Дети аквамарина - Игорь Вереснев

— Да ну, не верю, что пропустили, недотестировав. И за два месяца оно бы как-то проявилось, наверное. Ты же хорошо себя чувствуешь? Никакой побочки?

— Никакой. Только... Нет, никакой побочки. — Дана тряхнула головой. Предложила, меняя тему: — А давай всё-таки поедем в ресторан.

Домой они вернулись поздним вечером. Расслабиться у Даны так и не получилось, несмотря на вкусную еду, великолепное вино и приятную музыку. Потому что смарт Франка по-прежнему оставался отключённым. Объяснений этому не было. Зато по дороге она придумала ещё один вариант.

Личные телефоны на территории корпоративных городков глушились, но там существовала стационарная связь с выходом в «облако» через маршрутизатор. И кроме Ленартса у Даны имелся ещё один знакомый человечек в лабораториях «Генезиса».

Светка Ковальчик, одногруппница в первые два года обучения в медуниверситете, потом однокурсница, так как выбрала другую специализацию, ответила после восьмого сигнала:

— Дана?! Привет. Сколько лет, сколько зим...

Головизию корпоративная связь не поддерживала, но голос старой подруги не изменился, Дана мгновенно представила скуластую разбитную девчонку, неизменного организатора студенческих вечеринок.

— Я тебя разбудила? Извини, что звоню так поздно.

— Какое там «разбудила»! Я только вошла в квартиру. У нас аврал, перинатальный госпиталь разворачиваем. Ты наверняка слышала о новой эпидемии? Выяснилось, что болезнь поражает беременных. Пока эпидемиологи ищут возбудителя, мы постараемся спасать если не женщин, то хотя бы детей. А ты по какому-то делу звонишь?

— Э-э-э... да, по личному. Вернее, с личной просьбой. У нас с Франком при последнем разговоре недоразумение получилось. В общем, он на меня обиделся и не отвечает на вызовы. Не могла бы ты при встрече передать ему, что я прошу прощения?

Ковальчик фыркнула.

— Как дети, право слово! С Ленартсом я вижусь редко, мы же с ним в разных секторах задействованы. Но так и быть, найду его и передам твои извинения.

— Спасибо большое!

— Да не за что. — Послышался характерный звук — подруга старалась подавить зевок. — Извини. Поболтала бы с тобой с удовольствием, но с ног валюсь. А завтра рано вставать.

— Конечно-конечно! Спокойной ночи!

Ответственная Светка перезвонила уже следующим вечером:

— Дана, привет! Франка сейчас нет на месте, он в командировке.

— Это точно? Где именно, когда вернётся?

— Точно-точно, начальник его сектора подтвердил. Куда он полетел и на сколько, не говорят, развели тут секретность.

— И связаться с ним никак?

— Ты же знаешь наши правила! А тебя он не предупреждал о командировке? Когда ты с ним последний раз разговаривала?

— Что? Э-э-э... — Дана запнулась от неожиданного вопроса. — Три дня назад. Нет, он ничего мне не сказал. Спасибо, Светка! — Оборвала связь.

Несколько секунд Ковальчик слушала гудки отбоя в трубке, потом осторожно опустила её на аппарат. Обернулась. Хоть номер АТС, с которого она звонила, был закреплён за её комнатушкой на жилом ярусе научного городка-бункера, находилась сейчас Светка совсем в другом помещении, куда более просторном. Кабинет с письменным столом и мягким креслом за ним, стеллажами вдоль стен, полудюжиной стульев. Здесь даже окно было!

На спинке кресла висел чёрный деловой пиджак. Хозяин пиджака, кресла и всего кабинета, крепко сложённый бритоголовый мужчина стоял возле окна, смотрел на волны, бьющиеся о берег внизу, и плотоядно улыбался.

— Три дня назад, значит, — пробормотал он. — Врёте вы, госпожа журналистка. Интересно знать, почему.

Мужчина повернулся к Ковальчик, и улыбка сошла с его лица.

— Молодец, ты всё сделала правильно. А теперь забудь эту историю, — сказал он в приказном тоне.

Восемь

Старший офицер отдела тяжких преступлений может добыть информацию, о которой репортёру оставалось бы только мечтать. На следующий день Никанор Томич доложил жене, что в последний раз Франк Ленартс ступал на территорию Карфагена три месяца назад, в точности как сообщила его сестра. Ещё два дня спустя стало известно, что в обозримом прошлом он не посещал ни один из прочих купольных городов Европейского Союза.

Они сидели на тахте в своей уютной квартирке на четвёртом городском ярусе. Почему ярусы принято было нумеровать сверху вниз, а не наоборот, мало кто помнил, но привыкли к этому все. Кроме тахты в комнате были стол, два стула, шкаф-купе от пола до потолка, кухонный уголок, состоящий из холодильника и микроволновки. Минимум мебели, чтобы не загромождать и без того невеликую кубатуру. Дане комната напоминала пенал, такая же прямоугольная, вытянутая в длину. Единственная в их квартире, если не считать «комнатой» санузел. На двухкомнатную они смогут претендовать после рождения ребёнка. Нико несколько раз заводил речь об этом, но Дана пока колебалась. С одной стороны, тридцать два — более чем подходящий возраст для деторождения, многие её сверстницы уже стали мамами. С другой, — как тогда быть с репортажами, регулярными вылазками в смертоносный внешний мир?

Торцевую стену комнаты занимало панорамное окно. Разумеется, имитация — что можно увидеть сквозь настоящее окно в глубине жилого моноблока? Разве что убранство соседней квартиры. А это показывало море, аквамариновую толщу воды, тёмную ночью, пронизанную солнечными лучами днём, стайки рыб, проплывающих мимо, — онлайн-трансляция с одной из внешних камер. Вид за окном можно было перенастроить программно, но Дане нравился этот. Куда правдивей, чем бескрайние поля или покрытые лесами горы.

— Не верю я в эту «командировку», — повторила она. — Франк летел в Карфаген, он сам так сказал! Как он мог исчезнуть на полпути? Конвертоплан не иголка в стоге сена. Если он взлетел, то должен где-то и приземлиться.

Нико развёл руками.

— Воздушное пространство контролирует Альянс. Получить доступ к их базе данных нереально. У нас ведь нет никакой зацепки, кроме времени, когда он последний раз говорил с тобой. Он мог в это время быть где угодно...

— Нет, не где угодно! Он сказал: «Через двадцать минут буду в городе», — а это не так долго. Он же не на ракете летел! Вот, смотри.

Дана взялась за смарт, развернула перед диваном карту Средиземного моря, увеличила залив Габес и его окрестности.

— Берём крейсерскую скорость конвертоплана, умножаем на время... — вокруг точки, обозначающей Карфаген, появился оранжевый круг.

— На расстояние прямой видимости он к городу не подлетал, иначе это бы зафиксировал диспетчер...

Следующая манипуляция, и круг превратился в кольцо. Затем карту прочертила алая линия от Карфагена до Тосканского архипелага. Внутри кольца линия пульсировала. Дана победно ткнула в этот отрезок