Валина бусинка - Татьяна Мороз

– Раздеть, дать успокоительного чаю, уложить в постель. Собрать весь жемчуг на пересчёт. Должна быть семьдесят одна жемчужина. Недостанет – всех выпорю!

Нянька, до того вытиравшая мальчику слезы, подхватила его на руки, утешая. И в эту секунду Валя заметила, как мальчик пухлыми пальчиками прихватил жемчужинку с пола и опустил в карман. Это больше никем в суматохе замечено не было. При этом он продолжал вырываться, выгибаясь на руках, крича:

– У меня конная прогулка! Отпусти меня, дрянь! Маменька! Маменька!..

Мальчика унесли. Теперь все занялись поиском жемчужин, толкая друг друга локтями, ползая по полу и заглядывая в щели. Девочке помогли подняться и, вытирая слёзы, вывели из детской. Вскоре все было собрано в деревянную резную шкатулку. Двери закрылись, наступила тишина.

Валя попробовала повернуть голову, это получилось со скрипом. Вернее, вообще не получилось. Такое ощущение, что голова пришита к телу. Тогда подняла Валя руку с трудом до уровня глаз. И чуть в ужасе не закричала. Её глаза смотрели на фарфоровую кукольную руку. Совершенно гладкую и блестящую. Пухлые кукольные пальцы цвета молочной карамели не желали соединяться. Лишь мизинец подвинулся буквально на миллиметр. Ноги Вали были широко расставлены, как у сидящей игрушки. На пухлых кукольных ногах – Валины кожаные сандалии и ажурные гольфы. Еле опустив глаза, убедилась: и платье надето её же – белое в красный горох. Тогда попыталась Валя братьев позвать: «С-с… Ш-ш… с…» – но изо рта вырывались лишь непонятные звуки. При попытках говорить горло саднило и драло, будто во рту солома. Но Валя упорная девочка. Пробовала и пробовала. Вскоре что-то похожее на «С-с… а-а… ш-ш-ш…» у неё всё же получилось.

Через время что-то коснулась её руки, вернее, пальцев. Прикосновение было странным – как стук двух фарфоровых чашек. Прикоснулись слева. Валя снова попыталась повернуть голову, но не выходило. Попыталась повернуться всем тряпичным телом. С трудом, но это удалось. Сначала краем глаза она увидела Сашину белобрысую голову, опущенную на грудь. Потом, все же повернувшись поудобнее, рассмотрела брата. Он стал старинной фарфоровой куклой. С такими же, как у Вали, фарфоровыми руками и ногами. Правда, вещи, надетые на нём, были его. Футболка с «суперменом», джинсовые шорты, кроссовки. Саша не шевелился.

– Са… ша, по… про… буй, – еле раздвигая губы, прошептала Валя.

В ответ он качнул фарфоровой головой.

На улице начало темнеть. Весь день провести в попытках освоить кукольное тело – трудная задача. Валя прикрыла глаза от усталости. Очнулась от шума и резкого света. В комнате зажгли огромную хрустальную люстру. Быстро зашли две утренние няньки. Та, что утирала слезы и успокаивала мальчика, и другая – полная, темноволосая, запомнившаяся Вале. Обе были заплаканы. Бросившись на пол, тщательно осмотрели ковёр, потом скатали его, начав обследовать щели в паркете. «Бусину ищут мою, – поняла Валя. – Ах, вот как ты потерялась! И как же тебе хотелось вернуться в жемчужную нить?! Удивительно!»

Тайна найденной Валей жемчужины на проспекте была почти разгадана. Приключения потерянной жемчужины начались в этой комнате, а спрятал её Пётр. Бусину искали тщательно, несколько часов подряд. Начало светать. Поиски не принесли результата, служанки расстроенно переговаривались, пожимая плечами. Расстелив на место палас, поправив игрушки, няньки уже собирались покинуть детскую. Как вдруг одна из них, грузная черноволосая женщина в вышитом переднике, потянулась к верхней полке с игрушками. Увидев Валю, глаза её удивлённо расширились. Потянувшись, двумя огромными руками она выдернула её из кучи игрушек. У Вали от страха закружилась голова: «Это мой сон, сон, сон, приснившийся в Кореизе!» Она крепко зажмурила глаза. Няньки же, разочарованно вздыхая, покидали детскую. Жемчужина так и не нашлась.

Они шагали длинными извилистыми коридорами. Нянька зажала куклу Валю под мышкой. Войдя на кухню, где вовсю кипела работа, нянька взяла круглый поднос, заранее ей приготовленный. «Завтрак для Анны!» На кухне люди сновали туда-сюда.

– Барин приезжает с охоты. Будут гости, – услышала Валя.

– Жемчужину не нашли, – сказала шепотом нянька проходившей мимо кухарке. Та грустно кивнула.

Толкнув спиной дверь с подносом в руках и зажатой куклой, нянька направилась к детской. Коридоры, коридоры, голова у Вали закружилась. Висеть зажатой вниз головой – неприятно. Вскоре нянька постучалась в дверь.

– Открыто! – голосок был звонкий, девчачий.

– Анна, завтрак, – произнесла нянька.

– Жемчужину нашли? – перебила девочка. – Я всю ночь не спала.

Нянька опустила глаза:

– Нет. Её там нет. Мы с Фросей всё обсмотрели.

Девочка заплакала:

– Папенька приезжает, будет огорчён. Это ведь его подарок на мои крестины. Может, я пойду, поищу?

– Полно, не плачьте, Анна. Незачем вам ходить, бусины там нет. Лучше глядите, что у меня! В игрушках нашла! Эка невидаль! Кукла в очках и одёжки странные! И глазки, посмотрите, вот левый не туда глядит! Это что ж значит, у куклы зрение плохое? Мастерство нынче – будто живая девочка! Кто вам подарил этакую невидаль, а, Аннушка?

Девочка с любопытством взяла куклу в руки.

– Смешная, а волос-то какой белый, глазки голубые блестят. Наряд только неприличный, платье слишком коротко, – сказала Анна. – Пришли швейку, куклу переоденем в модное. Вот только я эту куколку впервые вижу… – и они вдвоём с нянькой осмотрели в удивлении игрушку. – Я назову её Глазастик, – девочка улыбнулась.

– Завтракайте, и я помогу вам одеться, Анна.

Куклу Валю посадили в углу кровати, прислонив спиной к подушкам. Няня налила в чашку чай, подлила молока и бросила кусочек сахара. Девочка неторопливо размешивала сахар, не задевая краёв чашки, в полной тишине. Нянька сколупнула скорлупу с верха яйца и подала девочке крошечную ложечку. Потом маковую булочку намазала маслом. Анна кушала не спеша, аккуратно. Валя смотрела и понимала: кушать точно не хочет. Нисколечко. Не едят куклы никакую еду. И от этой мысли грустно-грустно стало и захотелось домой к маме. Заплакала бы Валя в этот момент, но плакать куклы тоже не умеют. «Нужно выбираться, спасать братьев, из-за меня они попали в эту историю».

Валя рассмотрела Анну. Худенькая девочка в длинной батистовой рубашке, из-под неё видны розовые ступни. Длинные шоколадного цвета волосы – ниже талии, слегка вьющиеся у висков. Белая кожа и красивые, как у оленёнка, карие глаза, ещё блестящие от слёз. Нянька взяла деревянный гребень, начала расчёсывать девочку.

– Как Пётр? Плакал? – спросила Анна.

– Нет, скорее злился и кричал, его наказали, сидит в детской. Ненавидит вас, милое моё дитя, – ответила нянька.

– Что ты такое говоришь! – перебила девочка. – Он ещё слишком мал, и он – мой брат.

Нянька замолчала, опустив голову. Вскоре коса красиво легла между лопаток Анны.

– Я вплела голубую ленту, – произнесла няня. Девочка выглядела совершенно расстроенной. – Папенька ваш будет к обеду, – продолжила нянька. – Одевайтесь, я вас нарумяню, и не вздумайте больше плакать.

Затянув корсет и застегнув все пуговички на платье девочки, служанка наконец вышла.

Комната Анны была в кремовых, благородных тонах. Деревянные резные панели на стенах. Большое окно было приоткрыто, утренний ветерок раздувал шёлковую штору. Круглый чайный столик на трёх изогнутых ножках. Кресло-качалка. Кровать, на которой сидела Валя, просто невероятных размеров, стояла посередине комнаты. Зеркало в пол – широкое, метра полтора. Рама зеркала из красного дерева изображала охоту – всяких птиц и животных, неведомых Вале. Из игрушек – заяц, сидящий на подоконнике рядом с высокой фарфоровой вазой, шкаф с книгами. Уютная детская. В это время Анна взяла с полочки книжку и села в кресло читать. Валя незаметно прикрыла глаза. Ей нужно подумать, найти решение, спасти и себя и братьев.

В это же самое время Саша пытался снова и снова шевелить пальцами. Это получалось с огромным трудом. Он уже нашел Серёжу. Невероятными усилиями научился поворачиваться одновременно всем телом. Это получалось лучше, чем шевелить пальцами. Брат сидел примерно в метре от него. Сам Саша очнулся от странного трескучего шепота – будто ветки ломались, звали его. Потом ему удалось приподнять фарфоровую тяжелую голову от мягкого тряпичного тела. Он видел ползающих по полу женщин, явно что-то ищущих. Потом одна из них потянулась к ним огромными руками и выхватила из кучи игрушек Валю. А он никак не мог этому помешать. Саше казалось, что он кричит на всю комнату: «Оставь нас, прекрати!» Но лишь странный треск вырвался из его горла. Свет выключили, Валю унесли. Наступила тишина.

Светало. «Не всё потеряно», – думал мальчик, пытаясь шевелить пальцами несмотря ни на что. Горло болело при малейшей попытке издать хоть звук. Но Саша пытался снова и снова. Он звал и звал: «С-с… е… ж-ж… а-а!» Ответа не было. Брат не шевелился. «Нужно как-нибудь подползти к нему», – решил Саша. Но боялся потерять равновесие. И хоть слабый, но контроль над тряпичным телом. Серёжа же пришел в себя только к обеду. С удивлением долго рассматривал кроссовок, надетый на фарфоровую ногу, попавший в поле его зрения. Саша к тому времени преодолел около двадцати сантиметров, пододвигаясь к брату. Сколько понадобилось мальчикам усилий и времени, чтобы научиться просто шептать и слегка шевелиться! Ноги и руки не сгибались ни в коленях, ни в локтях. У фарфоровых кукол шарниры не предусмотрены. Все попытки встать кончались неудачей. Мягкое тряпичное тело гнулось, не выдерживая тяжести головы и рук. Тогда Серёже пришла в голову идея: примотать к тряпичному телу деревянную палочку или ещё что, то есть сделать каркас. И тогда, возможно, получится встать. Мальчики принялись исследовать игрушечную полку.