Поверить Кассандре - Константин Жемер

А всё Харченки – Германова родня по матери. Взять, к примеру, главу их семейства: Александр Васильевич, даром что профессор, тот ещё прощелыга! В минувшем году всем уши прожужжал про научное явление радиоактивность, каковое несёт несомненную пользу для человеческого здоровья, а нынче открываем декабрьский номер журнала «Нива» и voilà: «Эльтонская лечебница пр. Харченко. Первые в мире радиоактивные грязи! Комиссией саратовских профессоров найдено: радиоактивность грязей уникального озера в 2 и 1/2 раза превышает таковую всех известных целебных грязей и источников. Этим и объясняются поразительные результаты, наблюдаемые здесь при лечении: туберкулёза костей, заболеваний спинного мозга, женских болезней, различного рода ревматизмов (ишиас), неврастении, импотенции и подагры. Открытие грязелечебницы 15 мая. Спешите делать заявки сейчас!»

Оказывается, Сашка Харченко поехал в Астраханскую губернию, явился в санаторию, расположенную на берегу Эльтонского озера, и уговорил тамошнее руководство выделить ему под лечебницу старую лодочную станцию. Там и развил бурную деятельность, обещая всем желающим полное излечение посредством радиоактивных грязей. Разве он после этого не прощелыга? Прощелыга и есть, и форменный подлец в придачу!

Когда Сергей Ефимович высказал весьма резонные сомнения относительно как самой лечебницы, так и применяемого в ней метода (радиоактивность – вещь до конца не изученная, может, от неё организму как раз не польза выйдет, а сущий вред), Харченко позволил себе перейти границы дозволенного – ни много, ни мало, назвал его превосходительство ретроградом. А далее, сославшись на новомодного психиатра-австрияка Зигмунда Фрейда, даже обосновал своё заявление: мол, Сергей Ефимович стареет, уж пятидесятилетний юбилей на носу, следовательно, неприязнь ко всему новому и прогрессивному есть ни что иное, как сублимированное желание замедлить неумолимый бег времени.

Хорошо бы, подлец-профессор сказанным и ограничился – так нет же! Для доказательства процесса сублимации он не постеснялся даже приплести племянницу Крыжановского, Оленьку: мол, покровительство девушке со стороны его превосходительства оказывается совсем не из родственных чувств…

Форма, в каковой сие утверждалось, выглядела ещё возмутительнее, нежели содержание: говоря, Харченко гаденько подмигивал, причмокивал губами, а закончил так:

– Как мужчина мужчину, я вас вполне понимаю.

Тут уж его превосходительство не смог сдержать гнева и, не выбирая выражений, решительно отказал подлецу от дома, каковой профессор вынужден был покинуть столь поспешно, что даже позабыл в прихожей калоши.

«Надо не забыть напомнить Наталье, когда они с Герочкой вернутся после прогулки, чтобы забрала те калоши и вернула неотёсанному супругу, а то от них на всю прихожую разит радиоактивностью», – отходя от окна, с раздражением подумал Крыжановский.

По старой семейной традиции на Рождественские праздники в дом Крыжановских, помимо Натальи и Герочки, съехалась почти вся родня. Лишь по известной причине отсутствовал Александр Васильевич Харченко, а также отец Германа Иван – приходской священник, занятый на богослужении.

В течение двух дней Сергей Ефимович добросовестно ублажал гостей, да вот решил, воспользовавшись благоприятным моментом, улизнуть к себе – на письменном столе государственного мужа ждала работа. «Законоположение о мерах по искоренению пьянства среди фабрично-заводских рабочих» – вот над чем пришлось биться в последнее время. Следовало спешить, ведь по прошествии святочных каникул Государственной Думе незамедлительно надлежало собраться, а документов, выносимых на обсуждение, прямо скажем – маловато. Которые есть – из разряда тех, что наверняка утвердят в одно заседание. «Законоположение» – дело другое, тут депутатам найдётся из-за чего поломать копья, а может, даже, «за грудки» друг друга потягать.

Нет-нет, к Думе его превосходительство господин действительный статский советник относился с величайшим почтением. Более того – полагал сей орган любимым своим детищем. Ещё бы, ведь он – один из тех, кто стоял у истоков российского парламентаризма, вот только его понимание роли Думы сильно отличалось от имеющегося у самого депутатского корпуса. Пройдут годы, и парламент непременно сделается важнейшей частью государственной системы. Нынче же Сергей Ефимович видел в Думе лишь «котёл, где переваривалась смута». Так он это называл, а депутатов, соответственно, именовал смутьянами. Раньше подобные деятели выкрикивали свои речи на улицах, для чего лезли как можно выше – на афишные тумбы и фонарные столбы. От тех речей улица бурлила и клокотала почище горного потока. Теперь дело другое – у смутьянов появилась трибуна, чем они совершенно удовлетворены и более не смущают народ. Собственно, парламентарии в подавляющем большинстве оказались приличными людьми, коим не чужды патриотизм и государственное мышление. А что на столб лезли, так это из желания быть услышанными. Ответственности им, правда, пока недостаёт – разгонять пришлось прежний состав Думы, но есть надежда, что со временем думцы всё же превратятся в лиц думающих и остепенившихся. Сам Сергей Ефимович являет разительный пример такого превращения – в юности он слыл форменным либералом, и даже привлекался к суду по политическому делу, но привычка размышлять и жизненный опыт сделали своё дело, обеспечив здравость решений и поступков.

Иной вопрос – революционеры-поджигатели, для которых ничего святого не существует на свете, Им бы только разрушать, ибо строить не приучены. На любое преступление пойдут ради своих утопических идей, каковые у всех разные. У эсеров – одни, у эсдеков – другие, у анархистов – третьи… Зато дела одинаковые – убийства да грабежи. С этой братией разговор один: суровая кара Правосудия или извольте сидеть заграницей и не показывать носа. А Россия без вас обойдётся. Даже пролетариату вы, с вашими безумными идеями, без надобности, ежели ему хорошие плату и условия дать.

Нужны вы только людям дна или, как сейчас стало модно говорить – люмпенам. Ещё бы! Тем от смуты или, опять же по-модному выражаясь, от социальной революции – самая прямая выгода. Революция на то и революция, чтобы всё перевернуть вверх дном и сделать так, как они в своих песнях поют: «Кто был ничем – тот станет всем».

Если посмотреть здраво, стремление подняться с социального дна – чаяние вполне естественное и, так сказать, человеческое. А если его ещё направить не на разрушение, а на созидание, то стремление общественно полезное. Взять американские Соединённые Штаты, ведь их созидали именно люмпены, лишние люди из Европы, переселенцы, отправившиеся в Новый свет за счастьем, коего им не смог дать свет Старый.