Я не умру - Александр Годов

Гектор, изумленный увиденным, стоял с открытым ртом, не в силах пошевелиться.

Из прострации его вывела Шифра.

— Да очнись же! — закричала она и влепила ему пощечину. — Коммититур нашел гладиус и жар-камень!

Из черного провала её рта повеяло смрадом. Гектор скривился, словно укусил кислый плод. Он обошел девушку и на не гнущихся ногах направился в сторону толпы, окружавшей бородатого мужчину. В пещере стоял шум и гам. Люди, лица которых напоминали скорее кукольные маски, тянули руки в тщетной попытке коснуться светящегося камня. Однако бородач шикал на них и пытался кольнуть гладиусом.

Гектор растолкал толпу и оказался напротив Коммититура. Только сейчас до него дошло, что бородач был выше на голову, а в плечах шире в несколько раз. Гигант. По его телу бугрились мускулы, толстые губы искажала хищная улыбка. Такой без боя не отдаст меч.

Однако Гектор не хотел проливать кровь:

— Можешь оставить себе гладиус, только отдай жар-камень.

Коммититур не ответил, лишь спрятал светящийся камень в набедренную повязку. Вмиг в пещере стало темнее.

— Это всё мое! — прогудел бородач. Голос его был ужасен. Низкий гул, от которого, казалось, тряслись стены.

— Я вожак, — напомнил Гектор. — И я решаю, какая вещь кому принадлежит. Если ты будешь сопротивляться, то клянусь богами: твои кишки окажутся нанизаны на сталагмиты.

Вместо ответа бородач попытался ударить гладиусом его в грудь. Гектор лишь в последний момент отскочил, острое лезвие просвистело у самого уха, отрезав клок волос.

— Опомнись, Коммититур!

Бородач сделал свой выбор: он размахнулся мечом и громко зарычал, словно попавший в руки охотника даген. Клинок засвистел, вспарывая воздух. Гектор словно превратился в призрака. Каждое его движение стало быстрее мысли.

Выждав подходящий момент, он толкнул плечом в живот бородача, однако тот удержался на ногах и всадил гладиус ему в шею. Нечеловеческая боль сковала всё тело. Пытаясь вздохнуть, Гектор схватился за рану. Затем Коммититур вытащил лезвие и отошел на несколько шагов.

«Я умру. Ну, и ладно».

Кровь рекой лилась на песок. В сумраке она казалась черной, словно небо Венерандума.

Венерандума…

Воспоминание ярким фонарем вспыхнуло в умирающем мозгу.

Все еще стоя на ногах, Гектор к своему удивлению осознал, что сил хватит продолжить бой. Но следовало сменить тактику. Гигант будет бороться до конца — лишь бы сохранить жар-камень. Все-таки столько прошедших потестатемов дали о себе знать. Мозги многих страдальцев потонули в пучине безумия. И потому надо быть самому безумным, чтобы справиться с противником. Хаос — лучший друг.

Окружавшая Гектора толпа молча пялилась на схватку двух полуголых героев, вонявших мочой, кровью и экскрементами.

— Я победил! — воскликнул Коммититур и облизал потрескавшиеся губы. — Я победил вожака! Я сам теперь вожак!

Гектор рявкнул, кинулся на бородача, одной рукой схватил того за горло, а другой вытащил из набедренной повязки гиганта спрятанный жар-камень. Лицо громилы было мрачным и непроницаемым. Доверяясь инстинкту, Гектор всадил жар-камень в глаз противнику.

Вспыхнуло пламя. Бородач завопил, выронил меч и схватился за пораженный глаз.

Гектор, сжимая жар-камень, сделал несколько шагов назад. Он осмотрел себя и к своему удивлению понял, что рана затянулась. Горло перестало болеть. Но когда это произошло? Когда он схватил жар-камень?

— Сдавайся, Коммититур, — сказал он. — На первый раз я тебя пощажу. Но сделаешь это в следующий раз и…

Гигант вдруг захохотал и убрал руку с глаза. Сердце Гектора кольнуло холодом. Бородач стоял перед ним целый и невредимый. Мутная белая капля со сталактита упала на его жуткую рожу, и громила поморщился.

Гектор бросил взгляд в сторону толпы. В нескольких шагах от них валялся испачканный в крови и песке гладиус.

«Успею или нет?»

Похоже, бородач подумал о том же. Он хищно улыбнулся и… Мышцы его лица расслабились, а взгляд стал пустым.

Гектор воспользовался заминкой гиганта, бросился к толпе, схватил гладиус и победоносно направил острие лезвия прямо в сторону врага.

Ничего.

Гигант даже не обратил внимания. Он по-прежнему смотрел в одну точку.

Наконец по правую сторону от Гектора прозвучал раздраженный голос:

— Хватит!

Перед ним стояла фигура в черной рясе из сна. Низко надвинутый капюшон скрывал лицо.

— Кто ты? — спросил Гектор. — Я тебя не боюсь!

— Не сомневаюсь, — ответила фигура. Голос каждый перкут менялся: становился то детским, то взрослым. Принадлежал то юноше, то девушке, то глубокому старцу.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я тот, кто поможет тебе. Тебе и твоим людям.

— Ты знаешь, как отсюда выйти?

— Знаю, но тебе ведь нужно иное.

Гектор нахмурился:

— И что же мне нужно?

Фигура рассмеялась и подошла к нему ближе. От нее исходил хорошо ощутимый человеческий запах, смешанный то ли с ароматом дорогих духов, то ли рогерса.

— Всему свое время, Гектор, — сказала фигура. И через несколько мгновений повторила. — Всему свое время.

— А если я не захочу пойти с тобой?

— Желаешь остаться в этой пещере? Поверь, самостоятельно тебе отсюда не выбраться. Мы очень далеко от Мезармоута.

Мезармоут…

Обрывки воспоминаний вновь закружились в голове Гектора.

— Так ты и твои люди пойдут со мной? — со смехом в голосе спросила фигура.

Гектор ответил, не задумываясь:

— Да.

Часть первая. Так велят дагулы

Глава первая. Безымянный Король

— Торговец кожами Спурий Гней Корнелий Цецилий!

Я даже не посмотрел в сторону прибывших. Убранство большого зала интересовало меня куда сильнее, чем очередное желание богатого купца отомстить бедному жителю трущоб Юменты. Почему у торговых людей такая черствая душа? Что заставляет их быть столь жестокими к тем, кто находится на нижних ступенях иерархической лестницы? Одни риторические вопросы.

Почувствовал, как гнев воспаляет разум. Надо сдерживать себя. Скоропалительные решения приводят к неуправляемым последствиям.

Я бросил взгляд на своды зала, что утопали во тьме. До них всего-то эмиолусов двадцать… Необходимо напомнить Тиберию, чтобы на потолки повесили несколько люстр с жар-камнями. Затем оценил новые картины, развешанные по стенам. Чудо как хороши! В меру жестоки, в меру красивы: дагул Сир, отгрызающий себе лапу и дарующий людям свою душу; верный Тестатем, борющийся против сотен мертвецов…