Борьба без проигравших - Памела Бэрфорд

Выключив свет, он направился к выходу. Но в дверях остановился, и зубы блеснули в темноте.

— Учти, Лиззи, я сплю очень чутко.

И вышел. Она осталась наедине со своими тревожными мыслями.

Лиззи. Только один человек называл ее так, даже после того, как она попросила его не делать этого. Но у Дэвида не могло быть ничего общего с этим психом.

Ей даже не позволили прийти на его похороны. Ей тогда позвонили…

Этот ужасный звонок! Ее попросили — нет, ей приказали — держаться подальше от церкви и от кладбища.

«Ты уже принесла достаточно зла. Наша семья не хочет, чтобы ты приходила».

Этот голос, неизвестно кому принадлежавший, неделями преследовал ее, до тех пор, пока она сама чуть было не поверила в свою вину.

«Он умер из-за тебя».

Элизабет подскочила на кровати, но наручники крепко держали ее. Она вспомнила! Да, она видела эти глаза прежде. Во всяком случае, на фотографии. Во рту у нее пересохло.

Теперь оставался только один вопрос. Что этот десантник собирается сделать с ней?

Глава вторая

Увидев Элизабет, он сразу же понял, что она не спала. Веки у нее набрякли, вокруг глаз образовались красные круги, она часто моргала, как это бывает при переутомлении.

Вот и хорошо. Он надеялся, что она провела эти несколько часов в безумной тревоге за свою судьбу, гадая, кто это чудовище, во власти которого она оказалась.

Ее слова разбили его надежды:

— Доброе утро, Калеб.

Немного помолчав, Калеб спокойно ответил:

— Доброе утро, Лиззи.

Затем он отстегнул наручник. Ладно, одну загадку она разгадала. От этой куколки только и жди сюрпризов.

— Как спалось?

— А я не спала. У меня было более приятное занятие: я вычисляла, на сколько лет тебя засадят за похищение.

Элизабет слегка поморщилась от боли, потому что он сжал ее пальцы вокруг наручника, и она уже не могла массировать запястье. Чтобы быть жестоким с Лиззи Ланкастер, Калебу стоило лишь вспомнить, что эта женщина сделала с его братом.

— Ты не в форме, Рэмбо, — насмешливо сказала Элизабет.

В ее глазах появился суровый блеск. Калеб увидел, что за это короткое время ее ужас сменился холодной ненавистью. Этого он и добивался.

Калеб понимал, что Элизабет будет искать способ добраться до своего пистолета. На ее месте он сам поступил бы так же.

— Отсюда ты не выберешься. Даже и не мечтай, — сказал он. — Кроме того, здесь ты ничего подходящего не найдешь. Ни ножа, ни стекла. И никаких тяжелых тупых предметов. Конечно, ты можешь попытаться удавить меня шнуром от лампы. Это будет забавно. — Он посмотрел на нее сверху.

— Вот так-то, милочка. Лично я не сторонок традиционных способов: рукоприкладства, круглосуточных допросов, издевательств, угроз, бессонницы, заключения в одиночную камеру… Это, конечно, быстрый, но жестокий способ, и я считаю, что он больше создает проблем, чем решает.

Калеб чуть было не рассмеялся при виде удивленного и недоверчивого выражения ее лица.

— Ты собираешься депрограммировать меня?!

Элизабет сидела, выпрямившись на кровати.

Блестящие темные волосы, вся раскраснелась, красивая полная грудь, плотно обтянута ночной рубашкой… Она была похожа на прекрасную нимфу. В эту минуту Калеб понимал, почему его брат потерял голову из-за этой женщины.

— Долго же до тебя доходило, — ответил он. — Я уверен, что Лу набил твою голову страшными историями о депрограммировании. Но, на твое счастье, я человек цивилизованный. Я предпочитаю просто предоставить тебе возможность прийти в себя. — Калеб пожал плечами. — Все зависит от тебя, Лиззи. От того, как ты будешь себя вести.

— От того, как я буду себя вести?

— Давай будем сотрудничать, и тогда все уладится быстро и безболезненно. Мы можем, не спеша, обсудить твое глупейшее решение вступить в коммуну. Кто знает, может, в конце концов, ты будешь благодарна мне.

По выражению ее лица Калеб понял: чего-чего, а благодарности он дождется не скоро.

— Конечно, если ты предпочитаешь вступить со мной в борьбу или попытаешься бежать, тогда я буду действовать силой. — Калеб помахал перед ней наручниками. — Мне это не трудно, но для тебя не слишком приятно, так что подумай хорошенько.

Элизабет откинула одеяло и поднялась с постели. Она была высокого роста, но, конечно же, все равно ниже его.

— Кто нанял депрограммиста, чтобы следить за мной? — спросила она. — Я никому не говорила, что собираюсь вступить в «Авалон». И даже если бы сказала, ни одной живой душе до этого нет дела.

Калеб вскинул бровь.

— Вот тут ты права, Лиззи. Душа, о которой идет речь, уже покинула этот мир.

Элизабет глубоко вздохнула и отвела глаза.

— Дэвид никогда бы не разрешил тебе поступить со мной подобным образом, — сказала она чуть слышно.

— Почему же? Потому что он слишком сильно тебя любил? — усмехнулся Калеб.

Элизабет посмотрела на него не то печально, не то виновато.

— Да, — еще тише ответила она.

Он сжал наручники так сильно, что у нее свело пальцы.

— Дэвид умер, Лиззи. Он любил тебя, несмотря на все то, что ты с ним сотворила.

Он вплотную подошел к ней, но Элизабет не сдвинулась с места.

— Тебе доставляет наслаждение водить мужчин за нос и прикидываться, будто ты влюблена…

— Это Дэвид тебе сказал?

— Не будем продолжать этот разговор, милочка. Мне он действует на нервы. А уж если я переступлю черту…

На лице Элизабет отразилось разочарование. Калебу казалось, что она была готова выложить ему свои маленькие хитрости и лживые увертки — все, что она должна была придумывать последние несколько месяцев, чтобы оправдать свое бессердечное отношение к человеку, который любил ее до безумия… и, в конечном счете, не смог жить без нее. К удивлению Калеба, она просто спросила:

— Какое отношение ко всему этому имеет Дэвид?

— Если бы это зависело от меня, то я оставил бы тебя прозябать в этой проклятой коммуне, и скатертью дорога!

Она молча смотрела на него, ожидая объяснений.

— Но Дэвид позвонил мне и заставил поклясться. У Лиззи нет родных, сказал он, и никто о ней не позаботится. Он взял с меня слово, что я позабочусь о тебе, если с ним что-нибудь случится.

— Боже мой! И ты согласился?

— Я только старался его успокоить. Откуда мне было знать, что он собирается повеситься?

— И заставить тебя сдержать обещание.

— Он был так возбужден, что я мог на все согласиться, лишь бы Дэвид успокоился. Я пытался образумить его, просил вернуться домой, но он все твердил, что у него там какое-то важное дело. — В голосе Калеба зазвучала сталь. — А теперь мы знаем, что это было за дело.