Король Неверленда - Никки Сент Кроу

– Пока ты не спросила, – говорит новый, – да, у тебя галлюцинации.

Первый хмыкает:

– Не морочь ей голову, Баш. Этого ей ещё достанется с лихвой.

Тот, кого он назвал Башем, подходит ближе.

– Ты как, Дарлинг? Иногда девчонки тяжело переносят дорогу сюда.

В горле першит, язык во рту сухой, как наждачная бумага. Немного тошнит, и в голове плавает туман, но в остальном я вроде бы в порядке.

Помимо того факта, что меня похитил некто, кого я считала сказкой или галлюцинацией, и приковал к кровати где-то у океана, хотя ближайший от дома находится в нескольких сотнях миль.

Как далеко меня утащили?

– Всё нормально, – отвечаю я.

– Воды? – спрашивает ближайший к постели.

– Да, пожалуйста.

Всю жизнь мать готовила меня к этому моменту, иногда максимально болезненным образом, но всех её стараний оказалось недостаточно.

Она ведь повторяла, что так и произойдёт. Но вот теперь, когда всё уже случилось, мне трудно уложить это в голове.

Это всё по-настоящему? Или с подобной галлюцинации и начинается безумие?

Кровать подо мной кажется вполне реальной. Тёплый тропический воздух – тоже. Как и пространство, которое парни занимают в комнате, исходящая от них энергия.

Близнецы выглядят более впечатляюще, чем любой мальчишка из тех, с кем я тусовалась раньше – а я тусовалась со многими.

С красивыми парнями и время идёт быстрее. Я ненавижу скучать. Но ещё сильнее ненавижу одиночество.

Баш исчезает в дверном проёме на другом конце комнаты и возвращается со стаканом воды. По стеклу стекает конденсат.

Чайки снова кричат.

Я слышу, как где-то вдалеке волны разбиваются о скалы.

Допивая воду – свежую и прохладную, чуть ли не самую освежающую в своей жизни, – я заодно осматриваюсь вокруг.

Мы находимся в большой комнате, со стен, когда-то выкрашенных в яркий изумрудный оттенок, осыпается штукатурка. Справа от меня – три прямоугольных окна с открытыми деревянными ставнями. Без сеток. Снаружи льётся свет. Вдали можно разглядеть ветви пальмы, а под ней – дерево, усыпанное ярко-красными цветами.

Я сижу на кровати с толстым деревянным каркасом на чём-то вроде набитого перьями матраса. Простыня чистая, отбеленная до хруста. Одеяла нет.

В углу стоит высокое кресло с подголовником, за ним – лампа на длинной штанге и журнальный столик.

Прекрасное место, чтобы посидеть и послушать чаек, не будь я прикована к кровати.

Возвращаю стакан, и парень ставит его на пол. Должно быть, он присел на табурет у постели, потому что он явно сидит, но стула не видно.

– Что я здесь делаю?

Близнецы переглядываются, и, клянусь, я слышу отдалённый звон колокольчиков.

Чёрт. Я действительно схожу с ума.

– Что твоя мать смогла рассказать тебе? – спрашивает Баш.

– Немного.

Прошлой ночью она впервые поделилась со мной хоть сколько-то полезной информацией.

Страшный призрак, преследующий семью Дарлинг, думает, что я смогу что-то для него – или в нём – исправить.

Что я могу для него сделать? Я едва справляюсь с собственной жизнью.

Баш прислоняется к стене позади близнеца – его тёмный двойник.

Однажды, когда мы с мамой жили в Миннесоте, со мной в одном классе учились близняшки.

Близнецы Вэйви. Самые неприятные и бесячие девчонки, каких я когда-либо встречала. Они пользовались абсолютным сходством, чтобы избежать наказания за все свои проделки. Включая червей в моём бутерброде с арахисовым маслом и мармеладом.

Интересно, эти парни такие же?

Они выглядят как люди, с лёгкостью способные втянуть тебя в неприятности. Опасное искушение. Как красивая древесная лягушка, которая убьёт, стоит к ней прикоснуться.

Думаю, у каждого есть суперспособность, что-то, в чём он хорош от природы. Я всегда отлично разбиралась в людях. Могла определить, что за человек передо мной, прежде чем он скажет хоть слово.

Кажется, с этими двумя следует быть осторожнее, чтобы пережить то, что мне уготовили.

Чем бы это ни было.

– Я Кастиан, – представляется ближайший из парней. – Можешь звать меня Кас. – Он указывает большим пальцем назад, за широкое голое плечо. – Это мой близнец, Себастьян.

– Баш, – дополняет второй.

– Привет, – откликаюсь я.

– Мы вообще милые ребята. – Баш отталкивается от стены, садится на край кровати, и рама скрипит под его весом. Несмотря на то что он полностью одет, по тому, как ткань скользит по телу, можно сказать, что он так же ладно скроен, как и его брат-близнец, сплошь мускулы и кости.

Я оставалась наедине в тёмных комнатах со множеством мужчин, но ни один из них не был похож на близнецов.

Они легко могут взять меня, любым способом, как захотят. Бороться с ними было бы всё равно, что сражаться с океаном – бессмысленно, бесполезно.

Да и зачем?

Неплохая получилась бы встряска.

Я облизываю губы, и когда Баш замечает это, он начинает дышать глубже.

Когда растёшь среди проституток, узнаёшь кое-какие приёмчики.

Мой фирменный фокус – расставлять ловушки.

– Если вы милые ребята, – говорю я, – то кто же здесь злодей?

Близнецы переглядываются.

– Питер Пэн? – предполагаю.

– Да, он похуже, чем мы, – признаёт Кас.

– Но не самый плохой, – добавляет Баш.

– Тогда кто…

В коридоре снаружи раздаются шаги. Близнецы вздыхают почти синхронно.

Баш чешет в затылке.

– Готовься, Дарлинг.

– К чему?

Сердце подпрыгивает. Здесь есть кто-то ещё?

Шаги приближаются, тяжёлая поступь стёртых подошв, походка человека, у которого есть цель, и он не намерен от неё отступаться.

Кто здесь ещё хуже Пэна? Мама ничего не говорила о том, что есть и другие. Я и не думала об этом спрашивать.

Когда тёмная тень возникает в дверях, я давлюсь воздухом.

Этот парень не такой мускулистый, как близнецы, но в нём есть нечто более зловещее.

Шрамы. Глаза.

Три длинных ломаных линии разрезают половину лица по диагонали от виска до челюсти.

Наверное, такой пугающий взгляд у него тоже из-за шрамов.

Один глаз ярко-фиолетовый. Другой – непроглядно-чёрный.

По рукам у меня бегут мурашки, хотя в комнате тепло.

– Крошка Дарлинг проснулась, – холодно, отстранённо констатирует новоприбывший. Он подходит к Башу, отбирает недокуренную сигарету, зажимает её между большим и указательным пальцами и делает затяжку. Потом начинает говорить, ещё не выдохнув, поэтому голос звучит неестественно из-за дыма в лёгких. – Ну как, она уже плачет?

Кас хмурится.

– Что-то мне подсказывает, что эту будет труднее сломать.

– Они все рано или поздно ломаются, – возражает, видимо, самый злой парень, глядя на меня своими пугающими глазами.

Я машинально отворачиваюсь от него, каждая клеточка тела едва не вопит от нарастающего страха. Отползаю по кровати, пытаясь сжаться, сделаться меньше ростом.

Мама говорила, что здесь есть магия.