Крушение - Kuziev Ed

по всей руке. Просто её не было. Мясо, кости, сухожилия есть. Выступившая кровь есть, а кожи не было. Вот тогда проняло даже Альберта. Мы рванули с берега так быстро, как только могли. Подальше от моря, от проклятого пляжа. Утром втроем выскочили на простор уютной бухты с другой стороны. Ах-ха-ха… Бежали от моря, будучи на острове… – Джонатана вновь разобрал каркающий смех, а у его супруги волосы стали дыбом, настолько леденящим он был. – Бабы потерялись в лесу, а нас гнал ужас. Всепожирающий ужас, от которого ты ссышься в штаны, еле стоя на шатающихся ватных ногах. Судорогой сводит горло, колет в боку. А ты боишься даже вида ласкающего песок моря. Обречённо вернулись в лес. Месяц пролетел, а из дюжины осталось только половина. Напуганных до смерти людей. Грег сдался. Он связал вместе с Розой бечевку и повесился у всех на виду, шагах в десяти от выбранной нами полянки. Никто не дёрнулся его спасать, все приняли его выбор, даже Мария равнодушно отвернула взгляд. С того момента она больше не поминала Господа нашего. Или Вашего? … Бывшую монашку интересовали три вещи секс, жратва и сон. Она отринула одежды и ходила по берегу с фантастическим фатализмом и абсолютно нагая. На призывы вернуться, лишь качала головой, ясно давая понять, что ей без разницы, когда и где быть схваченной чудовищем. Роза извела свое платье на бинты для Джуны, лишь оставила что-то похожее на юбку. Через седмицу мы все ходили нагишом. Со стороны покинутого пляжа ночью доносились визги Твари, в те мгновения мы сжимались вокруг Джины в один комок дрожащий плоти. На рассвете совокуплялись, меняясь партнёрами, радуясь подаренному новому дню. Спроси меня сколько лет нужно дикарю, чтобы стать цивилизованным? Я отвечу столетия, задай тот же вопрос по цивилизованного, я с уверенностью скажу, что полтора месяца. Пришли понимания отсутствие плоти на костях похороненных, её просто слизало чудовище, как кожу с руки девушки.

"Она в гроте" – сделал догадку Альберт. Умный малый. Без него мы бы умерли в первый же день на жаре. Был бы я моряком, догадался бы сам, что течение стабильно, а наш старый пляж находился по нему ниже. Так же вспомнился чёрный провал в скале. Тварь свободно могла в него поместиться. Альберт загорелся желанием её увидеть, сказал, что это будет последним желанием в его жизни. Следующую неделю он готовился к своему походу. Я не видел столь воодушевленного человека, одержимого идеей. Заразил даже нас. Готовили и сушили мох, основу под факелы, копья. Бабы плели веревки. Набрали ему вяленых овощей и сушенную рыбу из старых припасов. Кортик забрал с собой, нам оставив лишь один нож.

Никто его не провожал, лишь отметили факт его ухода. Пустые люди с пустыми глазами. Мы сидели под палящим солнцем, подставляя лицо утреннему бризу, радуясь еще одному дню. Роза и Мария будто блаженные, Джуна ласковая и покалеченная. Рука постоянно мокла, а соленой водой было больно промывать. Наступила ночь, которую мы так боялись и ждали. Либо у Альберта сбудется его мечта, либо завтра можно будет отведать членистоногих. Ха-ха-ха. Теперь можно говорить не "пошел на похороны к конюху Джимми", а иначе. "Джимми пригласил отведать крабов". Смешно же?

  В обед пришел наш герой, ведя на веревке Алексию со связанными впереди руками. Вот уж кого не ожидали увидеть. Счастливо безмятежное лицо, морщины все ушли, а загорелое тело было подтянутым и желанным. Прости, что я так спокойно говорю о сексе, для меня это как… Съесть яблоко. Не морщись ты так. Разница в чем? Я срываю яблоко, его надкусываю и жую. Тебе же нужна тарелочка, приборы… Не понимаешь? Хорошо, мне достаточно получить кивок от Марии, Джуны или Розы. Тебе же нужно, чтобы муж принял опиум, уснул и ты получаешь искомое. Ненавижу одежду… Все чешется, как в первый день на острове, когда кожа сползала струпьями. Новости Альберт принес три. Он видел чудовище, Алексия спала в гроте, в котором есть странный храм, посвященный этой твари. Нам оставалось то, всего лишь разговорить твою подружку. Уговоры, угрозы, пощечины на нее не действовали. Все та же глупая улыбка и стекающая с уголков губ слюна. Все изменилось вечером, когда разожгли костер. Лишь только огонь осветил лицо шлюхи, она сразу изменилась, стала верещать, пыталась сбежать и даже кусаться. Узнав ее слабость, старший матрос хищно улыбнулся. Мотая из стороны в сторону факелом, он задавал вопросы, а Алексия с большим трудом на них отвечала. Казалось, она вспоминала давно забытый иностранный язык. Но чем больше говорила, тем яснее становился ее взгляд. Этот бред достоин того, чтобы его запомнить. Великий и Достойный увидел её танцующую на пляже, был восхищён её красотой и забрал к себе. Там, он указал место её будущей жизни и поклонения. Кормил её фруктами и свежим мясом. Тут нас всех проняло, на острове не было даже птиц, лишь маленькие ящерки, а она говорит про мясо. Стало понятно для кого потрошились матросы и капеллан. Альберта еле удержали от самосуда. Он взял себя в руки и расспросил про привычки и распорядок дня твари. Потом он начал составлять план, по которому собрался сжечь тварь. На возмущенные крики потаскухи, он рассказал, откуда брал мясо Великий и Достойный и кто потопил корабль.

Прошло четыре дня, пока мы реализовывали план. К нам пришёл на выручку опыт китобоев, приготовили три десятка гарпунов, бечевки и целая гора сушенного мха. Очень горючий материал. Позже мы засыпали огромного осьминога мхом, кинули дротики и подожгли присыпки. От резкого выкрика, кровь пошла из ушей, Мария упала в грот и разбилась об скалы. Альберта снесло щупальцами в воду и больше я её не видел. Когда тварь затихла, а вонь от сгоревшей плоти улеглась, я спустился к храму. Наскальная живопись изображала поклонение племени божеству, ритуал жертвоприношений и странную надпись. Чуть позже мне перевёл из местных моряков, что там было написано. Но это было после спасения. Через три дня сердце Розы стало биться с перебоями, появилась одышка. Наши маленькие шалости давались ей с трудом, и Я переключился на заботу о Джуне и Алексии. Вскоре большое сердце простолюдинки Розы остановилось. Это была первая смерть по которой Я искренне скорбел. Рана на руке девушки постоянно мокла и началась газовая гангрена. Её полные боли глаза молили о милости. Я подарил ей покой. Похоронил на пляжу рядом с мамой. Чем меньше было огня, тем больше дичала потаскуха. В какой-то момент