Охотница на Лис (СИ) - Малышева Анастасия Сергеевна

Собственно, я повторю свой вопрос — зачем я ломала голову, если всё внимание будет отдано лишь этой нимфе? Иногда я даже завидовала её красоте. Мне тоже хотелось иметь такую молочно-бледную кожу, которая казалось почти прозрачной, и словно светилась изнутри, добавляя образу Марины какой-то аристократичной таинственности. Но потом я вспоминала, как легко моя подруга обгорала на солнце, и что такие понятия, как красивый шоколадный загар, были ей чужды, и успокаивалась. В конце концов, получить всё было нереально. Но можно было радоваться тому, что имеешь.

— Ты красивая, — искренне улыбнувшись, сказала я, глядя на подругу.

Улыбнувшись так, словно мои слова смутили её, Марина сказала:

— Ты тоже. И я не шучу, — видя, что я хочу возразить, подняла ладонь вверх девушка, — Мне очень нравится, как ты выглядишь сегодня. А за такую задницу лично я готова душу продать кому-нибудь.

— Задница — это у нас семейное! — с улыбкой заявила моя тетя, появляясь в коридоре, пока я натягивала на себя пальто.

— Катя, здравствуйте! — поприветствовала Марина мою родственницу, — А вы чего дома сидите в пятницу вечером? Может быть, с нами поедете?

Но Аржанова-старшая только замахала руками:

— Нет, сегодня я хочу провести тихий вечер дома. А вы повеселитесь хорошенько! Желательно так, чтобы я потом имела возможность долго и со вкусом насмехаться над своей племянницей.

— Не дождешься, — хмыкнула я, целуя тетушку в щеку, — Всё, мы убежали.

У подъезда нас ожидало такси, в котором, собственно, Марина за мной и приехала. Сев в нагретый салон, мы назвали адрес клуба — и устремились вперед, окунаясь в ночную жизнь нашего города.

Снобом я себя никогда не считала. Несмотря на то, что в университете за мной прочно закрепился статус зубрилы и вечного активиста, веселиться я умела и любила. Просто у меня были несколько свои понятия веселья. Я не относилась к числу тех, кто проводил в клубах каждый свой свободный вечер, не только потому, что не любила тратить деньги на ветер, но и потому что не находила в этом удовольствия. По натуре своей я была домоседкой, и танцам предпочитала вечер за хорошей книгой, с кружкой ароматного чая и мягкой музыкой.

Но иногда, раз в пару месяцев, во мне просыпалось желание сбросить с себя эту дремоту, и как следует оторваться. Видимо, весь мой задор активно копился, собирался в кучку, чтобы потом как следует выстрелить. И я ехала в «Феникс», прихватив с собой Марину, которая всегда была за любой движ, если он включал в себя выход в свет.

Фейс-контроль проблемой не стал — он в принципе перестал меня беспокоить с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать. А уж когда в моей жизни появилась Марина, всё стало еще проще, и отпала необходимость падать на хвост своей тетке. Молодежь официально могла начать уходить в загул.

Несмотря на довольно раннее — по меркам тусовщиков — время, основной зал «Феникса» был полон, и найти свободной местечко было крайне проблематично. Впрочем, мы и не планировали сидеть на одном месте. Марина, осмотревшись и удовлетворенно кивнув, сцапала мою руку и, как на буксире, потащила меня к барной стойке. Растолкав толпящихся там людей, подруга перегнулась через стеклянную стойку, невольно позволяя окружающим оценить её декольте, и крикнула бармену:

— Красавчик!

К кому конкретно обращалась Андреева, понять было сложно, поскольку по ту сторону стойки сновали сразу три молодых человека, и все, как назло, весьма приятной наружности. Однако, один из них оказался более проворным — высокий подкачанный брюнет. Широко улыбнувшись, он облокотился о стеклянную поверхность и спросил, окидывая мою подругу прямо-таки плотоядным взглядом:

— Что я могу сделать для тебя, прекрасная нимфа?

Меня чуть не стошнило от того количества сахара, что он добавил в свой голос. Серьезно — он напоминал сироп, который я любила добавлять в свой утренний кофе. Но одно дело — пара капель, и совсем другое — несколько литров.

Марина, судя по всему, пришла к тому же выводу. Хмыкнув, она положила на стойку наши сумки и почти потребовала:

— Спрячь у себя. Чуть позже заберем.

— А к этой просьбе номер телефона прилагается? — не сдавался парень.

— Посмотрим на твое поведение. И на коктейли, которыми ты позже будешь нас поить, — туманно отозвалась рыжая, после чего, развернувшись, утащила меня в сторону танцпола.

По дороге я столкнулась с кем-то, явно мужского происхождения — судя по широкой груди, которую едва сдерживала белая рубашка. Это было, в принципе, всё, что мне удалось рассмотреть, поскольку именно эта часть тела была на уровне моих глаз, а поднять их выше или ниже я просто не успела — Марина упорно тянула меня за собой. Я даже извиниться не смогла, хотя, не думаю, что этот человек ждал от меня каких-то слов. Это ведь был клуб, где все толкались, задевали друг друга локтями, коленями и любыми другими частями тела.

Так что, выкинув всё лишнее из головы, я просто позволила музыке захватить меня — и отдалась этому вечеру.

*****

Елисей приехал в клуб ближе к девяти часом вечера. Он разобрал вещи, принял душ, смыв с себя ароматы аэропорта, и даже умудрился вздремнуть пару часов. Так что в свое заведение он входил уже более-менее довольным жизнью. А уж вдохнув любимые ароматы — алкоголь, духи и деньги — не смог сдержать довольной улыбки.

Поздоровавшись с сотрудниками, Лис попросил Игната проводить его в кабинет и выдать документы, которые накопились за последние недели.

— Сразу берешь быка за рога? — хмыкнул Васильев, натирая рюмки белым вафельным полотенцем.

— Вроде того, — кивнул мужчина.

В кабинете Воронцов провел от силы час — Игнату он доверял, и копался в бумагах просто в силу привычки. Все другие точки ему приходилось проверять досконально, поскольку нечистые на руку сотрудники попадались ему регулярно. Так что Лис просто забыл о том, что было, как минимум, два клуба, за судьбу которых можно было не волноваться — одним заправлял его лучший друг, а вторым — лучшая подруга девушки его брата. Тоже весьма надежный и честный человек.

Поэтому, в очередной раз убедившись, что с документами всё в порядке, Воронцов решил, что может себе позволить расслабиться. Спустившись в общий зал, мужчина с трудом пробрался через танцующую толпу людей и, заняв место у барной стойки, попросил Игната налить ему пива.

— Ты как, готов к завтрашнему дню? — поинтересовался друг, ставя перед Лисом бокал с пенным напитком.

Мужчина пожал обтянутыми белой рубашкой плечами и, сделав первый глоток, неуверенно выдал:

— Кажется.

— Да ты не ссы! — легкомысленно махнул рукой Игнат, — Страшно только в первый раз. Потом будет проще.

— Надеюсь, никаких «потом» в моей жизни в принципе не будет, — хмыкнул Елисей, — Я вписался в эту сомнительную авантюру в первый и последний раз.

Разговаривать приходилось на повышенных тонах, поскольку в зале грохотала музыка. Ди-джей явно был в ударе, ставя один зажигательный трек за другим, и толпа подбадривала его громкими криками. Лис упивался этой атмосферой, ленивым взглядом окидывая зал. Мысленно он уже подсчитывал выручку, которую получит заведение к рассвету. А ведь это была только пятница, впереди было еще два выходных дня, за которые Воронцов рассчитывал сколотить небольшое состояние. И плевать, что бОльшую часть выручки придется потратить на новые заказы, выплаты работникам и прочие мелочи. Мужчина любил этот круговорот денег в природе, и он давно усвоил, что без стабильного заработка нужен он будет разве что своему брату. И то, лишь до того момента, пока Дан не поймет, сколько его старший брат ест.

Внимание Лиса неожиданно привлекла девушка, что танцевала неподалеку. Сперва мужчина не понял, почему его взгляд зацепился за неё. С виду девчонка как девчонка — две ноги, две руки, тонкая фигурка, миловидное личико. Таких, как она, было полно и в том клубе, и вообще на улицах города. Вот только почему-то Воронцов всё равно продолжал чуть ли не в упор рассматривать её, ловить взглядом малейшее её движение, и чуть ли не дышать с ней в унисон. Чуть погодя, Елисей понял, от чего его так «торкнуло» — девушка словно пребывала в каком-то другом мире. Она танцевала в его клубе, но мысленно как будто была где-то далеко за его пределами. Её взгляд не блуждал, цепляясь за фигуры других людей — чаще всего глаза её в принципе были закрыты. Но даже когда она с трепетом пушистых ресниц приподнимала веки — её взгляд был направлен словно вникуда. Она полностью погрузилась в мир музыки, и никакие внешние раздражители не могли отвлечь её. Даже золотые часы, которые явно были ей велики и болтались на тонком запястье, наверняка причиняя неудобства, не беспокоили её.