Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I - Александр Наумов

Въ одномъ изъ боковыхъ каменныхъ флигелей съ двухсвѣтной большой залой отецъ съ матерью прожили все время до раздѣла имѣнія съ братьями, который совпалъ по времени съ освобожденіемъ крестьянъ.

Помнится мне разсказъ моей матери о размѣрахъ былой садовой оранжерейной культуры, когда корзинками собирали лимоны, также объ обширныхъ грунтовыхъ сараяхъ и пр.

Въ описываемое время, по дошедшимъ до меня разсказамъ, у молодыхъ моихъ родителей немало перебывало родныхъ, сосѣдей и гостей. Оба они любили музыку и на этой почвѣ они, между прочимъ, тѣсно сошлись со своими сосѣдями кн. Трубецкими, владѣвшими въ Ставропольскомъ уѣздѣ Самарской губ. двумя богатыми имѣніями. Князь Иванъ Петровичъ Трубецкой нерѣдко заѣзжалъ въ Головкино и услаждалъ слухъ хозяевъ своей артистической игрой на его цѣннѣйшемъ Амати.

Жили родители мои въ деревнѣ не безвыѣздно — бывали нерѣдко въ Симбирскѣ, живали въ Самарѣ, гдѣ мама лечилась одно время у доктора Черецкаго; наѣзжали они и въ Ярославское имѣніе къ старикамъ своимъ Ухтомскимъ.

Въ 1861 году родилась у нихъ дочка Елизавета, вскорѣ скончавшаяся. Въ 1862 году появился на Божій свѣтъ сынъ Димитрій, а за нимъ черезъ два года — Николай. Родились всѣ они въ упомянутомъ выше Головкинскомъ флигелѣ.

Къ этому времени надо отнести актъ раздѣла всего Головкинскаго родового имѣнія (общей сложностью въ 20.000 десятинъ земли) между тремя братьями по дарственной отца ихъ Михаила Михайловича, переѣхавшаго послѣ этого на постоянное жительство въ г. Симбирскъ въ тотъ домъ-особнякъ на Лисиной улицѣ, который описанъ былъ мною ранѣе.

Раздѣлъ этотъ назначено было произвести по жребію: предварительно все имѣніе со всѣми угодьями, чрезвычайно разнообразными, включавшими въ себѣ пахоту, луга, лѣса, огромныя рыбныя ловли, мельницы, пристани, усадьбы и пр., было распредѣлено на три части, болѣе или менѣе представлявшія собою равноцѣнное имущество по качеству и доходности. Затѣмъ для каждаго изъ трехъ братьевъ, участниковъ дѣлежа, предположенъ былъ особый жребій (свернутый билетикъ съ обозначеніемъ причитающейся части). Но старшій ихъ братъ, дядя мой Михаилъ Михайловичъ, просилъ въ вознагражденіе за всѣ предварительныя хозяйственныя хлопоты, которыя онъ много лѣтъ несъ по управленію имѣніемъ, предоставить ему, въ видѣ исключенія безъ жеребьевки, ранѣе облюбованную имъ часть Головкинскаго имѣнія, на что остальные братья — Алексѣй и Николай — согласились, и Михаилъ Михайловичъ получилъ желанное.

Такимъ образомъ, жребій вынимали лишь остальные два брата: Алексѣй Михайловичъ и мой отецъ.

Отцу моему досталась та часть имѣнія, которая включала въ себѣ всю старинную родовую усадьбу съ многодесятиннымъ вѣковымъ паркомъ за каменной оградой въ стилѣ „ренессансъ”, обширными гумнами, житными дворами, водяной мельницей на р. Урекѣ, съ ея пристанью во время Волжскаго половодья.

По раздѣлу отецъ получилъ сравнительно небольшой пахотный участокъ размѣромъ около 1.000 дес., но зато къ нему перешли обширныя, займищныя Волжскія луговыя и лѣсныя угодья, съ принадлежавшими къ нимъ большими и малыми Волжскими островами, такъ называемыми „середышами”, каковыхъ угодій было въ круглыхъ цифрахъ — луговъ до 3.500 десятинъ, лѣсовъ до 1.500 десятинъ. Главное же раздолье отцовской части заключалось въ Волгѣ-матушкѣ со всѣми ея Воложками, озерами и рѣчными притоками. Право на рыбныя ловли простиралось по одной Волгѣ, по обоимъ ея берегамъ на 25 верстъ, а считая все водное пространство, то такового было до 26.000 десятинъ.

Надо думать, что отцу нелегко было справляться с доставшимся ему дарственнымъ наслѣдіемъ, ввиду исключительной обширности и сравнительной ветхости полученныхъ имъ усадебныхъ и другихъ хозяйственныхъ построекъ, межъ тѣмъ, наличныхъ денегъ при раздѣлѣ получено имъ не было.

Особенное вниманіе и заботы молодого хозяина были направлены на продуктивное использованіе той водяной силы по рѣчкѣ Уреню и прилегавшей къ ней мельницы, которая досталась отцу при раздѣлѣ. Для этого онъ пригласилъ изъ Ярославской губ. одного техника, знатока по мельничному устройству и оборудованію.

Дѣдовскую старую „колотовку” отецъ снесъ, укрѣпилъ основательно вершникъ, устроилъ обводный каналъ съ шлюзами и необходимыми приспособленіями, въ концѣ коего въ поемномъ (заливавшемся вешней Волжской водой) мѣстѣ выстроилъ новую мельницу, технически усовершенствованную, съ двумя наливными водяными колесами. Помимо этого, зданіе и машины этой новой мельницы были приспособлены также къ производству молотьбы хлѣбовъ, для чего снопы послѣ жнитва свозились къ мельницѣ и складывались подъ особые навѣсы.

Въ виду значительнаго усиленія механизма, противъ ранѣе существовавшей дѣдовской небольшой мельницы, отецъ опасался недостатка воды, почему предпринялъ большія земляныя работы, прорывъ широкій каналъ, соединявшій рѣчку Урень около самаго вершника съ цѣлой системой близлежащихъ луговыхъ озеръ, изъ которыхъ одно, главное, —

Яикъ, имѣло протяженіе до 9 верстъ; благодаря этому, путемъ особаго шлюза, въ необходимыхъ случаяхъ добавлялась на новую мельницу озерная вода.

Пристань была тоже приведена въ порядокъ: были выстроены обширные амбары, куда свозилась съ мельницы мука въ мѣшкахъ, а затѣмъ при вешнемъ половодьи изъ амбаровъ тутъ же грузилась въ баржи, заводившіяся съ Волги по устью р. Уреня буксирнымъ пароходомъ.

Новая мельница стала давать отцу вѣрный доходъ, прочно зарекомендовавъ себя въ Ярославскихъ и Рыбинскихъ мукомольныхъ кругахъ. Болѣе 15 лѣтъ подрядъ мельницу съ пристанью арендовалъ Рыбинскій купецъ Полетаевъ, а за нимъ почти столько же лѣтъ бралъ ее въ аренду извѣстный Ярославскій хлѣботорговецъ и мукомолъ И. А. Вахромѣевъ, преемственно перешедшій потомъ и ко мнѣ.

Несмотря на обиліе луговъ, отецъ коннаго завода не держалъ, считая это дѣло обременительнымъ и рискованнымъ для своего скромнаго бюджета

Дойное стадо коровъ было имъ заведено головъ до сорока т. н. „Бестужевской” породы, и поддерживалось въ образцовомъ порядкѣ главнымъ образомъ моей матерью, любившей и понимавшей это дѣло. Все стадо, какъ на подборъ было темно-бурой масти съ мелкими бѣлыми крапинками и красиво-выгнутыми въ видѣ лиры рогами. Помню, какъ въ годы моего ранняго дѣтства мама подвела меня къ одной изъ своихъ любимыхъ коровъ и сказала: „это твоя, Саша, добрая кормилица — Вознесенка!”, послѣ чего я считалъ ее серьезно своей, всегда навѣщалъ ее и лакомилъ чернымъ хлѣбомъ, сильно сдобреннымъ солью.

Само собой, отцу пришлось составить новые хозяйственные планы, упорядочить дѣло арендной сдачи луговъ, расширить пахатныя угодья за счетъ бывшихъ ранѣе выгоновъ, какъ напримѣръ, въ Подстепномъ”, гдѣ онъ поднялъ новую землю въ количествѣ болѣе 55 хозяйственныхъ десятинъ.