Очерк Тайноведения - Рудольф Штайнер

В заключение составитель книги хотел бы сделать замечание, чтобы также и доброжелателями (Wohlmeinenden) эти высказывания могли бы быть приняты как то, что они дают через себя как свое содержание. Сегодня господствует многократно устремление, чтобы этому или тому Духовному направлению давать это или то древнее название. Через это кажется оно некоторым только ценным. Но позволительно будет спросить: что должны выигрывать изложения этой книги через то, что их обозначают как розенкройцерское (rosenkreuzerisch)" и тому подобное? Главное приходится на то, что здесь со средствами, которые в настоящий период развития Души являются возможными и соразмерными таковому, пробуется прозрение (Einblick) в сверх-чувственные Миры и что с этой точки зрения рассматриваются загадки человеческой судьбы и человеческого бытия за границами рождения и смерти. Дело здесь должно идти не о устремлении, которое носит это или то древнее название, но об устремлении к истине.

С другой стороны также в противном намерении были использованы обозначения, для изложенного в книге, Миро-воззрения. Не смотря на то, что те, с которыми больше всего желали затронуть и дискредитировать составителя, являются абсурдными и объективно неистинными, характеризуют себя такие обозначения в своей недостойности через то, что они полностью унижают независимое стремление к истине тем, что они судят это не из себя самого, но, выдуманную ими или безосновательно перенятую и далее переносимую зависимость от этого или того направления, желают преподнести другим как суждение. Как есть необходимы эти слова ввиду многих нападок против составителя, то противится это таковому все же, чтобы на этом месте, входить далее в дело.

Написано в Июне 1913

Рудольф Штайнер

""""""

Предисловие к седьмому - пятнадцатому изданиям

Для этого нового издания моего Очерка тайноведения" я почти целиком заново преобразил раздел Характер тайноведения". Я полагаю, что через это теперь будет меньше повода к недоразумениям, которые я видел возникающими из прежнего составления этого раздела. Со многих сторон мне приходилось слышать: другие науки доказывают; то, что здесь дается как наука, просто говорит: Тайноведение устанавливает это или то твердо. Такое предосуждение устанавливает себя естественно, поскольку ведь доказуемое сверх-чувственного познания не может через представленное навязывать себя так, как при изложении совместных связей чувственной действительности. То, что это имеет дело только с неким предосуждением, желал я через переработку первого раздела этой книги сделать отчетливее, чем это мне казалось удалось в предыдущих изданиях. В других частях книги я старался через добавления содержания некоторое представленное разработать острее. Насквозь через все я постарался во многочисленных местах в облачении содержания предпринять изменения, которые повторное переживание (Durchleben) представленного позволяет явиться мне необходимыми.

Берлин, Май 1920

Рудольф Штайнер ""

Предисловие к шестнадцатому - двадцатому изданиям

Теперь, после того, как истекли пятнадцать лет с первого появления этой книги, мне позволено, ведь, перед публичностью сказать нечто о Душевном настрое, из которого она возникла.

Изначально, был мой план, ее сущностное содержание вставить как последнюю главу моей задолго прежде появившейся книги Теософия". Это не пошло. Такое содержание закруглялось тогда, как Теософия" была завершена, не тем способом во мне, как таковой Теософии". Я имел в своих имагинациях Духовную сущность отдельного человека, стоящей перед моей Душой и мог изобразить ее, однако, так же именно, передо мной не стояли тогда уже Космические совместные связи, которые должны были быть изложены в Тайноведении". Они были в отдельности здесь; однако не в целостном образе.

Поэтому решился я позволить появиться Теософии" с содержанием, которое я увидел как сущность в жизни отдельного человека, а Тайноведение" завершить в ближайшее время в полном покое.

Содержание этой книги должно было, по моему тогдашнему Душевному настроению, быть дано в мыслях, которые для изображения Духовного есть подходящие расширенные дальнейшие образования применяемых в естественной науке мыслей. Будет замечено по здесь снова напечатанному Предисловию к первому изданию", как сильно я чувствовал себя со всем, что я тогда писал о Духо-познании, отвественным перед естественной наукой.

Но единственно в таких мыслях невозможно принести к изложению то, что открывает себя Духовному созерцанию как Духовный мир. Ибо это откровение не входит в голое мысле-содержание. Тот, кто сущность такого откровения переживая познал, тот знает, что мысли обычного сознания подходят только, чтобы выразить чувственно воспринимаемое, однако, не Духовно созерцаемое.

Содержание Духовно созерцаемого позволяет себя воспроизвести только в образах (имагинациях), через которые вещают инспирации, которые проистекают от интуитивно пережитого Духовного существа. (О сущности имагинации, инспирации и интуиции найдут необходимое в самом этом Тайноведении" и в моей книге Как достичь познаний высших Миров? (Wie erlangt man Erkenntnisse der h heren Welten?)")

Однако изображающий имагинации из Духовного мира не может в настоящее время только такие имагинации предоставить. Он изображает с этим нечто, что как полностью другое содержание сознания наряду с содержанием познания нашего времени стояло бы без всякой совместной связи с таковым. Он должен современное сознание наполнить тем, что другое сознание, которое созерцает в Духо-мир (Geistwelt), может распознать. Тогда будет его изложение иметь содержанием этот Духо-мир; однако такое содержание выступает в форме мыслей, в которые он втекает. Через это становится оно обычным сознанием, которое думает в смысле настоящего времени, но еще не созерцает вовнутрь в Духо-мир, полностью понимающе.

Такое понимание остается только тогда выключенным (aus), когда сами собой кладут перед ним препятствия. Когда делают своими собственными предосуждения, которые образовало время, из некого ложно понятого природо-воззрения о границах познания".

В Духо-познании все погружено в интимное Душе-переживание. Не только само Духовное созерцание, но также понимание, которое результаты созерцания приносит навстречу не созерцательному обычному сознанию.

О такой интимности не имеет никакого понятия тот, кто дилетантским образом говорит о том, что тот, кто верит что понимает, себе понимание сам внушает.

Однако это есть так, что то, что изживает себя внутри понимания физического мира лишь в понятиях как истина или заблуждение, в отношении Духовного мира становится переживанием.

Кто в свое суждение позволяет втекать даже только тихо воспринимаемому утверждению, что Духовно созерцаемое является обычному, еще не созерцающему сознанию - из-за его границ - непостижимым, тому ложится такое воспринимаемое суждение, как затемняющее облако перед постижением; и тот действительно не может понимать.

Однако непредвзятому, не созерцающему сознанию является созерцаемое вполне понятным, когда созерцающий доносит его вплоть до мысле-формы. Оно является понятным, как не-художнику понятна законченная картина художника. И именно есть понимание Духо-мира не художественно-чувственно-соразмерное (kьnstlerisch-gefьhlsmдЯige), как у художественного творения, но всецело мысле-соразмерное, как в отношении естествознания.

Чтобы, однако, такое понимание действительно сделать возможным, должен изображающий Духовно созецаемого, свои созерцания донести до верного вливания в мысле-форму, без того, что они внутри этой формы теряют свой имагинативный характер.

Это все стояло перед моей Душой, как я разрабатывал свое Тайноведение".

В 1909 почувствовал я затем, что я с этими предпосылками мог бы создать некую книгу, которая: во-первых содержание моего Духо-созерцания донесла бы влитой в мысле-форму до некой определенной, но сначала достаточной степени; и во-вторых может быть понята каждым мыслящим человеком, который не располагает себе перед пониманием никаких препятствий.

Я говорю это сегодня, одновременно высказывая этим, что тогда (1909) опубликование книги казалось мне риском. Ибо я знал ведь, что требуемую непредвзятость именно те могут не достичь, которые двигают естественную науку и также мало все многочисленные личности, которые в своих суждениях от таковой являются зависимыми.

Однако перед моей Душой стоял именно факт, что во время, в которое сознание человечества наиболее далеко отдалилось от этого Духо-мира, сообщения из такого Духо-мира соответствовали самой неотложной необходимости.

Я рассчитывал на то, что существуют также люди, которые более или менее отдаленность от всей Духовности воспринимают настолько тяжело, как жизненное препятствие, что они за сообщения из Духо-мира ухватятся с внутренней тоской.