ерунда! - зашептал Цыбулько. - Совсем рядом с тобой не холодно...

- Не слушай его! - это Ленка. - Ты же не один!

- Андрей... Но мы тоже... Не правы... Ты извини нас, Андрей!

- Отстаньте вы все от меня! - ору я. - Не надо мне ничего!..

В общем, я убежал. Вылез через заднее окно в огород, перелез через забор - и в лес...

Не мог же я зареветь при Ленке и Цыбулько...

Вот уже неделю я не хожу в школу. Ну ее на фиг! Так хорошо без школы. И не пойду!

Живу я в лугах, с дядькой Самойленко и лошадями. Потому что у дома меня караулит Анна Михайловна.

- Ей директор такого наговорил!.. - взахлеб рассказывает Цыбулько. Кричал даже, представляешь?

Нет, представить нашего тихого, вежливого директора кричащим я не могу.

- У Ленки спроси!

- Он сочинение твое на педсовете читал, - подтверждает Ленка. Говорил, что всем нам... - ну, не нам, конечно, а им! - должно быть стыдно, если ученики так о них думают... А Анне Михайловне велел вернуть тебя в школу.

- И такой решительный по школе ходит!

- А Аннушке сказал: или ты вернешься, или у нее будут большие неприятности! Во дает!

Поэтому Анна Михайловна меня и караулит. Чтоб "больших неприятностей" не было.

- Может, вернешься? - спрашивает Ленка.

Я мотаю головой.

- Как же?.. - осторожно спрашивает Цыбулько. - Так и будешь жить?.. Неученый? А когда вырастешь?..

- В лесники пойду. Там главное - лес знать, а эту алгебру, химию, физику - не надо. А читать я и так умею. В лесу буду жить, ухаживать за деревьями, зверей кормить... И книжки читать в свободное время.

- Страшно в лесу одному... - задумчиво говорит Ленка.

- Нормально. Никто не пристает, не кричит! Даже хорошо!

Это я из упрямства говорю... Утром, когда Ленка и Цыбулько в школе, я скучаю. И разговаривать с лошадьми почти разучился... Конечно, я их люблю, но все-таки они не люди...

Вот бы было здорово, если бы никакой школы вообще не было! А жили бы мы все здесь, в лугах! Ну, хотя бы весной, летом и осенью...

Дядька Самойленко сидит у костерка, молчит, как всегда.

Вот и ночь подкралась незаметно. Потемнело небо, притих ветер, и в вышине тихо засветил сизый месяц.

Я лежу в траве, она теплая, а от земли холод идет.

Кони фыркают.

Ленка и Цыбулько ушли Домой спать.

Вот бы сесть на коня и прискакать прямо к школе... Не сейчас, конечно, - сейчас там пусто, а утром!..

Вот подъезжаю я к школе на своей лошадке, а там все окна нараспашку... А в окнах - наши: Ленка, Цыбулько, Митрий, Афанасьев... Ну и все остальные тоже.

"Привет!" - кричу я им.

"Привет! - кричат они в ответ. - Это ты?"

"Я! - кричу я, привстав на стременах. - Эй, пошли со мной!"

"Куда? - кричат они с готовностью. - Куда ты зовешь нас, Митюшкин?"

"Недалёко! По улочкам все вниз, вниз - там луга... Знаете ведь?"

"Знаем, конечно, знаем!"

"Там кони пасутся... Много - хватит на всех!"

А они глядят на меня из окон школы и кричат:

"Говори, говори нам еще про это!"

"Там трава, - говорю я еще. - И ветер... И видать далеко-далеко... И никто ни на кого не кричит..."

"Ура-а-а! - отвечают они. - Ур-р-р-р-ра! - и начинают бросать из окон свои портфели. - Мы с тобой! Побежали туда, Андрюшка!.."

- Андрей!.. - услышал я, вздрогнул и проснулся. - Эй, ты где?

Было уже утро - солнце, роса. Я затаился в траве.