Исцеление любовью - Мэрил Хэнкс

— Должна сказать, я вам завидую. Это так увлекательно и так возбуждающе! Как будто вы встретились впервые и снова полюбили друг друга…

     Хотела бы Силия видеть вещи в таком же романтическом свете… Колеблясь между темным прошлым и будущей жизнью с абсолютно незнакомым человеком, она испытывала лишь тревогу и страх.

     Господи, как быстро надета одежда… Предлога медлить больше не было. Молодая женщина сделала несколько шагов, почувствовала слабость и с радостью опустилась в кресло на колесиках, которое держала наготове сестра.

     Флойд, стоявший в пустом коридоре, теперь не проявлял признаков нетерпения. Он был очень высокий — шесть футов три или четыре дюйма <Примерно 191–193 см > — широкоплечий и узкобедрый. Сильный, красивый. И чем-то опасный. Несмотря на такой рост, он двигался с грацией и ловкостью человека, прекрасно владеющего своим телом.

— Мне спуститься с вами? — спросила сестра.

     Стремясь отсрочить время, когда она окажется с Флойдом наедине, Силия была готова согласиться, но мужчина опередил ее:

— Благодарю вас, однако в этом нет необходимости. Уверен, я сам смогу справиться с креслом.

     Улыбка, сопровождавшая эти слова, была столь чарующей, что сестра с почтением открыла рот. Когда пара двинулась к лифту, она все еще стояла и смотрела вслед пациентке и ее мужу.

     Лифт пришел моментально. Силия беспомощно посмотрела на открывшуюся дверь, а затем оказалась запертой с неведомым мужем в маленькой стальной коробке. Слава Богу, через несколько этажей лифт остановился, и вскочивший в него санитар выкатил кресло.

     В главном вестибюле было тихо. На стене в регистратуре огромный календарь с видом Ниагары гласил, что на дворе июнь.

     Когда они добрались до выхода, у которого громоздилось множество колченогих кресел на колесиках, Флойд спросил:

— Сможешь выйти отсюда пешком? — Его резкий тон заставил Силию вздрогнуть. — Или мне понести тебя на руках?

     Прижаться к его широкой груди? Эта мысль напугала ее еще больше. Она решительно ответила:

— Конечно, я могу идти. — Однако вскоре ей пришлось пожалеть об этих необдуманных словах.

     Выбравшись из кресла и не обращая внимания на протянутую ей руку, она добавила:

— Я потеряла память, но не забыла, как пользоваться ногами. — И увидела, что губы спутника грозно сжались.

     Она встала, зашаталась, и сильная мужская рука обвила ее талию. Восстановив равновесие, Силия тут же отстранилась. С холодным и непроницаемым лицом Флойд шагал рядом, больше не делая попыток прикоснуться к ней. Она как-то ухитрилась выпрямиться и вздернуть подбородок, но колени дрожали, голова была странно легкой, а переставлять ноги удавалось только с большим усилием воли.

     На площадке с надписью «Только для персонала» была припаркована серебристо-серая машина — роскошная, из самых дорогих. Когда спутник открыл пассажирскую дверцу, у Силии, обливавшейся холодным потом, закружилась голова. Она закрыла глаза и привалилась к машине.

— Упрямая дуреха! — пробормотал Флойд, подхватил жену и опустил на сиденье. Мгновение спустя он оказался рядом, наклонился и застегнул на ней ремень безопасности. — Ты что-нибудь ела?

     Как только Силия села, головокружение начало проходить. Она подняла глаза:

— Я не была голодна.

— Неудивительно, что ты выглядишь как привидение!

     Зная, что моральное состояние сыграло здесь роль не меньшую, чем физическое, она беспомощно промолвила:

— Совсем не из-за еды…

     Он включил двигатель, пропустил «скорую помощь», мигавшую синими фарами, и выехал с территории больницы. Часы на приборной доске показывали половину третьего ночи, и тишину ярко освещенных улиц нарушали лишь вездесущие такси и несколько подвыпивших компаний. Над городскими фонарями и подсвеченными витринами магазинов возвышались черные здания из стекла и бетона. Все здесь было абсолютно незнакомым. Чужим.

     Как будто заметив дрожь супруги, Флойд сдержанно заметил:

— Должно быть, очень неприятно очнуться и обнаружить, что ты потерял память.

— Да, — вяло выдавила она. — Не знать, кто ты, где ты, куда идешь, и быть вынужденным принимать на веру то, что тебе говорят… это просто ужасно.

— Могу себе представить, — произнес он с сочувствием.

— Сначала мне показалось, что вы сердитесь… — Она пыталась воплотить в слова свое первое впечатление. — Как будто злитесь на меня за что-то…

— День был очень хлопотный… Кроме того, я не верил, что твоя потеря памяти — это не притворство.

— Вы думали, что я притворяюсь? О Господи, с какой целью?

— А зачем женщины вообще притворяются? — с горечью ответил Флойд.

     Становилось ясно, что он не слишком высокого мнения обо всех женщинах вообще и о ней в частности.

— И, конечно, у меня для этого была какая-то причина?

     После легкой заминки он уклончиво сказал:

— Это не имеет значения, раз ты действительно потеряла память.

— И что заставило вас в это поверить?

     Они остановились у светофора. Флойд повернул голову и смерил Силию взглядом.

— То, что у тебя измученный вид и потерянный взгляд, который почти невозможно симулировать.

— Я все еще не понимаю, почему вы подозревали меня в симуляции?

— Может быть, ты решила показать характер… — Затем, словно убедившись, что требуются дополнительные объяснения, он добавил: — Мы поссорились. Мне пришлось уехать. Когда я вернулся, то увидел, что ты рассердилась и ушла.

     Силия машинально опустила взгляд на свою левую руку.

— Да. — Его глаза посмотрели туда же. — Вот почему на тебе не было колец.

     Значит, снять обручальное кольцо ее заставила ссора… Она напрягла мозг, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. Ничего, сплошной провал в памяти. Оставив безуспешные попытки, Силия спросила:

— Из-за чего мы поссорились?

     На мгновение Флойд растерялся, но затем, когда загорелся зеленый свет и машина рванулась вперед, ответил:

— Как обычно, началось с пустяков, а потом пошло-поехало…

     Силия была готова возразить, но Флойд опередил ее:

— Не вижу смысла ворошить пепел. Когда к тебе вернется память, ты сама поймешь, насколько это было глупо. А сейчас успокойся и отдохни. Лучше все припомнить в свое время, чем задавать вопросы.

     Вопросы, на которые ему не хочется отвечать?

     Но если это так, то почему? Не потому ли, что он не хочет, чтобы к ней возвращалась память?

     Она беспомощно пролепетала:

— Я не знаю многого… Даже не знаю, где я… мы… живем.