Якорь - Наталья Караванова

А потом из кабинета спустилась Ючи, встрепанная маленькая девочка в клетчатом платье, вчера прикупленном специально для нее. Платье оказалось великовато.

Она мне робко кивнула и замерла на лестнице.

— Умойся, — распорядилась я, потому что ребенок был в явном ступоре. Она бы так и день простояла.

Потом я сообразила, что нужно идти на кухню и готовить завтрак. На троих. Я давно уже не завтракаю, обходясь утренней чашкой чая. Но наличие в доме двух голодных ртов ко многому обязывает. Может, пусть ребенок сам все сготовит? Она вроде сообразительная… нет. Напутает чего-нибудь. Сама. Сама-сама.

Кряхтя, потянулась к костылям. Костыли эти, рудимент Флорианской медицины, мне подарил куратор. Он смешно назвал их — ходулями. Прижилось. Когда же это закончится? Больное красивое тело, ничего общего не имеющее с моим, иногда просто скручивает непонятной, вяжущей, отовсюду идущей болью.

Меж тем я знаю, после трансформации боль исчезнет, все станет по-другому. Появится милая кукла с белыми локонами и остаточной памятью о чем-то хорошем.

Сама операция давно отработана, так что трансформация стоит не дорого. Дороже обходится последующая адаптация. За полвека население уже привыкло к таким, как я. Инфраструктуры социума потихоньку приспособились к нынешнему положению дел.

У меня особый статус, меня они терпят, потому как иномирянка, да еще в полном сознании. Если бы не это, куратор мой стимулировал бы окончательную трансформацию еще в прошлом году.

Он, кажется, привезался ко мне. А может, просто привык. Называет Сашкой. Я в своем-то мире под другим именем жила. А здесь с легкой подачи Димыча, который мою анкету заполнял, все стали называть вариациями на тему «Саня», «Саша», «Сашка». Почему-то в этом мире имя оказалось довольно распространенным среди потомков поселенцев.

Когда полуфабрикаты уже разогревались в «умной печке», а хлебцы были вывалены в отдельную тарелку, я побрела звать Ючи к столу. Оказалось, девочка уже умылась и заменила меня на стульчике возле больного. Сидит, ножками болтает и щебечет тихонько.

Прислушалась.

— …еще мы в зоопарке были, и папа рассказывал про разных зверей. Самый смешной зверь, это заяц с Земли. У него такие большие уши, умрешь. Ни у кого таких ушей больше нет. А ты видел зайца? А еще у нас дома был открытый доступ во внешнюю сеть. А здесь только локалка. Честно. Я ночью видела. Она чего-то там такое печатала, а я смотрела. Она странная, правда?

Я странная? Да нет, господа покойнички, все мы странные, все мы мертвые! А-а-а-а! Одна нам дорога!

Отчего-то поднялось настроение. Наверное, от внезапного приступа чувства черного юмора.

Игорь увидел, что я подсматриваю с кухни, оборвал детские излияния:

— Она не странная, а очень хорошая. Она нас приютила. Доброе утро.

— Привет. Кстати, меня Саша зовут. Игорь, ты как, в состоянии подняться к завтраку?

— Встану.

Я взяла Ючи за руку и отвела ее к столу, где уже раскрылись дверцы моей автоматической кухни и три порции запеканки с сыром только ждали, дымясь, когда их начнут есть.

Первое, что мой ушибленный на голову эмигрант увидел, войдя в кухню, это не вкусная еда, а забытая мной пачка сигарет на подоконнике. Его взгляд впился в пачку кинжалом, и стало ясно, что ничего он больше вокруг не видит. Бесформенный спортивный костюм висел на нем что тряпочка на швабре. Ладно, раз в сознании, сам закажет себе чего-нибудь, чтобы к лицу шло. И бритвенный комплект. А то и впрямь смотреть страшно. Я подвинула ему пачку и получила в ответ кривую улыбку, долженствую означать благодарность.

За столом гости мои не знали как себя вести, куда девать руки и как начать светскую беседу. Дошло до того, что Ючи разлила сок на пол. Неужели я такая страшная?

Чего бы у них спросить? Нет, спросить есть о чем, но о таких вещах не стоит за завтраком. А может, ну его? Пусть идет, как идет. Сейчас перекусят, поблагодарят, соберутся быстро-быстро, и поминай, как звали. Не взирая на жар и возможное по нынешним погодам воспаление легких. Уйдут, я останусь. Теперь уже точно навсегда. Не выйду на связь с куратором, разобью терминал, До последнего оха-вздоха буду пялиться в окно на здешнюю серебряную осень, с черно-красными стволами и полупрозрачной облетающей листвой цвета небеленого льна… брр!

— Игорь, ты в курсе, что у тебя температура?

Он посмотрел на меня изучающе, но ответил:

— В курсе, разумеется. Результат простуды, плюс вынужденный пост, плюс марш-бросок по мокрому лесу.

Я кивнула:

— Да, в последние дни все дождь по ночам.

— А мы в первую ночь в заброшенном поселке были. В старинном! Там дома круглые! — сообщила Ючи.

В бывшем санатории. Здесь когда-то была курортная зона. Но когда население в столице колонии и в ближайших крупных поселках сократилось, стало не модно отдыхать в окрестных лесах. Слишком далеко от дома, чтобы приехать на выходные и слишком близко, чтобы проводить здесь отпуск. Зато здесь рай для таких как я. Медленно ходящих, не способных на автономное существование убогих. Для пен-рит. В период трансформации и адаптации.

— Зато водопровод работает, и крыша не течет, — усмехнулся Игорь. — Я бы там и подольше задержался. Но у нас совсем не было еды. И я боялся, что в поселке нас быстрее найдут.

— Зато там были ягоды, — не согласилась Ючи, — лварки. Только они уже сморщенные. Но сладкие.

— Да, конечно. — Игорь посерьезнел, — Саша. Я думаю, мы вам достаточно уже надоели… И так целая ночь…

— Ючи, — сказала я, — если хочешь, можешь слазить в городскую сеть. Там есть игры. Знаешь, как включить планшетку?

Девочка укоризненно посмотрела на нас, — мол, что здесь непонятного? — и побрела наверх, в кабинет.

Мы с Игорем одновременно потянулись к пачке, но он оказался проворней. Я пожала плечами, открыла форточку. Минуту, наверное, курили молча, потом он заметил, переходя на русский:

— Не спрашивай, Саша. Не хватало еще тебя втянуть.

— Я в последнее время испытываю настоятельное желание во что-нибудь втянуться. Просто таки не желание, а необходимость. Кроме того, будет обидно, если ты в результате все-таки скончаешься от гриппа.

— Я уже умер, — сообщил мне мой таинственный гость, хотел удивить, надо полагать.

— Все мы уже умерли, — невозмутимо озвучила я недавно пришедшую в голову мысль. — Все мы привидения.

— Я серьезно…

— Так и я серьезно. Я вот умерла три года назад. Ты — где-то полгода тому. Ючи усопла на этой неделе.

— Понятно.

Я заметила: если Игорю что-то не нравится, он смешно прикусывает край губы.

— Я вчера просмотрела новости за неделю. Что поделать, любопытство, это одна из моих самых сильных черт. Меня заинтересовал только сюжет о распределителе, сгоревшем пять дней назад в пятидесяти километрах отсюда. Больше вам бежать было неоткуда.