Когда взорвется газ? - Данил Корецкий

Та же беда у Миши Слезкина и у Казимира: вместо сырой рыбы и какого-то дурного винища они бы с большим удовольствием накатили горилки или водки под сальце с разварной картошечкой… Но у истоков трубы стоит «Папа», значит необходимо «соответствовать» и демонстрировать напрочь отсутствующий тонкий вкус. Когда Скорин смотрит сквозь бокал на солнце и чмокает губами, надо тоже качать головами и многозначительно подкатывать глаза к небу, изображая неземное удовольствие. Вон как Баданец, который умело подыгрывает москалю, изображая тонкую аристократическую натуру. А может, и сам москаль «бьет хвостом» — колотит понты, пускает пыль в глаза?

По большому счету, Хана и других не интересовало все это: яхта, морская прогулка, стрельба, телки, бешеной дороговизны вино, тосты и дружба с российским газовым магнатом. Их интересовало совсем другое — бабло. «Хрусты», «зелень», «капуста». Будет бабло — будут яхты, прогулки, телки, дружба с кем надо — короче, все будет. Но «бабки» должны быть большими, а чтобы они появились, надо делать дела с москалем и друг с другом. А для этого нужна нынешняя прогулка, стрельба, телки, «Petrus» и дружба! Во как! Замкнутый круг!

Хан изрядно набрался, как, впрочем, и все остальные. Градус веселья поднялся до точки кипения. «Обезьяны» уже окружили стол, сидели на коленях у Казимира и Баданца и с таким рвением шарили в купальных трусах Хана и Слезы, будто искали наличные деньги. Скорин отталкивал их и поливал драгоценным вином, рыженькая Марго, вцепившись ему в ногу, обсасывала большой палец.

Два официанта в белых кителях с каменными лицами поддерживали на столе порядок, а один из них, с табличкой «Жан» на лацкане, в очередной раз сфотографировал специальным аппаратом развеселую компанию. Потому что полицию нескольких стран очень интересовало, что связывает топ-менеджеров газовых концернов господина Скорина и господина Баданца с руководителями организованных преступных сообществ России, Украины и Польши — Слезой, Ханом и Молотом. И хотя их адвокаты вылезут из кожи, доказывая, что гражданин Украины Альберт Юсупович Ханыков, россиянин Михаил Ефимович Слезкин и гражданин Польши Казимир Халецкий являются законопослушными и уважаемыми людьми, честными налогоплательщиками своих стран, на европейские спецслужбы оплаченное красноречие вряд ли подействует. Транснациональная организованная преступность — вот как называется такая смычка.

Справедливости ради стоит заметить, что не такая уж она и организованная, эта преступность, бардака в ней хватает, как и во всех других сферах жизни. Вот и сейчас: перепились все — и менеджеры, и «паханы», куражатся, базарят, болты под шлюх затачивают, а ведь дело-то не сделано! Застолье грозило перерасти в разнузданную оргию, и ничего плохого в этом не было, кроме хорошего, но… время еще не наступило. Вначале следовало обговорить дела, и хотя впереди еще несколько дней, с этого следовало начинать. Потому что бывает — расслабляющая пьянка и донельзя сближающая «групповуха» после неудачного разговора заканчиваются стрельбой и кровью.

— Я слышала про суши на голом теле, — Марина Брамс наклонилась к уху Хана. — Мы легко можем такое устроить, но это уж слишком просто. Куда интересней «живой коктейль»…

— Это еще что такое? — Хан забыл, что должен следить за порядком и обнял ее крутые бедра.

— Голенькие девочки становятся на руки, ну, опираются на что-то, естественно, красиво подгибают ножки, в них наливают шампанское или мохито, а гости пьют через трубочки…

— Подожди, подожди, куда наливают?! — переспросил Хан.

Марина многозначительно округлила глаза и подмигнула.

— Прямо туда! Внутрь!

— Да ты че, в натуре! — От возмущения Хан перешел на свой привычный лексикон. — Че предлагаешь такое западло?! Это же зашкварка полная!

— Перестань, Ханчик! — Марина поцеловала его в щеку. — Не все так принципиальны, как ты, не все живут по понятиям. У нас это коронный номер, он пользуется большим успехом. Девочек предварительно обрабатывают — антисептики и все такое… А можно вообще вставить такие резиновые мешочки… Или узкие стаканчики… Короче, это дело техники…

— Ну, я спрошу, — ошарашенно проговорил Альберт Юсупович. — Только все это без меня. Пацаны не поймут…

Ничего удивительного, что с такими разговорами призвал общество к порядку не вор в законе Хан, а старый, еще советского разлива бюрократ Валентин Леонидович Скорин.

— Что-то рано мы гулять начали, господа хорошие, — заговорил газовый король тоном, каким начинал свои знаменитые разносы на совете директоров, и вылил прямо на голову Марго остатки вина. Этого, правда, он на совещаниях себе не позволял. Может, потому, что вина там не было.

— А ведь нам надо и о делах побеседовать. Только без лишних ушей…

Марина Брамс несколько раз хлопнула в ладоши, потом подняла тонкий пальчик в направлении трапа и покрутила по спирали, изображая движение направленного вверх штопора. Вышколенные девушки, будто услышав выстрел стартового пистолета, сорвались с мест и грациозно понеслись по крутым ступеням на открытую верхнюю палубу. Большие, как у всех высокорослых моделей, ступни, прогрохотали по тиковому дереву палубы стадно и совсем не гламурно. Так могли убегать из бани всполошенные солдаты. Только тонкие талии, стройные ножки и нежные голые попки со шнурками между ягодиц спасали впечатление. «Мэрилин Монро», не торопясь, поднялась последней, притянув взгляды всех без исключения мужчин, включая обслугу. Перед тем как исчезнуть, она обернулась и одарила всех профессиональной улыбкой, давая понять, что прекрасно знает о произведенном эффекте.

Небрежным движением руки Хан отправил сомелье и официантов. Жан, наверняка, обрадовался — ему надо было надежно спрятать снимки, которые при случайном или не случайном обыске могли стоить ему шкуры. В самом прямом смысле.

— Итак, новый проект увеличил прибыль каждого на сто миллионов в год, а ведь это только начало, — продолжил свою речь Скорин и внимательно осмотрел четверых собеседников, оценивая их реакцию. Все удовлетворенно кивнули, соглашаясь.

— Вместе с тем остался неурегулированным один, на первый взгляд второстепенный, но на самом деле очень важный вопрос…

Валентин Леонидович артистически изогнул бровь, отчего она поднялась над линией темных очков.

— Дело в том, что успех нашего дела на территории Польши успешно обеспечивает пан Халецкий. Мы ему очень благодарны и должны отметить неоценимость вклада, который он вносит в общую работу…

— То так, панове. В Польше у меня все схвачено!

Казимир изобразил улыбку своими разбитыми и будто неумело отрихтованными губами. В соответствии с современной модой он обзавелся дипломом магистра философии, но в высокии материи лезть не любил и козырял всегда одним постулатом: «Бытие определяет сознание», который произносил по-своему: «Битие определяет сознание». Киллера, который в него стрелял, три месяца держали на комфортабельной загородной даче, хорошо кормили, поили, по слухам, даже привозили элитных телок…

А когда Халецкий поправился и восстановил форму, он собрал на той же даче широкий круг друзей-приятелей, закатил шикарное угощение, а перед десертом устроил показательные спарринги— вначале со стрелком, а потом с заказчиком. Исполнитель продержался три минуты, а его наниматель — одну. Чтобы не повредить суставы, Млот надел тонкие жесткие протекторы, из-под них во все стороны летели кровавые брызги, как будто не в меру азартный повар отбивал сырую телятину под английский бифштекс… Оставалось хорошенько поперчить, посолить и положить на раскаленную сухую сковородку. Но процесс был прерван, и растерзанные полуфабрикаты швырнули голодным ротвейлерам.

А пан Казимир, выкупавшись, вернулся к потерявшим аппетит гостям, экзотическим фруктам, горящему мороженому и поднял 20-летним «Кельтом» тост за дружбу, порядочность и справедливость, которые всегда торжествуют. После этого случая разговоры о том, что Халецкий устарел, а время его кончилось, прекратились сами собой; «перспективная молодежь» мгновенно ушла в тень, и место на криминальном троне осталось за паном Млотом, как он думал — навсегда. Но, увы, ничего вечного на свете не бывает, и магистру философии Халецкому об этом забывать не стоило. И Скорин мягко напомнил ему эту истину.

— Вместе с тем, пан Халецкий действует… так сказать, на общественных началах. То есть он не связан с официальными структурами национального газового концерна. Вопрос: сколько такое положение может продолжаться?

Молот улыбнулся еще шире.

— Столько, сколько я буду жить на свете. Ни одна… ни один человек не осмелится совать свой нос в сферу моих интересов!

Фраза прозвучала очень внушительно и убедила всех участников совещания. Кроме одного.