Семирамида - Алексей Федотов

— Коньяк. Очень хорошо с кофе, я раньше даже и не знала. Ты не пробовала?

— Нет, — чуть поморщившись, ответила подруга. — А где же вы живёте с Вардгесом?

— Да у моей знакомой, — ответила не заметившая презрительной гримаски ассирийка.

— А как же ваша квартира, которую получила тётя Вардия?

— Там Лилита живёт с семьёй. Думаю вот, не разменять ли её?

— А почему бы и нет? Чем твоя сестра лучше тебя? Ты должна по чужим людям мотаться, а она жить барыней!

— Ты только не говори пока ничего никому!

— Что за разговор! Конечно, не скажу!

Пообещав молчать, Нина в тот же день позвонила Лилите и сказала, что её сестра хочет разменять квартиру, а деньги пропить. Да и сына нужно у неё забрать: он голодный, пирожки выпрашивает у людей…

Лилита написала Вардии; та прислала Семирамиде письмо с просьбой не менять квартиру, дать ей возможность иметь пристанище, когда она освободится, и отдать сына сестре, чтобы у той не забрали излишки жилплощади. И та послушалась мать, о чем потом жалела.

На закате жизни она вспоминала об этом так: «Наверное, любовь к маме замутила мой разум. Я очень любила маму, и если бы она попросила мою жизнь, я отдала бы, не задумываясь. Я слышала, что благими намерениями устлана дорога в ад. Как мог мой сын вырасти добрым и ласковым, если он с детства слышал: «твоя бабка тюремщица, а мать алкашка»… Семирамида отдала сына сестре, Вардгес вырос хитрым, не любящим никого, только деньги.

Семирамида стала много пить. И на рынке, и дома. Она чувствовала себя никчёмной, никому не нужной. Иногда женщина могла не пить, но тогда наутро её глаза были опухшими от слез, выплаканных за бессонную ночь. Мир представлялся ей жестоким и злым настолько, что на него просто невозможно смотреть трезвыми глазами. О своём состоянии женщина потом написала так: «Однажды, чтобы скрыть боль, человек надевает маску падшего, но если носить её постоянно, то она прирастёт к нему. Он станет тем, за чьей маской прячется». Как все алкоголики, она считала, что во всех её бедах был виноват кто угодно, только не она сама.

Новый брак

Однажды на рынке Семирамиду, погруженную в невесёлые мысли о жизни, кто-то окликнул:

— Здравствуй, красавица!

Она удивлённо подняла глаза, бросила на говорившего быстрый взгляд. Давно к ней никто так не обращался. Перед ней стоял достаточно симпатичный молодой человек, судя по внешности — её соплеменник. «Интересно, я правда ещё красива?» — подумала ассирийка, но вслух сказала резко:

— Красавица, да не про твою честь!

Обычно случайные ухажёры, видя агрессию, оставляли её в покое, но этот лишь немного смущённо заглянул ей в глаза и тихо спросил:

— Почему же не про мою? У тебя есть муж?

— Нет у меня никакого мужа, да и не нужен мне никто! — ещё резче ответила женщина.

Другой бы точно отстал, а этот спокойно так говорит:

— А может, я буду твоим мужем, кто знает?

— Ты!!? — Семирамида расхохоталась, но посмотрела на него пристальнее и вдруг осеклась.

— Почему нет? — глядя прямо ей в глаза, спросил мужчина.

— Муж — объелся груш! — проворчала ассирийка и уже более спокойно спросила: — Тебя хоть как звать-то?

— Закхей. А тебя?

— Семирамида.

— Я сразу понял, что ты царица!

— Уж царица, — смущённо пробормотала женщина. — А ты кто по нации?

— Ассириец. А тебя и спрашивать не буду: твоё имя и твои глаза говорят все сами.

— И что же они говорят?

— Что ты дочь того же народа, что и царица, чьё имя носишь.

— Красиво поешь! Но умные люди на первой встрече о браке всерьёз не говорят. Посмеяться надо мной решил?

Её лицо опять стало грозным, но Закхей видел, что суровость эта напускная.

— Давай сходим куда-нибудь сегодня после твоей работы, — предложил он.

— И вот делать мне больше нечего, только шляться где-то со случайными знакомыми! — всплеснула руками Семирамида. — Да ты, может, за гулящую меня принял?

— Нет, конечно, — засмеялся молодой человек, и его смех её обезоружил.

— Ну, если нет, то знаешь, где я стою, придёшь, если сильно надо будет. А нет — так мне же лучше! — заявила женщина.

Она думала, что больше никогда не увидит этого случайного ухажёра, но он подошёл на следующий же день. Зачем-то начал рассказывать о себе. Что он из Украины, где жил с матерью в городе Иловайске. В Ростов-на-Дону приехал на заработки, чинил швейные машинки. В эти жаркие летние дни, сулившие, по ощущениям ассирийки, перемены к лучшему, у них было несколько ни к чему не обязывающих встреч на рынке, после которых он неожиданно сделал предложение выйти за него замуж и уехать на Украину.

Семирамида согласилась: ей надоело жить среди пьяниц, а Закхей не пил даже пиво. Она дала согласие уехать с ним в другую республику, даже ни разу не поцеловавшись. Уже на Украине, когда они впервые остались на ночь вдвоём, Семирамида спросила:

— Ладно, я дура, решила уехать на край света из болота, в котором тонула. Но ты-то ведь уже не сопляк. Как ты решился связать свою жизнь с женщиной, до которой не дотронулся?

А тот серьёзно ей ответил:

— Бывают разные женщины. Есть такие, что взглянул ей в глаза, и взгляд этот дороже, чем тысяча ночей с другой!

— Тысяча и одна, — довольно усмехнулась ассирийка. — Читала я эти сказки когда-то. Но там она мужа не только сказками кормила — и детей ведь ему нарожала?

— И ты мне нарожаешь! — вдруг уверенно сказал Закхей, схватил её, поцеловал…

Через девять месяцев у них родилась дочка, год спустя — вторая.

Ассирийка надеялась, что если все пойдёт хорошо, то она сможет забрать Вардгеса. Сразу взять его она не решилась: все же Закхей хотя и говорил ей, что готов заботиться о её сыне, был для неё человеком неизвестным. Вдруг у него Вардгесу будет хуже, чем у Лилиты? Даже начав пить, Семирамида не стала гулящей, продолжала переживать за своего ребёнка. Новый муж со временем ещё сильнее полюбил её, а она так и не смогла его полюбить.

Отношения со свекровью не сложились с первой же встречи. Мать Закхея, несмотря на его заверения, что Семирамида ей обязательно понравится, встретила его избранницу недружелюбно.

— И кого это ты нашёл? — завопила она прямо посреди улицы, даже не пригласив их войти в дом. — И на какой барахолке ты эту шлюху откопал, которой цена копейка в базарный день, да и то никто не даст! Я всегда знала, что сын мой идиот, который разобьёт моё сердце. Допускала, что женится на шлюхе, но не на такой же! Она ведь и пьющая поди: вон на роже все написано! На ней и пробы ставить негде! Что зенки свои вылупила бесстыжие?

Закхей растерялся и не находил, что сказать. Семирамида вспоминала потом: «Когда мы приехали к нему домой, то его мама встретила нас такими словами и проклятиями, что даже я, базарная торговка, опешила, но лишь на какую-то долю секунды». А потом также пронзительно закричала:

— Наверное это ты сама старая дура и шлюха, потому что чего в себе нет, того и в другом не увидишь. Знала я, что нечего мне на Украину тащиться, нет здесь ничего хорошего, но вот поверила твоему сыну, что он меня полюбил. Бросила родимые места, родню, друзей, пошла за ним, все оставив. Так что же, пусть он решает. Кто тебе нужен, Закхей, я или твоя мать?

Тот неожиданно не колеблясь выбрал Семирамиду. Это так потрясло его мать, что она осыпала их уже обоих ещё кучей проклятий, между делом заметив будущей снохе:

— А тебе не кажется, что ты должна обращаться ко мне на вы?

— Извините, — мягко улыбнулась Семирамида и самым ласковым голосом, каким могла, сказала: — Вы старая дура и шлюха, которая своему сыну даже не нужна, не имеете ни ума, ни такта, заставляете других терять и то и другое. Не обещаю, что полюблю вас, но «на вы» называть обещаю!

И улыбнулась на прощание ещё раз своей обезоруживающей улыбкой, которую называла «голливудской».

— Зачем ты так с ней? — спросил Закхей, когда они отошли.

— А зачем она? — тут же вскипела его избранница. — Или ты думал привезти меня сюда ей для развлечения, чтобы она надо мной изгалялась, как хотела?

— Нет, успокойся, — мягко ответил он ей. — Сейчас найдём, где переночевать, а завтра снимем жильё.

На следующий день они сняли домик, вскоре расписались. Когда у них родились две дочки, им дали квартиру.

Вышла на свободу Вардия; отчим Семирамиды к тому времени уже умер. У Лилиты в квартире не нашлось места и для матери. Вардия все ещё пользовалась успехом у мужчин, несмотря на все прошедшие годы испытаний; она вышла в очередной раз замуж и стала жить у мужа.

А Семирамида все чаще скандалила со свекровью, хотя и жила отдельно от неё. Начала опять выпивать, но при этом много работала: шила детскую одежду и сама её продавала. Заставила мужа сделать сапожный ларёк, чтобы ему не нужно было ездить на заработки. А он вскоре увлёкся игрой. Сначала это были билеты лотереи «Спринт», «Спортлото». Семирамида решила перебраться из Украины обратно в Ростов-на-Дону. Нашла обмен на дом из трёх комнат. Вардия в то время тоже работала в сапожном ларьке, помогла получить такой же и Закхею. Но его страсть к игре прогрессировала — он начал играть на скачках. Жена его не выдержала и начала пить… Муж стал ей не нужен.