Размышления одной ночи - Петр Ростовцев

И все же численность вражеской лавины, хлынувшей через границу, и для пограничников оказалась внезапной. Опытный и искушенный враг сумел скрытно развернуть в боевые порядки свои отборные сухопутные армии, хорошо прикрытые воздушными армадами. Частям и соединениям Красной Армии, составившим первый эшелон приграничных сражений, пришлось выдвигаться из мест постоянной дислокации под прицельным огнем. Морально-психологический фактор первых сражений оказался на стороне противника.

Однако всей предшествующей службой пограничники были приучены стоять насмерть.

26 июня, на пятый день войны, генерал Масленников докладывал Сталину обстановку на государственной границе и результаты боевых действий пограничников.

Сталину нравился энергичный, невысокого роста генерал с волевым лицом. В пору февральской революции семнадцатилетним парнем Масленников разоружал жандармов, подавлял мятеж белоказаков в Астрахани, воевал с Врангелем, в гражданскую был девять раз ранен. Отличился в боях с басмачами в период службы на границе в Средней Азии. Окончил военную академию имени М. В. Фрунзе, приобрел хороший опыт командной работы в пограничных и оперативных войсках НКВД.

Нравилась Сталину лаконичная манера его доклада, Он с доверием относился к хорошо взвешенной, всегда деловитой информации генерала, ценил в нем природный ум и аналитические способности.

- Из 485 пограничных застав, товарищ Сталин, ни одна не оставила своего участка без приказа, - доложил Масленников.

- Пограничники - наши лучшие кадры. Надо, товарищ Масленников, использовать их бережно.

Пройдясь по кабинету вдоль стола, Сталин сказал, размышляя:

- К сожалению, у нас есть факты, когда войска оставляют свои районы без приказа. Такое положение недопустимо, и мы должны сурово наказать виновных.

Вдруг Сталин, как это с ним нередко бывало, круто изменил тему разговора.

- А вы, товарищ Масленников, готовы командовать армией? - спросил Сталин, сопроводив вопрос выразительным движением руки, в которой была зажата трубка.

Масленников не стушевался, спокойно ответил:

- Постараюсь оправдать высокое доверие.

Сталину понравился ответ генерала.

А через полтора года, в ходе тяжелых оборонительных боев на Северном Кавказе и окружения в Сталинграде армий Паулюса, Сталин назначил Масленникова командующим Северо-Кавказским фронтом, одним из самых важных и ответственных в тот период.

- Нам потребуется немало хороших командующих, - с теплотой в голосе произнес Сталин. - Кого бы вы порекомендовали из пограничников, подумайте. - Он попрощался с Масленниковым.

Вскоре на должности командующих армиями были назначены бывшие начальники войск пограничных округов П. И. Ракутин, В. А. Хоменко, несколько позже Г. Г. Соколов и В. С. Поленов.

- Войска Западного фронта оставили Минск, - с горечью произнес Сталин на одном из заседаний Политбюро. - Надо серьезно готовить Москву к обороне. - Помолчав, Сталин решительно сказал: - Есть предложение на должность командующего Московским военным округом назначить товарища Артемьева. Пограничники свои участки не оставляют без приказа.

Члены Политбюро единодушно поддержали назначение.

Вскоре на должность члена Военного совета этого округа был назначен начальник отдела Политического управления пограничных войск К. Ф. Телегин, с которым судьба сводила Артемьева и прежде на границе.

А когда над столицей нависла реальная угроза, Сталин вверил пограничникам и другой важный пост, связанный с поддержанием в Москве твердого порядка.

Вечером, 19 октября, в Кремле состоялось заседание Государственного Комитета Обороны. Сталин еще не поправился от недавней простуды, был бледен, сильно утомлен. Утомленный председатель Моссовета В. ГГ. Пронин ожидал критики в свой адрес. Александр Сергеевич Щербаков, как всегда, был спокоен, предельно сосредоточен. На свои привычные места усаживались члены ГКО. Щербаков, Пронин и Артемьев кратко охарактеризовали сложившуюся обстановку в Москве и доложили о принимаемых мерах.

Сталин не перебивал, однако слушал доклад рассеянно, что-то обдумывал.

ГКО принял внесенные предложения о введении с 20 октября в Москве и прилегающих районах осадного положения. На этом же заседании Сталин продиктовал текст обращения в связи с введением осадного положения.

- Сим объявляется, - начал Сталин старославянским стилем, - что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100-120 километров западнее Москвы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии Жукову, а на начальника гарнизона Москвы генерал-лейтенанта Артемьева возложена оборона Москвы на ее подступах.

Сталин бегло взглянул на членов ГКО; убедившись в их согласии, продолжил диктовать:

- В числе мер по укреплению тыла войск, защищающих столицу, следует решительно пресекать подрывную деятельность шпионов, диверсантов и других агентов немецких фашистов, вести борьбу с паникерами и провокаторами. Охрана строжайшего порядка в городе и пригородных районах возлагается на коменданта города Москвы генерал-майора Синилова, в распоряжение которого предоставляются войска внутренней охраны НКВД, милиция и добровольческие отряды.

* * *

Сообщение Совинформбюро о введении в Москве осадного положения Светов узнал на станции Поворино, куда его вместе с другими тысячами эвакуированных из прифронтовой полосы занесла стихия войны.

Несколько дней их "теплушки", выстуженные собачьим холодом, стояли на запасных путях, уступая дорогу литерным эшелонам, везущим на запад подкрепления, а в противоположную сторону - станки и оборудование. В теплушках господствовал "матриархат", - мужчины остались там, у линии фронта, а некоторые теперь уже и за той линией. Женщины то и дело наведывались к железнодорожному начальству, просили помочь, но сдвинуть эшелон с места, выскочить из тупика не могли. Станция Поворино, как и другие близлежащие железнодорожные узлы, уже была в зоне пиратских действий гитлеровской авиации.

С наступлением сумерек никто не курил, не зажигал огня, все погружалось в могильный мрак. Такой порядок всячески поддерживался военными и железнодорожными властями.

Светов перебирал в памяти события минувших дней. Словно осенние листья, срываемые порывом ветра, они неслись бесформенной массой, разметывались в стороны.

Непривычная форма сообщения Совинформбюро, обнаженность слов о нависшей опасности над Москвой затмили личную тревогу и безысходность положения.

Обостренным чувством посвященного в события подростка он понимал, что сейчас наступили самые тяжелые моменты драмы.

Мысли Светова бились в трехмерном измерении времени - прошлом, настоящем и будущем. Сейчас они были всецело захвачены недалеким прошлым.

Еще месяц назад война доносилась в станицу эхом воздушных боев, артобстрела и бомбежек за Северским Донцом. Затем неожиданно в станице появился первый секретарь Ростовского обкома ВКП(б) Б. А. Двинский, знавший отца Светова еще с тридцатых годов по коллективизации на Дону, известный теперь всем по роману М. А. Шолохова "Поднятая целина". От Двинского Светов узнал печальные новости.

Двинский побывал в Краснодоне, Каменске и теперь направлялся в Тацинскую, где с такой же поспешностью формировалась 37-я армия, нацеленная своим жалом в предбрюшье танковой армаде Клейста. На картах в этом треугольнике, испещренном красными и синими стрелами, оказалась родная станица Светова. В ней, как и в других районах области, формировались истребительные батальоны, отбирались добровольцы в коммунистические полки для защиты Ростова. Именно здесь, в этом треугольнике, суждено было стянуться нитям событий в тугой узел.

37-я армия нанесет ощутимый удар по флангам Клейста, который вынужден будет поспешно оставить Ростов.

- Ну, что, очкастый профессор, тряхнем стариной? - поздравил Двинский Светова-старшего с назначением комиссаром истребительного батальона.

Через два дня поступило распоряжение обкома партии и Военного совета фронта об эвакуации из прифронтовой полосы семей партийно-советского актива.

Уже в пункте назначения, на станции Туркестан, семья Светова узнала тяжелую весть - 21 ноября фашисты взяли Ростов. От отца сообщений не было. Мать втихомолку, беззвучно рыдала, и от этого на душе у Александра было мрачно и слякотно.

- Как у Мишки Додонова, - вспомнил Светов повесть Неверова "Ташкент город хлебный". Спустя месяц он сам отправился этим же маршрутом в поисках хлеба. Но все подходы к Ташкенту, начиная от станции Арысь, были забиты беженцами, безнадежно протягивавшими продавцам тощие продовольственные карточки иждивенцев.

Местные власти города Туркестана приняли не один эшелон беженцев.

Семью Светова сопровождал работник горсовета, решительный и неулыбчивый. Предписание горсовета он вручил хозяину с ухмылкой.