Забудьте слово страсть - Сандра Мэй

— Я полагаю, мистер Филип Марч?

Конечно, он сразу узнал этот голос. Мягкий бархат, скрывающий стальные коготки. Теплый шоколад, в котором позвякивают острые льдинки. Черный муар — и ослепительный луч солнца, пробивающегося сквозь мрак. Этому голосу хотелось повиноваться. Что Филип и сделал.

— Да. Это я. А вы — мисс Шарлотта Артуа. Честно говоря, так и хочется назвать вас сиятельством.

Она неожиданно усмехнулась, не разжимая коралловых губ.

— Хочется, так и зовите. Это мой титул.

— Ох… Проходите, наверное. Как вам удалось так быстро долететь через океан?

— Я звонила вам из отеля, мистер Марч. А вообще я в Нью-Йорке уже три дня. Бизнес.

— Понимаю. Заодно можно и про племянника узнать. А то когда еще оказии ждать… Чем обязан-то? Я ведь ясно вам сказал, Джонни вы не получите.

Она опять усмехнулась и плавно вплыла в прихожую.

— И вы полагали, что я на этом успокоюсь? Заплачу в подушку, скажу «ну нет так нет»… улечу во Францию?

— Скажем так: я полагал, что вы умнее. Я ведь запросто могу банально выставить вас за дверь. Конечно, вы наймете свору адвокатов, будете бомбардировать меня повестками в суд, но ведь это не значит, что я должен впускать вас в свою квартиру?

— Вы меня плохо знаете, в этом все дело. Я никогда не отступаю. И всегда получаю то, чего добиваюсь. Выгоните вы меня, не выгоните — особой разницы нет. Жанно уедет со мной.

— Мне жаль прерывать вашу беспроигрышную серию, но на этот раз вряд ли. Джонни — гражданин США.

— Я так не думаю. Врач, засвидетельствовавший беременность Жанет, жил во Франции. Сама Жанет гражданство не меняла. Ее сын в одинаковой степени гражданин и США, и Франции.

БА-БАХ!!!

Единственное, что несколько примирило Филипа с действительностью, так это то, что Шарлотта Артуа тоже испугалась и явственно подпрыгнула. Звук и в самом деле очень напоминал взрыв. Джонни восторженно заверещал из ванной:

— Это бонба, Фил?!

Филип облился холодным потом. Он совершенно забыл, что малыш до сих пор сидит в воде. Он мог захлеб…

— Мистер Марч! Ребенок один, в ванне, без присмотра?! И что это за грохот, черт возьми?

Филип заглянул в кухню и философски заключил:

— Яйца.

— Что?!

— Яйца. Куриные, высший сорт. Я их варил в мешочек, а они… взорвались.

— Не понимаю…

— Ну где вам. Не думаю, что графы Артуа когда-нибудь задумывались над вопросом, что первично, курица или яйцо.

Шарлотта решительно шагнула в кухню и выключила конфорку под многострадальной кастрюлькой, после чего с интересом заглянула в нее, подняла взгляд к потолку… Филип украдкой посмотрел туда же.

Взрывающиеся яйца производят интереснейший эффект. Его удобнее всего наблюдать, поместив яйцо в микроволновку, но при взрыве, так сказать, на открытой местности принцип остается тем же. Просто отмывать труднее. Яйца ровным слоем сероватого цвета распределяются по любой плоской поверхности, до которой смогли долететь.

Шарлотта наморщила нос:

— М-да, интересный подход к кулинарии…

Филип ее уже не слушал. Путь дзен предписывает не сожалеть о том, что уже случилось, а Джонни пора вылезать.

— Эгей, Батискаф Джонни, нам пора подниматься наверх. На базу напали голодные спруты и слопали все запасы продовольствия, так что нам придется обратиться к дружественному племени апачей, чтобы они поделились с нами кореньями и лепешками…

— Слушаюсь, капитан… Ой, а кто это?

— Это? Это тетя одна.

— Фил! Писюн…

С этими словами Джонни торопливо нырнул обратно в ванну и затаился у бортика. Шарлотта ошеломленно переспросила:

— Я не ослышалась? Он сказал…

— Он сказал «писюн». Это не ругательство и не непристойность. Это обозначение того органа, которым мужчины…

— Я знаю… то есть понимаю, что это значит, я не понимаю почему…

Филип вздохнул и терпеливо объяснил:

— Вы женщина. Джонни мужчина. Вы стоите на пороге ванной, он голый. Это неприлично — показывать свой писюн незнакомым людям, тем более тетям.

— Бож-же мой… прости, малыш. Я совершила бестактность. Извини меня.

С этими словами Шарлотта торопливо прикрыла дверь ванной, оставив Филипа и Джонни наедине. Мальчик тут же вылез из порядком остывшей воды и завернулся в полотенце.

— Красивая. Такая… как конфета.

— Почему как конфета?

— Блестит и шуршит. Оберток много. Пахнет сладко.

Филип усмехнулся. Образный мир Джонни был богат и разнообразен. Иногда он ставил своего молодого дядюшку в тупик неожиданными сравнениями. Что ж, на этот раз все понятно. Шарлотта Артуа — чистая конфетка, только вот фиг ее надкусишь.

Они вышли в гостиную, Джонни держался слегка позади Филипа — на всякий случай. Красивая тетя ему скорее нравилась, но к незнакомым людям малыш относился настороженно.

Шарлотта Артуа сидела на самом краешке стула посреди комнаты, подобрав полы шубки, словно боялась испачкаться. Лицо у нее было немного странное. Филип не понимал пока, в чем дело, но разозлился все равно. Никто ее сюда не звал!

— Вот что, мисс Артуа, вам действительно лучше уйти и позвонить мне сегодня вечером. А лучше — завтра. Или через неделю…

Шарлотта его не слышала. Она смотрела на Джонни, и в сине-зеленых удивительных глазах играли совсем другие искры — прозрачные, словно бриллианты, слезы.

— Жанно… малыш, ты так похож на свою маму… Только глазки… у тебя карие, а у нее были серые…

— У меня глазы… то есть глаза, как у Фила, а у Фила, как у папы, а у папы и Фила, как у дедушки, только дедушка уже давно ушел в темный лес и никак не вернется… и мама с папой тоже ушли. Улетели. Ты… вы знаешь моего папу?

— Не очень. Я знаю… знала твою маму, Жанно. Она была моей… сестренкой.

Один бриллиант не удержался и стремительно скатился по бледной щеке.

— Я — твоя тетя, Жанно.

— Ох… а Фил мне дядя, значит, ты… вы — жена Фила?

— Боже упаси!!! — Вопль вырвался у них обоих совершенно синхронно.

Джонни фыркнул и повернулся к дядюшке.

— Фил, она правду говорит?

— Ну! Наверняка. Такие тети всегда правду говорят. Прям в лицо. Кто не понравится — так прям и режут: уходи и все…

Шарлотта вскинула голову, глаза ее потемнели.

— Вы нарочно настраиваете его против меня! Хотите внушить ему недоверие к его собственной семье?!

— А с чего бы вам доверять? Ведь от его матери вы отказались не моргнув глазом…

— Это неправда!

— Тетя плохая. Фил, она мне не нравится…

— Спокойно, малыш. Сейчас мы от нее уйдем в детскую и построим там замок с драконами… Сами выход найдете?

— Я не собираюсь уходить.

— Ну и сидите. Мы идем в детскую.

— Я подожду.

Честно говоря, они просто-напросто забыли о Шарлотте Артуа. Замок получился хоть куда, дракон вот только никак не соглашался летать на нитке вокруг крепостных стен, зато Джонни согласился отпустить Фила, чтобы тот приготовил наконец завтрак.

Вернувшись в кухню, Филип был неприятно поражен тем, что Шарлотта Артуа сидит возле стола и смотрит в пустоту. Филип буркнул под нос себе что-то нелестное, бочком продвинулся к плите и торопливо загрузил в кастрюльку очередную пару яиц, твердо решив на этот раз никуда не отходить от плиты.

Через минуту до него донесся тихий вздох.

— Ну и бардак…

Фил немедленно взвился.

— Слушайте, ваше сиятельство, я понимаю, у вас все иначе. Вам, скорее всего, прислуживают горничные и всякие дворецкие. У меня их нет. Я учусь все делать сам — учтите, это касается исключительно Джонни, потому как всю свою сознательную жизнь я прожил довольно самостоятельным малым. Я пытаюсь построить свой график, у меня обычно получается, но сегодня появились вы и сбили меня с толку…

— Я предлагала решить все по телефону.

— Нечего решать. Джонни с вами не поедет.

— Жанно — один из семьи Артуа. Мы хотим…

— Жанет тоже была одной из вас. Вы выгнали ее только потому, что она выбрала не того мужчину. А если вам не понравится Джонни? Что, если он унаследовал эти ужасные плебейские гены, а? И кровь у него не голубая? Что тогда вы сделаете? Отдадите его в приют? Сдадите в частную школу?

— Не говорите глупости! Жанет, кстати, никто не выгонял…

— То-то она приехала тогда вся зареванная!

— Она сама ушла!

— И правильно сделала. Вы оскорбили человека, которого она любила, которого выбрала. Отца ее ребенка, если уж на то пошло. Знаете, каким был мой брат? Он мог отдать все свои деньги бродяге, мог зимой снять с себя куртку… Плевать он хотел на ваши деньги и титулы!

— А откуда нам это было знать? Это вы его знали с рождения, не мы. Никто его не оскорблял, кстати. Мы просто просили Жанет немного повременить, проверить чувства, дать и нам возможность убедиться…

— Да не ваше это было дело! И потом — раз уж она не захотела ждать, не захотела ничего проверять, почему же вы не смирились с ее выбором? Не проявили к нему уважения? Как вы вообще собирались получше узнать моего брата, если даже не захотели с ним встретиться? И не рассказывайте сказок, что не могли их найти все эти пять лет! В наше-то время, когда в Сети можно найти любого… Согласен, Марч — это не Артуа, нас, наверное, побольше на этом шарике, но найти Жанет Марч… Вы хоть знаете, как они жили?