Психологическое время личности - Евгений Головаха

Основные концептуальные положения и методы исследования, представленного в монографии, были разработаны авторами совместно. Отдельные разделы написаны: введение, гл. 1, 2 (§ 1) – Е.И. Головахой; гл. 3, 4 – А.А. Кроником; гл. 2 (§ 2), 5, 6, 7, заключение, приложения – совместно.

Авторы выражают искреннюю благодарность Н.В. Паниной за ряд ценных рекомендаций, Л.С. Финкелю и Ю.И. Яковенко, оказавшим большую помощь в математической обработке эмпирических данных,О.С. Чичкевич, взявшей на себя труд по подготовке таблиц и рисунков, а также редакторам – Л.В. Сохань и И.В. Прусс, и рецензентам – В.А. Роменцу, В.Е. Хмелько, М.И. Алексеевой, В.И. Паниотто, работа которых способствовала совершенствованию текста монографии.

ГЛАВА I.

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ НАУЧНОГО ПОДХОДА К ПРОБЛЕМЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ВРЕМЕНИ

На Человеке-Горе оказалось еще два кармана… из правого кармана спускается большая серебряная цепь; она прикреплена к диковинной машине… Мы полагаем, что это либо неизвестное нам животное, либо почитаемое им божество… Этот предмет он называет своим оракулом и говорит, что он указывает время каждого шага его жизни.

На протяжении длительного исторического периода от цивилизаций древности до Нового времени в искусстве и философии предпринимались попытки осмыслить закономерности человеческого времени, рассмотреть их в сложном переплетении событий и судеб людей. Человек жил во времени своей эпохи и стремился объяснить особенности переживания времени и определить отношение к нему в духе этой эпохи. В зависимости от конкретных культурно-исторических условий время могло выступать и в форме безропотного принятия предначертаний судьбы в ожидании благоприятных возможностей, открываемых временем, и в форме активного деятельного наполнения времени собственным жизненным содержанием.

До середины XIX века о времени как факторе человеческой психики было известно только то, что по этому поводу высказывалось в философских и художественных произведениях. Как правило, суждения носили умозрительный характер и по сути являлись афористически выраженным обобщением обыденного опыта. Их основное содержание заключалось в том, что время – индивидуальная ценность, потеря его невосполнима, а течение неравномерно и зависит от характера и возраста человека, его поступков и особенностей жизненных ситуаций. Главное же для индивида – уметь правильно распоряжаться временем, не растрачивать его на пустые занятия, не отставать от времени и не опережать его, согласовывая темп своей жизнедеятельности со «скоростью» времени. Об этом говорили Гесиод и Платон, Сенека и Марк Аврелий, Данте и Монтень, Гете и Франклин, Достоевский, многие другие выдающиеся философы и художники различных эпох и народов2.

Отдельные наблюдения, в которых фиксировалась зависимость переживания времени от конкретных жизненных ситуаций, например замедление времени при ожидании или неравномерность его течения в зависимости от масштаба происходящих событий, не становились и не могли стать (в силу ограниченности научных представлений о психических явлениях) предметом теоретических обобщений, раскрывающих природу психологического времени.

Пытаясь понять сущность и закономерности человеческого времени, мыслители прошлого сталкивались с ситуацией, которую наиболее ярко описал на рубеже 4–5 вв. Августин: «Что обыкновеннее бывает у нас предметом разговора, как не время? И мы, конечно, понимаем, когда говорим о нем или слышим от других. Что же такое, еще раз повторяю, что такое время? Пока никто меня о том не спрашивает, я понимаю, нисколько не затрудняясь; но, как скоро хочу дать ответ об этом,я становлюсь совершенно в тупик» (Антология… 1969, с. 586).

Трудности в понимании природы времени в целом и психологического в частности не могли остановить процесс накопления фактов и наблюдений, которые к моменту формирования психологии как самостоятельной науки являлись достаточно устойчивым элементом духовной культуры, стимулировавшим поиск научных методов исследования психологического времени. Анализу истории и современного состояния научных исследований психологического времени посвящена данная глава.

1. ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ В ФИЛОСОФИИ И ПСИХОЛОГИИ

Впервые психологические закономерности переживания человеком времени были строго сформулированы Кантом. В истории философии с именем Канта связана концепция трансцендентальной идеальности времени как априорного условия чувственного созерцания.Такое понимание времени является достоянием «критического» периода философии Канта. Его оценке в свете современных естественно-научных и социальных знаний уделено достаточное внимание в философской литературе (Аскин, 1966; Лой, 1978 и др.). Ценные же для понимания психологического времени идеи Канта еще не стали предметом специального анализа. В своих ранних произведениях он подчеркивал, что отношение ко времени и его переживание находятся в зависимости от характера деятельности различных субъектов: «Потребность во времени есть нечто относительное, узнать и понять которое можно, лишь сравнивая величину предполагаемого дела со скоростью его исполнения. Поэтому один и тот же промежуток времени, который для одного рода существ кажется лишь мгновением, для другого может оказаться весьма продолжительным временем, в течение которого благодаря быстроте действий происходит целый ряд изменений» (Кант, 1963, с. 255).

Хотя Кант использовал это положение для доказательства более тонкой духовной организации существ, обитавших, по его предположению, на других планетах, имеющих более высокую, чем у Земли, скорость суточного вращения, оно, как показало дальнейшее развитие психологии, имеет реальный человеческий смысл. Во-первых, само понятие «потребность во времени» открывает диахронный аспект исследования человеческой деятельности, поскольку ориентирует на анализ длительности и последовательности необходимых для достижения какого-либо результата действий, а это означает, что потребность в определенном предмете для своей реализации предполагает наряду с постановкой цели и выбором средств также и формирование потребности во времени, которая и выступает исходным моментом, влияющим на особенности дальнейшего использования и переживания времени в процессе деятельности. Во-вторых, предложенная для измерения величины данной потребности формула (прямая зависимость от объема необходимых действий и обратная – от скорости их исполнения) определяет принципиальную возможность психологической «растяжимости» времени, проявления существенных различий в индивидуальном переживании равных по хронологической длительности, но разнонаполненных деятельностью интервалов. Эту закономерность можно представить в следующей форме: чем выше напряженность деятельности, тем больше единиц психологического времени в одном и том же хронологическом интервале, или же, по образному выражению А.П. Чехова: «Если хочешь, чтобы у тебя было мало времени, то ничего не делай» (Чехов, 1980, с. 79). В «Антропологии» Кант распространяет данную закономерность на переживание времени в масштабе человеческой жизни и дает «информационную»интерпретацию тому парадоксальному, на первый взгляд, факту, что человек, томившийся от скуки на протяжении большей части жизни, которому каждый день казался слишком длинным, в конце жизни жалуется на краткость жизни в целом. Кратковременность прошедшего объясняется отсутствием впечатлений, сохранившихся в памяти бездеятельного человека. Таким образом, прошедшее время «сжимается»по мере уменьшения информативности воспоминаний о прожитых годах. Время, однако, может и «растягиваться». В связи с этим Кант выдвигает интересную гипотезу о том, что в психологическом времени человек может и должен прожить значительно больше, чем по числу лет, именно в этом он видит путь к удовлетворенности жизнью: «Множество отрезков времени, которые выделяются в последний период жизни разнообразными и переменными работами, возбуждают у старика представление о том, будто он прожил гораздо больше времени, чем по числу лет; наполнение времени планомерно усиливающейся деятельностью, которая имеет своим результатом великую, заранее намеченную цель, – это единственно верное средство быть довольным жизнью и вместе с тем чувствовать себя пресыщенным ею» (Кант, 1966, с. 477).

Таким образом, насыщение будущего значимыми целями является предпосылкой насыщения настоящего деятельностью, что в свою очередь приводит к наполненности прошлого информативными воспоминаниями. Так, согласно Канту, достигается полнота переживания человеком времени и вместе с тем удовлетворенность жизнью. Это становится возможным на основании способности воспроизводить прошедшее и будущее в настоящем в процессе «ассоциации представлений прошедшего и будущего состояния субъекта с его настоящим состоянием… чтобы то, чего уже нет, соединить в связном опыте с тем, чего еще нет, посредством того, что существует в настоящее время» (там же, с. 419). Взаимосвязь прошлого, настоящего и будущего Кант (в соответствии с присущим его философской системе пониманием времени как субъективной реальности) рассматривал лишь применительно к человеческому опыту, к психологическим механизмам индивидуального сознания. Для него не существует проблемы соотношения объективного и субъективного (психологического) времени, а лишь проблема соотношения времени в различных формах восприятия явлений. Поэтому последовательная научная концепция психологического времени не могла быть создана Кантом, хотя его конкретные наблюдения и выводы, касающиеся специфики субъективного отражения времени, имеют ценность и в настоящее время. Достаточно указать на продуктивную разработку проблемы потребности во времени как важнейшего компонента психологического времени (Сэв,1972, с. 480–481), пространственной трехмерной интерпретации психологического времени, которая впервые появляется именно у Канта как сосуществование временных модусов (Моисеева, Сысуев, 1981;Яковлев, 1980; Cottle, 1976). И наконец, Кант впервые предпринял попытки научного объяснения проблемы изменения субъективной скорости времени в различных условиях функционирования психики, связав ускорение или замедление времени с разнообразием или монотонностью деятельности (Кант, 1966, с. 398–399).