Я не умру - Александр Годов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты не хочешь говорить? — спросил Тиберий.
Я словно вынырнул из сна и замотал головой:
— Прости, я что-то замечтался.
Тиберий подошел к моему столу, налил в стакан воды и, кряхтя, сел на стул, сделанный из кости филя.
— Что ты меня спрашивал? — спросил я.
— Зачем ты отпустил парня?
Я растянул губы в легкой улыбке:
— Ситуация осложняется, Тиберий. Я не могу каждый анимам убивать приверженцев единого бога. Пора что-то делать. Этот парень… Луций… Я приставил к нему шпионов. Он выведет нас на нужных людей.
— Думаешь, он примется за старое? — фыркнул Тиберий.
— Разумеется. Нам необходимо смотреть на несколько шагов вперед. В скором времени я соберу всех старейшин в замке для того, чтобы задействовать в Юменте преторов-демортуусов.
— Предполагаешь, что кто-то из высокопоставленных преторов пытается посеять ростки новой веры?
Я лишь пожал плечами. Не хотелось мне сейчас об этом говорить. Слишком мало информации, слишком неопределенное будущее…
От меня не ускользнул взгляд Тиберия — недоверчивый и снисходительный. Мой бывший учитель наверняка считает, что я слишком инфантильный для Безымянного Короля, слишком зависимый от собственных чувств. Он не верит, что я могу продумывать ходы на много шагов вперед. Для него я все тот же мальчишка… Однако не стоит спешить мне сердиться на Тиберия. Ведь он — лицо моих солдат. Что на уме у него, то на уме и кудбирионов, и мисмаров, и палангаев, и дворцовых министров. Все они считают меня недалеким, даже несмотря на возраст. Вот уже тридцать три хакима Венерандум во власти ночи, а меня по-прежнему принимают за безусого юнца. С этим пора что-то делать. Но позже…
— Ты опять о чем-то задумался, — заметил Тиберий.
Я налил себе в стакан воды. Тиберий… Милый учитель. Сколько ему уже? Если не подводит память, то в следующем менсе ему исполнится пятьдесят два хакима. Однако он и не собирается уходить на покой. Все также поджар, собран, а борода аккуратно подстрижена. Сколько себя помню, а Тиберий не меняется. Кажется, что он такой же бессмертный бог, как и я.
Его глубоко посаженные карие глаза настороженно осматривали окна и стены.
Если в детстве и юношестве я не замечал в нем минусов, то сейчас прекрасно вижу их. Тиберий слишком поспешен в принятии решений, слишком упрям. Этим позже я и воспользуюсь.
— Ты не устал? — спросил я.
— В каком смысле? — Тиберий нахмурился.
— Да не беспокойся: я не собираюсь отправлять тебя на покой, — засмеялся я. — Я задумался над тем, сколько тебе хакима и поражаюсь бодрости твоего духа. Ты все так же неутомим и энергичен, учитель. Хотел бы и я в столь позднем возрасте быть похожим…
— Ну, не так уж я и стар! — перебил Тиберий. — Взгляни на старейшину Димира!
В королевской комнате зазвенел радостный смех. Порой у меня такое чувство, что Тиберий разговаривает со мной, как со своими палангаями. Услышали бы только старейшины, как тыкает мне королевский прокуратор, то у них бы сердца остановились от волнения. Вот бы была умора!
— И все же я беспокоюсь за тебя, — серьезно сказал Тиберий. — Мы должны казнить тех, кто поклоняется единому богу! Они клятвоотступники.
— Тогда придется перерезать половину Юменты, — возразил я.
— Их не так много, как ты думаешь. Мои шпионы говорят о том, что вера в единого бога не популярна среди обычных жителей. В основном витамы и астульские стражники…
— Вот поэтому я и хочу завтра организовать совет старейшин, — перебил я. Заметил, как нахмурился Тиберий. — Сейчас не стоит забивать голову пустыми домыслами. Если кто-то из знатных прокураторов сеет смуту, то он будет казнен без промедления. Я никого не пощажу.
— Вот слова мудреца! — воскликнул Тиберий.
Раздался стук в дверь.
— Вот и мастер по мечам, — сказал я и улыбнулся, давая понять учителю, что разговор окончен.
Мастер яростно рубился мечом, крутился как юла и отбивал любые мои выпады. Я лишь удивлялся, как ему удается загонять меня в угол, когда он даже не атаковал. За сегодняшний анимам я уже ощутил сильнейший удар эфесом меча по голове — в ушах до сих пор звенело. И хоть мастер был старше меня на десять хакима, однако проигрывал бой не он. Я уже задыхался от тесноты и усталости, сражаясь инстинктивно, словно загнанный зверь.
Бой как всегда проходил в королевских покоях. Места здесь достаточно для того, чтобы сражаться и с десятью воинами. Многим дворцовым министрам не нравится, что я превратил жилое помещение в тренировочный зал. Да и пусть катятся в задницы дагулам! Мне нравится засыпать, чувствуя въевшийся в стены запах пота. Нравится вести аскетичный образ жизни. Мне хватит и одной простой кровати! Единственную слабость, которую я себе позволил — это иметь большой длинный стол из кости филя.
Когда-то в этих покоях было такое богатое убранство, что впервые входивший в помещение министр терял дар речи! Стены украшала золотая лепнина; добрую половину покоев занимала сделанная из человеческих костей кровать; в гигантских шкафах блестела в свете жар-камней серебряная посуда; на подоконниках старейшины выращивали рогерсы (правда из-за сквозняков и из-за недостатка тепла цветы умирали за десять-двадцать потестатемов)…
Я пропустил удар, и мастер врезал мне круглым щитом в грудь. Дыхание перехватило, а в глазах забрезжили звезды. Хватая ртом воздух, я повалился на пол.
— Вы сегодня невнимательны, Ваше Святейшество, — сказал мастер. В его злом голосе была суровая ласка.
— Голова… голова забита политическими делами, Гуфран.
Мастер помог подняться. Нахмурившись, он посмотрел мне в глаза:
— Я могу чем-то помочь?
Я замотал головой.
— Нет.
— Если надо кого-нибудь убить, просто скажите.
На мгновение в комнате повисла тишина. А затем я и Гуфран рассмеялись.
— Хватит разговоров! — заявил я и встал в стойку. — Продолжим.
Мастер молча кивнул, отошел в другой конец покоев и… бросил в меня щит. Среагировав молниеносно, я увернулся от деревянного диска. В настоящем бою края горгонионов затачивают, превращая безобидный металлический кругляшок в опасное орудие. Хотя редко кто из воинов Венерандума умирает от брошенного щита. Все-таки на солдатах два доспеха — кольчужный и пластинчатый.
Мастер пошел в атаку. Удары сыпались градом. За несколько перкутов мои мечи стали такими тяжелыми, что каждый взмах ими казался чудом. Однако я не стал ждать, когда упаду без сил. Я ударил ногой в щиколотку Гуфрану.
Раздался хруст, напоминавший звук лопающегося сухого корня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});