Авантюрист - Сергей Шведов

— О!

— Доброе утро, сударыня, — склонился я в изящном поклоне. — Простите, что побеспокоил вас в неурочный час. Я бы хотел видеть мистера Чуева. Вы его секретарша?

— Э…

— Тогда, видимо, экономка. Вам не холодно, сударыня? Вы по рассеянности забыли набросить на плечи пеньюар.

— А, — сказала экономка, разглядывая себя в зеркале и пытаясь найти на своем молодом цветущем теле хотя бы намек на одежду. — Вы кто такой?

— Граф Строганов, с вашего позволения. Это ничего, что я вас побеспокоил?

Видимо, девушке показалось, что у нее с похмелья начались глюки. Ибо ничто так не сбивает с толку представительниц прекрасного пола, ведущих сексуально распущенный образ жизни, как вежливость, присущая только истинным кавалерам.

— Так где Виктор, вы говорите?

Пока сударыня переживала случившееся с ней поутру то ли реальное, то ли виртуальное приключение, я прошел в спальню джентльмена и вылил ему за шиворот стакан холодной воды. По опыту знаю, что иным способом Чуева не добудиться. А вот на стакан воды он отреагировал живенько. То есть птицей Феникс вспорхнул с дивана и издал душераздирающий вопль. В отличие от голой экономки Чуев был в брюках, рубашке и даже при галстуке-бабочке. Правда — без смокинга. На смокинге сейчас сидел я и с интересом смотрел, как мой старинный приятель выделывает балетные па по комнате, которая одновременно была и гостиной, и спальней, и кабинетом — словом, совмещала практически все функции.

— Ну ты… Ох ты… — Чуев был куда красноречивее своей «секретарши», но красноречие было не того ряда, за которое дают Нобелевскую премию.

— Мне нужна фамилия Наташи и ее координаты, — оборвал я его на полуслове.

— Какой еще Наташи? — Чуеву, видимо, надоело разыгрывать из себя обезьяну, находящуюся в последней стадии маниакального возбуждения, и он обессиленно рухнул в кресло.

Я бросил ему непочатую банку пива, сиротливо стоящую на столе в окружении своих опустевших сестер. Если судить по царившему в комнате беспорядку и внешнему виду Чуева, то вернулся он вчера поздно и в сильном подпитии. Да и вообще, по-моему, всю последнюю неделю вел разгульный образ жизни.

— Денег нет, старик, — пожаловался Чуев, жадными глотками опустошая банку. — Перед тобой полный и законченный банкрот.

— Банкроту приличнее держать в доме домработницу, а не секретаршу.

— У, — разродилась еще одним звуком девица. — Приперся тут…

Терпеть не могу матерящихся женщин. И, будь у меня больше времени, я обязательно провел бы с экономкой разъяснительную работу, а может, и втянулся бы в воспитательный процесс, поскольку фигурка того стоила, но сейчас мне было просто не до этого, и я пропустил грубый выпад мимо ушей.

— Какая Наташка, Феликс? Вокруг меня крутятся десятки девочек. Я не помню даже, как эту зовут.

— Козел, — пробурчала в сторону нанимателя голая «секретарша» и была, по-моему, абсолютно права. Во всяком случае, я не стал опровергать даму или делать ей замечание. А Чуев оскорбления, кажется, не расслышал.

— Шикарная блондинка с голубыми глазами, — попробовал я набросать словесный портрет искусствоведа. — Ноги длинные, талия осиная. Пять дней назад вы кутили в ресторане «Белый аист» очень развеселой компанией. Я подошел, ты нас познакомил.

— Ну не помню, — наморщил лоб Чуев. — Слышишь, не помню. И вообще, какого черта ты меня разбудил. Теперь весь день голова будет болеть. При чем тут Наташа? Я вообще никакой Наташи в глаза не видел.

— С Каблуковым она была, — напомнила девица. — Все время зыркала на Фелю глазами, а потом уговорила тебя с ним познакомить.

— К вашему сведению, сударыня, я не Феля, а Феликс, но так и быть, прощаю вашу бестактность в благодарность за ценную информацию.

— Вспомнил, — хлопнул себя по лбу Чуев. — Только она не с Каблуком была, а с Язоном.

— Это что еще за аргонавт появился в наших палестинах?

— А черт его знает, — пожал плечами Чуев. — Но как он меня обул… А точнее, разул, раздел и голым в Африку выпустил.

— Это ты ему все деньги проиграл?

— Ты же знаешь, что я не игрок. А если играю, то в казино по маленькой. А тут как затмение нашло. И ведь везло поначалу. Одно утешает: этот сукин сын тоже продулся. В тот же вечер.

— У кого играли?

— У Каблука. Сколько раз зарекался не садиться за стол с картами в руках, но вот не устоял. Совратили, уговорили, обманули…

— Игра была честной, — вставила свое слово девица. — Сам виноват. Нечего было хвост распускать. Миллионер хренов.

Вообще-то «секретарша» была неправа, в том смысле что Чуев миллионером не был. Богатеньким Буратино был его папенька, числившийся на крупных должностях в областной администрации и ворочавший крупными деньжищами. Так что вопли Чуева по поводу банкротства меня не особенно взволновали. Этот прожигатель жизни отличался одной очень ценной особенностью, а именно: не выходил или почти не выходил за рамки бюджета, очерченного ему отцом.

— Много проиграл?

— Тысяч пятнадцать зелеными, — поморщился Чуев. — Не денег жалко. Вещицу одну проставил. Золотую. Ты же знаешь, мать такие любит. А у нее на днях день рождения.

— Вещицу купил в магазине?

— Нет. Антикварная вещь. Музейная ценность.

— Приблизительно такая? — Я достал из кармана солонку и протянул Чуеву.

Виктор вцепился в нее обеими руками и глянул на меня умоляюще:

— Уступи. Как друга прошу. Я ведь грешным делом уже похвастался матери, какую изящную вещицу собираюсь ей подарить. И вдруг такой облом. Она мне этого не простит. Не говоря уже об отце. А я в долгах как в шелках. Ну Феликс, будь другом.

— Разуй глаза, — посоветовал я ему. — Вещица-то не золотая. Это копия.

Чуев расстроенно вздохнул и бросил мне на колени солонку:

— Если не везет, то не везет. Нет, у меня другая была вещица: у тебя кошка с крыльями, а у меня конь. Сделан не то в семнадцатом, не то в восемнадцатом веке каким-то известнейшим итальянским мастером. Фамилию с похмелья запамятовал.

— Это тебе Наташа сказала?

— Точно, — вскинулся Чуев. — Она ведь искусствовед. Ее Каблуков привел.

— Ты ведь сказал, что она пришла с Язоном.

— Нет, теперь точно помню — с Каблуковым. Я попросил его привести человека, разбирающегося в золотых поделках, вот он и привел эту Наташу.

— А Язон здесь при чем?

— Он этого коня с крыльями продавал. Я его сначала купил у Язона, а потом ему же и проиграл.

— И когда это случилось?

— Говорю же, вчера, — возмутился Чуев. — У тебя что, со слухом проблемы? В час ночи. Может, в два.

Шагинян был убит утром. Даже если брать разницу во времени, то Язон мог это знать и принять необходимые меры. Пока я не очень понимал, в чем тут суть, но Язону зачем-то понадобилось без лишнего шума изъять у покупателя ценную вещь. Ничего определенного я, конечно, не знал, но мог предположить, что именно смерть Шагиняна напугала Язона. Видимо, аргонавт понял, что кто-то начал охоту как за антикварными вещицами, так и за их продавцами. Если честно, то вся эта история с золотыми конями и тиграми нравилась мне все меньше и меньше. И очень может быть, что Витька легко отделался, согласившись против своих правил сесть за карточный стол. Ибо в противном случае ценную вещицу у него могли изъять и куда менее изящным способом, с применением совсем иных средств.

— Ладно, Чуев, собирайся. Едем к Каблукову.

— Ты в своем уме? — завопил Витька. — В такую рань! Нет, я не могу, я разбит, я разрушен, у меня голова раскалывается. Я, наконец, спать хочу. Вот и Верочка не даст соврать.

— Собирайся, дурак. Речь, вполне возможно, идет о твоей жизни.

Видимо, было в моем голосе нечто такое, что заставило Чуева подсуетиться. Суета эта, правда, растянулась минут на двадцать, но для Витьки в его нынешнем состоянии это был почти олимпийский рекорд. Надо сказать, «секретарша» проявила куда большую прыть и уже десять минут спустя была одета и накрашена. Похоже, она готова была нас сопровождать хоть на край света, против чего я не возражал, поскольку толку от нее в предстоящем торге с Каблуковым будет гораздо больше, чем от Чуева с его дырявой памятью и ярко выраженным похмельным синдромом.

В отличие от папиного сынка Чуева, Каблуков был профессиональным игроком невысокого пошиба. Из тех, что сосут казино по мелочи, выигрывая тысяч двадцать за вечер. В рублях, конечно. В казино их не любят, но терпят как неизбежное зло. Обычно такие ребята не зарываются, не играют по-крупному, но кто его знает, совсем уж выдержанных и не впадающих в азарт игроков не бывает.

К Каблукову мы опоздали. В том смысле, что у его подъезда уже толклась милиция, а закрытое простыней тело грузили в желтую машину с красным крестом. Соседи в лице старушек-пенсионерок и шустрых детишек встревоженно наблюдали за работой профессионалов. Истомленные жарой, дворовые тополя уныло шелестели листвой вслед отъезжающему в небытие бывшему жильцу. По городским артериям с шумом и лязгом, обдавая всех удушливым чадом, катилась механическая нечисть, а в этом небольшом и уютном дворике время если и не остановилось, то, во всяком случае, замедлило свой скорбный бег.