Дело о беглом мичмане - Андрей Константинов

— Э-э, — опешил я. — Мадам, вы что?

— Георгий, — горячо зашептала мне в ухо Ольга Викентьевна. — Вы как раз тот мужчина, о котором я мечтала…

Так, попал! Главное, не дергаться, это провокация.

Заглянувшему в кабинет Шаховскому предстала занятная картина: заплаканная вдова обнимает за шею сидящего подполковника Зудинцева и гладит ему волосы.

— Во дает, опер! — присвистнул Шах и, громко расхохотавшись, пошел делиться новостью по кабинетам.

— Ну, погоди ты у меня…

Внезапно вдова резко отшатнулась.

— Простите, Георгий… Михайлович. Это все нервы…

И рассмеялась. Резко, истерично…

«Итак, убийство раскрыто», — думал я, провожая вдову Пупыша до автомобиля.

Слез на лице Ольги Викентьевны как не бывало. Она спокойно села за руль шикарного «лексуса», надела темные очки, махнула мне рукой и, лихо развернувшись, вырулила в узкую арку.

Нет, что-то здесь не так. Ведь Ольга Пупыш, по сути, ни о чем меня не просила. Пришла, чтобы исповедаться, снять грех с души. По идее, я обязан сейчас передать ставшую мне известной информацию следствию. Нет, не надо торопиться.

В коридоре Агентства витал приторный запах французских духов вдовы. Я подошел к окну с видом на большой питерский «колодец». Вдова…

— Родион, возьми тачку и срочно дуй в психдиспансер, — поймал я за рукав куда-то спешившего Каширина, — это на Старо-Петергофском проспекте…

— Михалыч, у меня другое задание. Тоже срочное! — Каширин попытался вырваться. — Ей-богу, не вру…

— Родя, ты что, хочешь получить указание лично от шефа? Слушай внимательно и записывай: Пупыш Ольга Викентьевна…

— Но, Михалыч, это ведь врачебная тайна! Кто ж мне расскажет?

— А ты захвати с собой пару наших книг — что я тебя учить буду? Купи, наконец, коробку конфет — вот тебе полтинник…

Чутье опера вновь меня не подвело — действительно, наша вдова несколько лет состояла на учете в ПНД с диагнозом «вялотекущая шизофрения». А потом, когда у нее возникла необходимость оформить водительские права, карточка ее куда-то исчезла. Видимо, все решили деньги нефтяного магната. К счастью, Родион сумел во всем разобраться.

О визите вдовы мы забыли. Психов вокруг и так полно, не хватало еще расследовать их бредни. Статья об убийстве Пупыша получилась так себе, средняя… Версии, версии — и ни одного факта.

…Через неделю после выхода «Явки с повинной» в Агентстве раздался звонок.

— Вас беспокоят из областной прокуратуры, зовут меня Сергей Петрович Середа. Прокурор-криминалист.

— Так, слушаю вас…

— Прочитал я материалы об убийстве Пупыша и готов вам кое-что предложить.

Не хотелось бы по телефону, но тему могу обозначить — внутренняя жизнь нефтяной империи покойного Пупыша. Уверяю вас — это безумно интересно…

…Трасса Санкт-Петербург-Таллин. Поселок Лялицы. Взмах жезла гаишника. «Шестерка» тормозит.

Сейчас или никогда!

В бок Дроздову уперся ствол. «Сиди тихо, дурень!» — прошипел Кривой. Скиф приготовил права и десятидолларовую купюру.

Только сейчас, другого шанса не будет…

Гаишник приближается… Ударить в зубы Кривому, распахнуть дверцу… А дальше? Спасение ли это? Они ведь все равно из-под земли достанут, у них все схвачено, все менты куплены.

— Помогите!

Дроздов рванул к посту ГАИ, за ним выскочил один из пассажиров «шестерки», хватаясь за кобуру. Но «гаишников» оказалось много. Обошлось без стрельбы.

Пассажиров «шестерки» и водителя ткнули мордами в капот. Скоро уже подъехала опергруппа из Кингисеппа.

— Дрозд, — негромко сказал закованный в наручники Скиф. — Ты подписал себе приговор…

И тут же Скиф получил прикладом по спине…

Дроздову тоже на всякий случай нацепили «браслеты». Он трясся на ухабах в милицейском «газике», дремал и вспоминал весь кошмар последних дней.

Менеджер Северо-Западной нефтяной компании Валентин Дроздов ни разу не видел своего шефа Илью Пупыша. Но относился к нему с огромным уважением. Да и как могло быть иначе, если Валентин ежемесячно получат в конверте две тысячи долларов, а иногда, кроме них, и премии? Конечно, слухи вокруг Пупыша ходили разные, но… Меньше знаешь — крепче спишь.

И вот в Кириши, где Дроздов находился в командировке по делам компании, вдруг приехали двое парней из службы безопасности Пупыша — Скиф и Кривой.

Настоящие их имена Валентин не знал, да и никогда не стремился узнать. «Бросай все, шеф вызывает», — заявили парни.

Что ж, надо так надо… Но дальше начались странные вещи. В машине Дроздову завязали глаза. Когда он пытался возражать — ударили по голове. После «отключки» Дроздов обнаружил себя лежащим в сарае со связанными руками.

Скиф вылил на него ведро ледяной воды.

— Зачем заложил хозяина? — спросили его на первом допросе.

— Вы что, мужики, с дуба рухнули? — пробормотал разбитыми губами Дроздов.

И получил в челюсть.

Дроздова, действительно, неделю назад вызывали в Главное следственное управление, допрашивали по одному из уголовных дел, связанному с компанией. Но Валентин заранее согласовал все свои ответы на предполагаемые вопросы следователя с одним из замов Пупыша и от этой линии на допросе не отступал.

Ошибка? Ложный донос? Проверка?

Объяснить что-то парням оказалось невозможно. После серии избиений Дроздову объявили, что он приговаривается к месяцу исправительных работ…

Каких работ? Кем приговаривается?

Валентину даже не дали позвонить жене. Сказали: она в курсе, что командировка мужа задерживается. Целый месяц Дроздов вместе с двумя десятками таких же бедолаг — проштрафившихся работников компании из разных филиалов — пахал на ферме, как раб на плантации где-нибудь в Южной Америке. Копал ямы, клал кирпичи, рубил кустарник… Кормили работников вонючей баландой. Территория фермы охранялась часовыми. За плохую работу прилюдно пороли розгами.

Приезжал сюда и барин, Илья Пупыш.

Он вскользь глянул на своих рабов, и по губам его проскользнула брезгливая усмешка. С Пупышем были гости — пара известных депутатов Госдумы. Приехали они поохотиться. Жили Пупыш и гости в огромном тереме, к которому «рабам» запрещалось даже приближаться…

— Почему вы решили, что вас везут убивать? — спросил следователь у Дроздова.

— Я уже знал, что некоторые сотрудники фирмы бесследно пропали… Мне была уготована та же участь…

Конечно, я в своей оперской практике с чем только не сталкивался… Но то, что я услышал, показалось мне невероятным.

— Что ж не арестовали Пупыша, Сергей Петрович? — спросил я.

Середа развел руки.

— А как вы думаете, Георгий Михайлович, почему?

— Думаю, что свидетели куда-то подевались. Или отказались от своих показаний…

— Мыслите правильно.

И Середа рассказал, что на ферме оперативники не обнаружили ни одного раба… Что Валентин Дроздов после допроса в Кингисеппском РУВД больше нигде ни разу не появлялся. Жена его говорит, что с мужем давно не живет — но это не правда, в командировку в Кириши Дроздов уезжал из дому. А в следственном отделе в Кингисеппе случился пожар, и протокол допроса Дроздова сгорел с другими бумагами.

— Даже фотографии его нет ни одной, — сокрушенно вздохнул Середа.

— Быть не может! — удивился я. — А в паспортном столе?

— А он не был в Питере прописан, с Украины прибыл. Послали туда запрос, но он затерялся.

— Ну а приметы у Дроздова какие-нибудь есть? — допытывался я.

— Примета одна — татуировка. Птичка пингвин… Когда малолеткой был — в зону по дурости угодил, там и отметили его.

Так — так-так…

— Интересно, Сергей Петрович… А мне почему-то казалось, что пингвин — это что-то с морем связанное, с севером.

— Я тоже так раньше думал, Георгий Михайлович. Но я специально к Валдаеву обратился — знаете, наверное, нашего знатока тюремного фольклора?

Я кивнул — кто ж не знает легендарного опера…

— И Валдаев мне все объяснил.

«Пингвин» расшифровывается просто — прости и не грусти, виноватого искать не надо.

— Что с тобой? — тревожно спросила Галина, поставив подогревать ужин.

— Понимаешь, Галка, произошла страшная для меня вещь… Я перестал быть опером.

— Вот новость-то, — вздохнула жена.

— Нет, ты не поняла, дорогуша… Осталась у нас водка?

Галина недоуменно вынула из холодильника початую бутылку «Пятизвездной» и налила мне рюмку. Я выпил залпом и хрустнул огурцом.

— Я сейчас пять раз набирал номер Вадима Резакова, чтобы сообщить ему имя убийцы Пупыша. И не смог.

— Почему, Гоша? — удивленно спросила Галина.

— Вот и я о том же — почему? Наверное, потому что я уже не опер. Налей мне еще. И себе тоже…

Жена слушала мой рассказ полночи…

— Никогда бы не поверила, что ты будешь укрывать преступника, — вздохнула она. — Но тебе не нужен мой совет, ты уже все решил.