Журнал «Приключения, Фантастика» 2 96 - Юрий Петухов

Иван поднял глаза. Он не хотел сейчас думать о себе. Но Первозурга надо было слушать. Надо. В этом он убедился давным-давно, еще когда у них было много времени для долгих, бесконечных философских бесед.

— Почему?

— Потому что ты сам себя гложешь. Вы называете это совестью. Что такое совесть? Ты знаешь, Евангелие — это «благая весть». И жить по совести, значит, жить по Евангелию, жить сообразно с «вестью» из высшего мира, не нарушая заповедей. А ты их нарушал. Ты боролся со злом его же оружием, тем самым умножая зло…

— Такова была воля Свыше!

— Ты загубил множество людей, забыв, что и они были ближними твоими…

— Губят не тело, лишь плоть убиваема, губят душу. Но нет сил, способных погубить душу против ее воли, и сгоравшие в огне посреди палачей своих не теряли души! — Иван говорил истово, веря в каждое свое слово.

— Ты обрек на муки и страдания друзей своих и всех, пошедших за тобой.

— Я собрал их, вернул к жизни. А они изгнали меня!

— Ты предал доверившуюся тебе. Ты предал сына своего!

Иван сжался в комок. Да, Первозург прав. Пока эта боль будет изводить его, покоя не жди. А значит, Старый мир не примет его. И ничего не изменится — агония рода людского будет продолжаться, до последнего двуногого в адских подземельях. Все так. Первозург видел его насквозь, он видел то, чего не видел сам Иван.

— Что молчишь? Может, я не прав? Может, твое детище менее уродливо, чем мое?!

— Ты прав, — процедил Иван сквозь зубы.

— Ну, что ж ты сидишь тогда — иди и убей его! — Перво-зург испытующе уставился на Ивана. — Убей! И тогда я уйду в Пристанище…

Иван стиснул лицо руками. Все верно. Этот бессмертный старец, еще не родившийся на свет Божий, сказал лишь то, что постоянно колотило Ивану в мозг, наколачивало безъязыким, причиняющим тупую боль колокольным билом — неясным, глухим, убивающим. И чего требовать с кого-то, ежели он сам, ищущий Света и бьющийся за него, избранный из многих, породил оборотня? По плодам их узнаете их.

На левом боковом экране в беспросветно-лиловом мраке трехлунной зангезейской ночи ватага вооруженных до зубов головорезов расправлялась с рогатыми выползнями, лезущими из дюжины подземных труб сразу. Парни работали сноровисто и лихо. Они верили, что победа будет на их стороне. Они просто не знали всего… Сихан Раджикрави нахмурился. Одни уроды бьют других уродов. Обычным, нормальным людишкам такого не дано… на то они и нормальные.

— Ты прав, — повторил Иван еще глуше. — Мне надо идти к ним.

Это было просто кошмаром наяву. Пристанище шло за ним по пятам, оно не давало ему жизни даже теперь, когда он получил Высшее благословение, оно давило его, душило… Нет, это он сам не давал жизни себе. Очистительные круги! Ничего не получится, пока он не очистит своей совести, и не удастся этого дела отложить на потом. Проклятое Пристанище! Проклятая планета Навей! Черное заклятье! Оно сбывалось. Злой дух этого чудовищного мира властвовал над ним.

— Сверхпространственный туннель открыт? — спросил Иван, не решаясь поднять глаз.

— Да. — Сихан Раджикрави встал, подошел к центральному экрану. Его верхний сегмент показывал изуверскую бойню на другой стороне планеты — там опустился новый звездолет из Системы, еще не помеченный налетом вселенской ржавчины, серебристый шар. Не менее полусотни закованных в латы трехглазых, будто древнегреческая фаланга, сомкнутым строем теснили разношерстную армию Синдиката. Недобитые, полуискалеченные головорезы корчились на кремнистой земле под уродливыми и мощными птичьими лапами. Звуки не доносились в катакомбы, но по разинутым в отчаянии ртам и выпученным глазам было видно, что лихие парни погибают в мучениях. Сихан знал, на этот раз они устоят, продержатся, теша своими смертями полумертвецов Системы. Но это будет потом.

— Тебе нет нужды идти по туннелю, — сказал он, переводя взгляд на Ивана. — Ты забыл про мой личный канал. Он тоже открыт.

— Хорошо, — Иван встал. Ему сейчас не было дела до братвы и трехглазых. — Хорошо. Дай мне коды биоячейки!

— Алена давно умерла… ее нет. Остался лишь злой дух.

— Не верю!

— Это твое право, — Первозург не выдержал взгляда серых колющих глаз. — Я буду с тобой на связи. Если понадобится, позовешь.

— Ладно. На этот раз я ее вытащу оттуда! — Он сжал кулаки, будто прямо сейчас собирался броситься в драку. — А этого… выродка я убью.

Сихан сокрушенно вздохнул, покачал головой, но ничего не ответил.

— Алена в шаре?

— Да. Но только для тех, кто знает коды.

— И этот шар такой же… — до него только сейчас дошло, что земной звездолет в Спящем мире планеты Навей очень похож на эти звездолеты, на серебристые шары Системы… похож, но не совсем.

— Нет, не такой же, — пояснил Сихан, — все эти ваши шарики — разработка XXVII века, устаревшие модели. Тот почти мой ровесник, его сработали в ХХХ-ом. Но он врос в Пристанище. Ни мне, ни тебе не увести его оттуда, и не мечтай! И вообще, брось свои несбыточные затеи — тебе надо облегчить душу, вот и давай, повидайся, поговори, сними груз с сердца. Но помни, что рожденный тобою сильнее тебя, он не простит своего прошлого поражения. С временной петлей шутки плохи. Ну, хватит об этом. Пора!

Сихан снял с головы тонкий обруч, надел на Ивана, сжал плечи руками, ледяным взглядом пронзил насквозь.

— Где я выйду…

Вопрос растаял во мраке и тишине.

Иван рванулся вперед, сильно ударился обо что-то гремящее и пустое. Вывалился наружу. Щербатая мертвецки синяя луна висела над поганым лесом. За спиной поскрипывала незатворенная полусгнившая дверь избушки. Шлюз! Он уже вышел из шлюза. Вот и ответ.

В лесу выли обезумевшие от тоски волки. А скорее всего, это забавлялся один из оборотней. Может, и его сын, а может, и другой.

Иван ощупал себя руками — комбинезон, фильтры, малый лучемет, парализатор на бедре, сигма-скальпель, рукоять меча у предплечья. Нормально! В прошлый раз он был почти голый, безоружный и ничегошеньки не понимающий. Нынче все иначе, нынче он сам иной.

Ловко этот Первозург все проделал! Будто ждал заранее… нет, канал он готовил для себя, а его, Ивана, спровадил, лишь бы с глаз долой, чтоб память не грызла и не мучила — кому дано долго носить в сердце благодарность!

Иван отворил дверь, на ощупь пробрался через темные сени, ступил в горенку с косым, просевшим окошком. В прошлый раз именно тут довелось свидеться с Аленой — постаревшей, неузнаваемой, доживавшей последние годки. Больше такой встречи не будет. А будет совсем иная… ежели вообще им суждено свидеться в этой постылой жизни. Главное, не ошибиться.