Одинокие души - Эшли Дьюал

— Но что если все именно так, как мы с тобой предполагаем? — устало спрашивает Леша и открывает мне дверь своего черного нового «Рено». — Что если твоей сестре и правда не хватит только нашей помощи?

— Вот тогда и привлечем родителей, — садясь, заключаю я.

— Мы идиоты, как и твоя сестра! — с абсурдом восклицает парень и закрывает за мной дверь.

Затем он обходит машину, усаживается за руль и вновь отрезает. — Идиоты и точка!

— Я и не спорю, — усмехаюсь я, хотя смех совершенно не уместен. Я смотрю на друга, на то, как напряжены его плечи, как крепко пальцы сжимают руль, как испугано его лицо, и вновь смеюсь. — Леш, прекрати!

— Что? — недоуменно спрашивает парень. — Что не так?

— Прекрати выглядеть таким испуганным!

— А ты прекрати смеяться. Мой испуг хотя бы оправдан…

— Прости. Нервы.

Леша горько улыбается и громко выдыхает.

— Мы с тобой отличная команда, — заключает он. — Возможно, всё и правда пройдет быстро, безболезненно.

— Мне ужасно жаль, что я втянула тебя.

— Я сам втянул себя, так что даже не начинай. Лучше подумай, что мы с тобой будем делать. Каков план, кэп?

— Ну… — я смотрю в окно, на размазанную картину города, и прикусываю губу. — У меня нет четкого плана. Мы просто должны найти Карину, вывести её из парка и если понадобиться — силой затащить в машину.

— Ты наверно забыла, что вокруг твоей сестры будет много недружелюбных людей…

— Я помню, но надеюсь, что сегодня у них будет хорошее настроение.

— Какой отличный план! — с сарказмом восклицает Леша. — Теперь я точно уверен, что мы уйдем живыми!

Я закатываю глаза и поникаю на сидении. Астахов прав: план паршивый. Но что я могу против банды оголтелых преступников?

Уверенность начинает испаряться. Так и захотелось крикнуть Леше, чтобы тот сильней нажал на газ, иначе вместо адреналина, мной завладеет паника. Но я молчу. Пялюсь в окно и не могу даже пошевелиться.

Когда Астахов останавливается около ворот парка аттракционов, я чувствую, как сводит живот. Мне становится по-настоящему страшно, как бывает, если смотришь фильм ужасов один, в темноте, на полную громкость. Пальцы обычно мертвой хваткой держаться за одеяло, глаза смотрят ровно вперед, тело замораживается и отказывается шевелиться. Я сейчас испытывала нечто похожее.

В голове возникают вопросы: что я здесь делаю? Кому пытаюсь что-то доказать?

Но я не нахожу ответов.

— Готова? — голос Леши где-то далеко. Я не понимаю, как киваю, как выхожу из машины, как иду в парк. Разум отказывается принимать тот факт, что я решилась на нечто подобное, но сердце упрямо тянет меня вперед.

Сначала я слышу музыку: дикий рок, металл, похожий на скрежет железа. Она становится громче, по мере того, как мы приближаемся к аттракционам, затем становится просто оглушающей. Впереди показываются люди: много людей. Раза в три больше, чем я предполагала, и у меня потеют ладони.

— Надень капюшон, — командует Астахов, и я послушно натягиваю капюшон на лицо. — Нам ни к чему выделяться.

— Как их много, — шепчу я, и мои глаза широко раскрываются: я вижу толпу, стоящую около заброшенного колеса обозрения. Люди смеются, кричат, разбрызгивают из стороны в стороны пиво. Кто-то танцует, кто-то лежит на ледяном асфальте, кто-то кричит, дерется: полный хаос, изумительная свобода, которая не приносит никому ничего хорошего. Все без исключения одеты в темную одежду. У многих татуировки, у кого-то даже пирсинги. Боже мой, может это секта? — Надо найти Карину и сваливать отсюда.

— Полностью с тобой согласен.

— Разделимся? — мой голос уверенный, так что Леша кивает и отдаляется от меня в противоположном направлении. Если бы он знал, что творится на самом деле у меня внутри, то ни за что бы не отошел от меня ни на шаг.

Я выдыхаю и продолжаю приближаться к толпе.

Значит вот как выглядит эта знаменитая банда. Свора пьяных подростков, которая не в состоянии контролировать себя. В каждом из них я вижу потенциальную угрозу. По сути им абсолютно плевать, что я прохожу рядом, пробираюсь вглубь их норы, но в любой момент, они могут сорваться, как дикие собаки. И тогда мне придется несладко.

Я оглядываюсь и замечаю костер, горящий рядом с будкой, где раньше раздавали билеты, и он не просто большой, он огромный. Языки пламени врываются в темное небо и освещают всё вокруг себя примерно на несколько метров. Несмотря на то, что я стою на приличном от огня расстоянии, я чувствую безумное тепло, и мне хочется подойти ещё ближе, согреться ещё сильней.

Внезапно толпа начинает расступаться. Меня сносит волной в сторону, и прижимает к какому-то толстому парню. Не думаю, что он замечает…

Образовывается некая дорожка. Я вытягиваю шею, чтобы увидеть, для кого её сделали, но не могу даже подняться на носочки. Все стоят так близко, что я пугаюсь, как бы не прекратить дышать.

Неожиданно толпа начинает выкрикивать: шрам! Шрам! Шрам! Люди поднимают руки вверх, девушки дико визжат, парни рычат, словно одичавшие звери. Поднимает гул. Толстый незнакомец резко взмахивает руками, и на меня едва не выливается его пиво. Он не обращает на это внимание. Впрочем, я не удивляюсь. Лишь пытаюсь отойти в сторону, правда это оказывается не так-то просто сделать.

— Шрам! — орет он. — Шрам! Ты его видишь? — внезапно он смотрит на меня, и я озадачено примерзаю к месту. — Видишь его? Он уже пришел?

Он? Я удивленно вскидываю брови. Шрам — это человек?

Девушки рядом со мной, визжат, словно их только что проткнули ножом. Означает ли это, что тайный предводитель, наконец, здесь?

— Идиотизм, — выдыхаю я, и собираюсь продолжить поиски Карины, как вдруг все резко затихают.

Я недоуменно замираю: какого черта происходит? Почему никто не двигается? Наступает такая мертвая тишина, что самым громким звуком оказывается биение моего сердца. Судорожное биение. Мне становится не по себе.

Я тянусь рукой к телефону, надеясь позвонить Леше, услышать, что он нашел Карину и немедленно сбежать, как вдруг все начинают медленно стучать правой ногой об асфальт. Будто гром, их удары эхом разносятся по парку, и я, наконец, понимаю, что означает выражение: когда кровь стынет в жилах. Не удивлюсь, если мои глаза стали огромными от шока. Выпускаю из руки сотовый и осматриваюсь: я нахожусь в центре чего-то странного, опасного и необъяснимого. Разум кричит: уходи Лия, уходи скорей! Но сердце не позволяет ему взять надо мной власть, произнося тихо и уверено: останься. Ты именно там, где должна быть.

Эта стая подростков, похожа именно на «стаю». Их первобытное желание свободы, страсти, огня пугает и завораживает одновременно, и я буквально чувствую, как мурашки пробегают по спине, как загорается всё внутри, как в глазах блестит азарт, адреналин, языки пламени. Опьяняющее состояние. Я внезапно ловлю себя на мысли, что соскучилась по такому чувству.