Авантюрист - Сергей Шведов

Сергей ШВЕДОВ

АВАНТЮРИСТ

Часть первая

ПРИ3ВАНИЕ: АВАНТЮРИСТ

Не сочтите меня неврастеником, но мне не нравится, когда обычная деловая встреча обставляется таким рядом условий, что поневоле начинаешь озираться по сторонам и ждать подлянки от самых обычных на первый взгляд прохожих.

И дело-то у меня было плевое. Требовалось сбыть золотую погремушку, выигранную по случаю у одного человека. Погремушку изготовили не то в семнадцатом, не то в восемнадцатом веке, и цена ее исчисляется немалым количеством баксов. Координаты перекупщика я тоже получил у партнера, который честно предупредил меня, что проигранная вещица имеет свою историю не только в веках прошлых, но и во времени нынешнем, а потому не стоит предлагать ее первому встречному. Конечно, любого нормального человека подобные предостережения наверняка бы озаботили, но в том-то и дело, что я не нормальный. Нет, в смысле умственных способностей со мной все в порядке. Но меня подводит легкомыслие и, безусловно, порочная привычка лезть в дела, меня совершенно не касающиеся. Возможно, во всем виноваты родители, не приучившие меня к усидчивости и чинно-размеренному образу жизни, возможно, причина в более отдаленных предках, которые были весьма беспокойными людьми и по этому случаю попали в историю. Ибо, по слухам и семейным преданиям, среди моих пращуров были те самые Строгановы, которые снарядили экспедицию Ермака покорять Сибирь. Короче говоря, это именно они повесили на шею Федерального правительства регионы, которые ныне стали его головной болью. Разумеется, я никакой ответственности за конкистадорские наклонности своих предков нести не собираюсь, более того, сам иной раз склонен предъявить им счет. К сожалению, счет этот вряд ли будет когда-нибудь оплачен, а потому полагаться в приобретении материальных благ мне остается исключительно на собственные силы.

Перекупщик задерживался. Мне его голос не понравился сразу. Мы разговаривали с ним по телефону добрых полчаса, и хотя я честь по чести представился ему как посланец Виталия Алексеевича Веневитинова, он долго и недоверчиво переспрашивал фамилию, без конца уточнял детали биографии человека, которого я знал шапочно, да и то постольку, поскольку несколько раз сталкивался с ним за карточным столом. Как игрока я мог охарактеризовать Веневитинова исключительно с положительной стороны. Виталий Алексеевич карточные долги всегда платил в полном объеме и в срок. Погремушку мне тоже пришлось описывать во всех подробностях. В том числе и клеймо мастера, которое было настолько мелким, что я с трудом обнаружил его в самом углу изучаемого предмета.

К слову сказать, я называю эту вещицу то погремушкой, то предметом по той простой причине, что понятия не имею, для каких целей она предназначалась. Возможно, это была чернильница, возможно, перечница или солонка. А сделана она в виде экзотического животного, скорее всего из породы кошачьих. Я, как мог, описал предлагаемую вещь перекупщику, но мое описание, кажется, его не удовлетворило. Во всяком случае, он счел запрашиваемую цену завышенной и предложил мне ровно половину. Предложенные десять тысяч долларов меня более-менее устроили, поскольку именно столько лежало денег в банке, когда Веневитинов попытался его сорвать. Честно скажу, в карточной игре я предпочитаю наличные. Хлопот меньше. Но игра штука азартная, и я вошел в положение Виталия Алексеевича, тем более что два других партнера Веневитинова поддержали, заверив, что данная вещица стоит, пожалуй, больше суммы, скопившейся в банке. Я не стал спорить. Ибо в ту ночь мне везло, а Веневитинов крупно проигрался, и было бы неприлично лишать его последнего шанса.

Фамилия перекупщика была Шагинян, поэтому, сидя за столиком уличного кафе, я высматривал лицо кавказской национальности, благо подобных лиц в столице нашей Родины немало, но, увы, ни одно из них не удостоило меня своим вниманием. Зато когда мое терпение готово было лопнуть уже окончательно и бесповоротно, ко мне подошел человек самой что ни на есть рязанской наружности и выше средних лет, довольно упитанный и с сильно облысевшей головой. Но за толстыми линзами очков прятались очень цепкие и жесткие глаза. Я уловил это сразу, хотя мой новый знакомый тут же их отвел, заинтересовавшись окрестностями, которые облагородили две девицы примечательных форм и умопомрачительной окраски. Впрочем, Шагиняна, кажется, интересовали не девочки.

— Я же не урановую руду вам предлагаю.

— Вы Феликс Строганов? — спросил Шагинян, никак не реагируя на мое замечание.

— Да. Ваш номер телефона мне дал Виталий Алексеевич Веневитинов. Вы будете покупать солонку?

— Деньги при мне, — почти беззвучно прошелестел он тонкими бесцветными губами. — Десять тысяч.

Я хотел было поторговаться, но потом передумал. Будь этот человек истинным армянином, мы бы с ним выпили сейчас вина, поговорили бы о женщинах. В общем, хорошо бы провели время. А потом либо я уступил бы ему тысячу долларов, либо он мне из дружеского расположения. И в игре, и в торге главное процесс, а вовсе не результат. Во всяком случае, для меня. Лжеармянин долго обнюхивал предложенного мною тигра, именно обнюхивал, другого слова я не подберу. Потом изучал предмет через лупу, словно перед ним часовой механизм, а не довольно крупная вещь, пусть и золотая. Я, честно говоря, думал, что он будет пробовать золото на зуб, но от последнего Шагинян все-таки воздержался.

— Десять тысяч, — зациклился на уже известной мне цифре перекупщик. — И ни цента больше. Деньги плачу сразу, но после этого, молодой человек, вы должны навсегда забыть и Шагиняна, и номер его телефона.

— Клянусь, — искренне заверил я, поскольку не испытывал к своему визави ни малейшей симпатии, а посему и не рассчитывал на продолжение знакомства.

Шагинян осторожно раскрыл лежащий на коленях чемоданчик. Теперь уже я на всякий случай осмотрелся по сторонам. Деньги мне предстояло получить солидные, а в нашей замечательной стране в последнее время развелось столько хулиганов, что человек с куда меньшей суммой в кармане не может чувствовать себя в безопасности. Впрочем, никто на нас с Шагиняном внимания не обращал. Озабоченный московский люд пылил мимо по своим делам, а несколько ленивых посетителей, прячась от жары под синим тентом, медленно потягивали прохладительные напитки, не замечая сделки века, которая вершилась рядом. Соседние с нами столики и вовсе были пусты. Так что я без всякого стеснения протянул руку за целлофановым пакетом, в котором смирно покоились зеленые. На машину, остановившуюся на обочине, я не обратил никакого внимания и только по перекошенному лицу Шагиняна вдруг осознал, что происходит нечто из ряда вон выходящее. А уж потом услышал треск, очень напоминающий выстрелы из автоматического оружия.

Две дырки, появившиеся на белой рубахе Шагиняна в районе груди, очень наглядно подтвердили мои подозрения. Но прежде чем мои мозги сумели хоть что-то сообразить, ноги сами, без их участия, вытолкнули меня из-за стола и бросили в угол прямо под подол закричавшей в ужасе солидной дамы. Задерживаться на виду у вооруженного автоматом хулиганствующего молодчика я не стал, а тут же перепуганным зайцем метнулся в ближайшие открытые двери. Честно говоря, у меня не было времени выяснять, куда я попал, а моя растревоженная происшествием физиономия настолько испугала попавшегося мне навстречу мужика в белом переднике, что он, не произнеся ни слова, только махнул рукой налево. Я в быстром темпе миновал кухню, успев уловить ноздрями совершенно умопомрачительный запах, а потом через подсобные помещения и черный ход выскочил в узенький дворик, где едва не столкнулся нос к носу с молодым человеком, скорее всего поджидавшим здесь именно меня. Возможно, он не собирался стрелять, а «макарова» в руке носил просто для солидности, но у меня после всего случившегося напрочь отпала охота к выяснению отношений посредством языка, а потому я просто врезал по-молодецки в подвернувшуюся квадратную челюсть и бросился вон с едва не ставшего для меня смертельной ловушкой двора.

Мне показалось, что в меня стреляли, хотя ручаться в этой ситуации я ни за что не могу. Уж слишком быстро я улепетывал с проклятущего места, и у меня не было возможности оглянуться. Да что там оглянуться, когда только через десять минут я обнаружил, что держу в руках пакет с долларами, а немного погодя, обшарив свою небольшую сумку, обнаружил там и золотого тигра, будь он неладен. Разрази меня гром, если я помню, как эта солонка опять оказалась у меня. Буквально за секунду до роковых выстрелов она была в руках несчастного Шагиняна.

Поуспокоив дыхание, я впал в задумчивость. Присесть на лавочку я не рискнул, взять такси тоже, а продолжил свой путь по изнывающей от жары столице пешим порядком, мучительно стараясь понять: какого черта? Зачем этим вооруженным придуркам понадобилось убивать Шагиняна, а уж тем более меня, Феликса Строганова, гостя столицы, ни в чем абсолютно не повинного? Не считать же в самом деле грехом попытку продажи вещицы, имеющей, наверное, определенную антикварную ценность, но все же не настолько значительную, чтобы отправлять из-за нее на тот свет сразу двух человек, да еще среди бела дня, да еще с пальбой из автоматического оружия.