Одинокие души - Эшли Дьюал

Эта стая подростков, похожа именно на «стаю». Их первобытное желание свободы, страсти, огня пугает и завораживает одновременно, и я буквально чувствую, как мурашки пробегают по спине, как загорается всё внутри, как в глазах блестит азарт, адреналин, языки пламени. Опьяняющее состояние. Я внезапно ловлю себя на мысли, что соскучилась по такому чувству.

И только через несколько секунд, мне приходится задуматься: почему соскучилась, если я раньше никогда не испытывала ничего подобного?

— Сегодня новый день, — неожиданно провозглашает мужской голос, и я поднимаю глаза на будку рядом с костром. На её крыше стоит высокий парень. Он в тени, и поэтому я могу разглядеть лишь его расплывчатый силуэт. — Новая ночь в нашем с вами распоряжении. Как вы знаете, я не силен по части громким слов и красивых высказываний, поэтому не буду тратить время на опровержение сложившегося стереотипа, и скажу лишь одно: посвящение продолжается! — Толпа одобряюще кричит, и вновь вскидывает вверх руки. — Наши новички готовы к новым испытаниям, и уже ждут, когда же придет их время доказать свою принадлежность к нашей стае! — «Стае»? Мне становится страшно от того, что мой выдуманный термин является названием данного сборища. — Не будем томить их! Два испытания позади! Нам предстоит ещё пять, а пока… — Парень замолкает, на что толпа так же стихает. Он игриво улыбается, раскидывает руки в стороны, закрывает глаза и шагает с трех метровой будки вниз. Кто-то взвизгивает, я схватываюсь рукой за рот, не в силах контролировать бушующих внутри страх. Но в этом нет смысла. Парень спокойно приземляется на ноги, встает и вновь одаряет всех своей очаровательно улыбкой. Языки пламени освещают его лицо, и теперь я понимаю, почему люди выкрикивают слово: шрам. — Не дайте ночи пройти зря.

Толпа вновь дико орет, а я никак могу оторвать взгляд от огромного шрама на лице предводителя. Рана начинается около левого глаза и неровной, бесформенной линией идет вниз по щеке, подбородку, шее… Мне и в голову не может прийти, что же должно было случиться с человеком, чтобы оставить после себя такой отпечаток. Наверно, нечто ужасное.

— Лия! — я ощущаю на себе чью-то руку и с силой выворачиваю её в сторону. — Ты что делаешь?!

Недоуменно поднимаю глаза и понимаю, что передо мной Леша.

— Прости, я… — отпустив локоть парня, растеряно хмурюсь. — Понятия не имею, как я это сделала…

— Не важно, — отрезает Астахов и взволнованно выдыхает. — Карины нигде нет.

— Что?

— Я не смог её найти.

— Она не могла уйти далеко. Эта толпа перемещается вместе, они будто зависят друг от друга…

— Зря мы пришли, — шепчет Леша, и я замечаю, как напрягается его лицо. — Я не должен был позволять тебе.

— Перестань. Похоже, им всё равно, есть мы или нет нас…. Этих подростков занимают совсем другие мысли.

— Ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь!

— Господи, Леш, что за паника? — я недоуменно хмурюсь. — Всё идет гладко, так что перестань пугать меня.

— Мы должны найти Карину и как можно скорей убраться отсюда!

— Я и так этим занимаюсь, если ты не заметил…

— Лия, просто…

— Хватит! — настороженно смотрю на друга. — Если тебе страшно, жди меня в машине. Я найду сестру, и приду к тебе.

— Ты даже не пытаешься услышать меня!

Восклицание Леши тонет в новой порции криков. Люди начинают двигаться за Шрамом, и я недоуменно вскидываю брови: что заставляет их прислуживать ему? Почему подростки — неуправляемые, свободолюбивые эгоисты, слушают какого-то странного парня с отпечатком жизни на лице?

— Жди меня в машине, — напоследок отрезаю я, и уверенно иду за толпой. — Я найду Карину и вернусь к тебе.

Возможно, Астахов говорит что-то ещё, но я не обращаю внимания. Его страх не должен помешать мне, найти сестру.

Новое столпотворение не предоставляет мне возможности даже издалека увидеть, что же происходит в центре. Я подпрыгиваю: бесполезно. Осматриваюсь в поисках места повыше: так же безрезультатно. Тогда мне приходится воспользоваться стандартным методом.

— Пропустите, — отрезают я, и словно угорь начинаю извиваться между людьми. — Дорогу освободите.

Мой тон выше нормального, движения резкие, просьбы — вовсе не просьбы. Я понимаю, что веду себя так, как ведут себя члены этой стаи, но так же осознаю, что пришла в место, где свои законы. Иного способа пробраться к центру просто не существует, так что приходится быть наглой и нахальной.

— Пропустите! — в последний раз восклицаю я, и, наконец, оказываюсь в первом ряду. Передо мной стоит огромная квадратная установка. Первое, что приходит мне на ум — это гигантский аквариум. Я бы рассмеялась, если бы не видела данное сооружение своими же глазами. Стеклянный куб доверху наполнен водой, внутри колеблется чье-то тело. Люди вокруг отсчитывают время, Шрам стоит с секундомером в руке, и тогда я понимаю: черт подери — вот оно посвящение новичков. Их испытывают на прочность. Правда, каким способом? Пытаясь утопить?

Становится не по себе. Вряд ли обычный человек сможет продержаться без кислорода слишком долго. И кто пойдет на подобное? Это же чистой воды самоубийство!

Я присматриваюсь: внутри находится девушка. Ну и не сладко ей приходится. Этот куб выглядит устрашающе, как и толпа, обволакивающая его. Неожиданно в моей голове возникает вопрос: сможет ли адреналин прибавить несколько минут без кислорода, когда страх воды, людей и закрытого пространства нагло их отнимает?

Я скрещиваю перед собой руки и осматриваюсь: ну же, Карина? Где ты?

Неожиданно тело в аквариуме шевелится, и начинает медленно всплывать вверх. Однако когда девушка вытягивает руки, то она и все люди, окружающие куб понимают: проход закрыт.

— Нет, нет, нет, — кричит Шрам и указывает на секундомер. — Ещё двадцать пять секунд, милочка.

Я озадачено хмурюсь. Он её не выпускает?

Девушка начинает сильней бить по люку, теребить ногами в стороны, но парень даже не шевелится.

Сначала я ощущаю глупое недоумение: почему он не поможет ей?

Потом мной овладевает паника: она ведь там задохнется!

А затем меня поглощает дикий ужас: заложница разворачивается ко мне лицом, и я понимаю, что это Карина.

Первое, что я делаю — это дико кричу, но мой возглас не услышан. Толпа орет настолько громко, что я теряюсь среди неё, словно спичка среди огромного пожара. Затем меня автоматически тянет к кубу, и я начинаю молотить по нему так сильно, как ненормальная.

— Карина! Карина!

Сестра спускается чуть ниже и замечает меня. Схватившись одной рукой за горло, она вторую прикладывает к стеклу и что-то шепчет.