Борьба без проигравших - Памела Бэрфорд

Губы Элизабет слегка шевельнулись.

— Спасибо, — прошептала она.

Калеб сжал ее пальцы и покачал головой. Он буквально впился взглядом в ее лицо, но у него не хватало сил сказать, что ее благодарность не по адресу. Их отношения по своей сути остались прежними. Да они и не могли измениться. Он поклялся своему погибшему брату, что вытащит Лиззи из «Авалона». И он выполнит свое обещание. Чего бы это ни стоило.

— Постарайся отдохнуть, я скоро вернусь.

Прежде чем отправиться в аптеку, Калеб подъехал к тому месту, где, как он заметил, приземлилась ракета. Через несколько минут он нашел ее на опушке леса, около дороги. Чудо, что ее никто не обнаружил. Дважды за этот день его спас слепой случай. Днем он вышел из гаража, чтобы взять кое-какие инструменты в сарае и увидел, как эта проклятая штуковина пролетела над верхушками деревьев. Быстрый обыск на чердаке объяснил ему все.

Калеб даже пришел в восхищение. Он-то полагал, что его нельзя упрекнуть в непредусмотрительности, но кто бы мог подумать, что Элизабет такая сообразительная? Он оказался на волосок от ареста по обвинению в похищении.

И его бы судили. Закон на стороне Лиззи. И не важно, какими темными делишками занимается Лу.

Калеб горько рассмеялся. Вот он, профессиональный военный, специалист по взрывам! И какое же оружие эта красотка из «Авалона» применила против него? Игрушечную ракету! Она обставила его!

Но тут же восхищение мужественным поступком Лиззи сменилось стыдом: только отчаяние могло толкнуть ее на это. Что она там навоображала? Может, она думает, что оказалась в плену на всю жизнь? Или что он жестоко отомстит за смерть Дэвида?

Не стоит обвинять Лиззи за ее разыгравшееся воображение после того, как он обошелся с ней в первый вечер. Ему самому это не доставляло ни малейшего удовольствия. Видит Бог, у него нет привычки мучить беззащитных женщин. Просто он выполнял обещание, как выполнил бы любое другое задание.

Ничего не изменилось. У него работа, которую надо сделать ради Дэвида, даже если ему становится все труднее.

За эти несколько дней знакомства с Элизабет сомнения в правдивости истории, рассказанной Дэвидом, ожили с новой силой. Та ли это женщина, которая унизила его, оскорбила его гордость? Почему-то Калебу было трудно себе это представить.

Он сидел в «лендровере» и уже в который раз перечитывал послание Элизабет — мольбу о помощи, а потом сунул записку в карман черной кожаной куртки.

Нет, ему не доставляет никакого удовольствия мучить Элизабет.

Лиззи пыталась убедить его, что вступила в: «Авалон» для того, чтобы расследовать причины гибели Дэвида. Но как бы ему ни хотелось поверить ей, нельзя было не считаться с очевидным: Лиззи отдала коммуне все свои деньги и позволила нанести себе татуировку.

Калеб был неплохим депрограммистом, и объяснил Лиззи, насколько опасен «Авалон». Но вскоре понял всю бесполезность своей затеи, видя, что она притворяется, будто полностью согласна. Все шло совсем не так, как он предполагал. А жестоко обращаться с Элизабет он не мог.

Калеб повернул ключ зажигания и на предельной скорости помчался к аптеке. К тому времени, когда он вернулся домой, настала ночь и взошла полная луна.

Калеб на цыпочках вошел в темную спальню. Элизабет лежала, свернувшись калачиком. Он легко коснулся ее плеча, и от его прикосновения она вздрогнула.

— Мне еще хуже… так скверно, Калеб… — Она жалобно застонала, в ее голосе послышались слезы. — Я не вынесу этого.

От жалости к ней у него замерло сердце. Калеб вытащил одну из болеутоляющих таблеток, смесь эрготамина и кофеина. Доктор О'Нил предупредила его, что это лекарство подействует не сразу и нельзя ожидать быстрого улучшения, поскольку время было упущено. А еще она назвала и другие лекарства для профилактики приступов.

Калеб перевернул Лиззи на спину, и она вскрикнула от боли. Он почувствовал, что кожа ее влажная и горячая, хотя в комнате было прохладно. Тогда он приподнял голову Лиззи и сунул ей в Рот таблетку, а потом дал воды запить.

Затем вышел и наполнил ванну горячей водой. Вернулся в спальню и осторожно поднял Элизабет с постели. Она стояла на ногах нетвердо, и Калеб поддержал ее одной рукой, захватив другой мешочек со льдом.

— Куда ты меня ведешь? — спросила она слабым голосом.

— Доктор О'Нил сказала, что тебе надо принять горячую ванну и положить на голову лед. Это оттягивает кровь от головы.

Полная луна, светившая сквозь прозрачный потолок ванной комнаты, давала мало света. Но Лиззи и этого было много. Она опустила голову и не открывала глаз. Если бы Калеб не поддерживал ее, она бы упала. Затем он выключил воду и стал расстегивать ее рубашку.

Несколько секунд она, казалось, не понимала, что он делает, но затем резко схватила его за руку, тщетно пытаясь остановить его. А он уже расстегивал последнюю пуговицу.

— Калеб! — Одним глазом Элизабет попыталась изобразить сердитый взгляд. Если бы ей не было так плохо, он бы рассмеялся — Я сама могу сделать это. Уходи.

Он быстрым и уверенным движением сдернул с нее рубашку.

— Милочка, да ты и на ногах-то не стоишь. Ты и глаз открыть не можешь. Если я уйду, ты просто упадешь.

Рубашка полетела в корзину. Элизабет скрестила руки на груди поверх своего кружевного бюстгальтера и в то же время попробовала ухватиться за джинсы, которые Калеб уже стаскивал с нее. У нее не хватало рук даже для того, чтобы сопротивляться!

Когда он снял с нее носки, она захныкала:

— Я так не могу, Калеб… Если ты беспокоишься, постой за дверью или еще где-нибудь.

Калеб повернул Лиззи спиной к себе, расстегнул бюстгальтер и снял лямки с плеч.

— Не понимаю, чего ты пищишь. Здесь темно.

Эта бесстыжая ложь на секунду успокоила ее, он успел сорвать бюстгальтер и бросить его вслед рубашкой в корзину.

— Ты врешь. — Элизабет чуть приоткрыла глаза и снова зажмурилась. — Здесь полно света.

— Тебе так кажется, потому что сейчас у тебя повышенная чувствительность к свету. Клянусь Богом, я ничего не могу рассмотреть. — Он уже стягивал с нее трусы. — Я все делаю на ощупь.

Калеб повернул Лиззи еще раз лицом к себе.

— Как ты можешь так нагло врать? — сказала она, закрыв лицо руками.

— Я же мерзкий негодяй, Лиззи. Я думал, тебе это известно.

Калеб отвел глаза от ее лица. Господи Иисусе! Она стояла, освещенная лунным светом, ее грудь и женственные изгибы тела серебрились, мягкие тени казались таинственными. С первого вечера Калеб знал, что у Лиззи красивое тело. Но обыскать ее — это одно дело, а вот увидеть…

И такая женщина носит потертые джинсы и убогую фланелевую рубашку! На месте Дэвида он одевал бы ее в шелк и кружево… вроде той шелковой штучки, в которую он заставил ее переодеться в первый вечер. Он тогда чуть не задохнулся, увидев ее такой.