Последствия неустранимы (сборник) - Михаил Черненок

– Каким образом Головчанский его «скушал»?

– С коньячком-с… Судя по наличию в желудке потерпевшего алкоголя и ртути, яд был растворен в коньяке, а товарищ Головчанский неосторожно изволил тот коньяк выпить. Происшедшие в организме тяжелые изменения позволяют сделать вывод: доза яда была значительна и смерть наступила в считаные минуты. Случилось это вчера, между шестью и семью часами утра.

– По-твоему, можно предполагать, что Головчанский выпил отравленный коньяк на даче Туманова и там же скончался?

– Не исключено.

Следователь Лимакин недоверчиво проговорил:

– Куда в таком случае коньячная бутылка исчезла?..

– По бутылкам я не специалист, – буркнул Медников.

Лимакин повернулся к эксперту-криминалисту Семенову:

– Мы ведь все закутки и даже овощные грядки на даче обшарили…

– Ключа там не нашли? – спросил Бирюков.

– Нет… Не могла же бутылка испариться. Значит, кто-то унес ее…

– Шерше ля фам, – опять пробурчал Медников.

– Что, что, Боря? – недослышал Лимакин.

– Как говорят французы – ищите женщину.

– По неприбранной постели на месте обнаружения трупа судишь?

– Постель – пустое место. На правом плече потерпевшего сохранился характерный синячок, вроде бы от крепкого поцелуя.

Прокурор передал медицинское заключение подполковнику Гладышеву:

– Придется возбуждать уголовное дело и раскрывать преступление.

Подполковник быстро прочитал машинописный текст, положил листок на стол перед собою и обвел взглядом присутствующих.

– Наверное, надо обсудить вопрос, чем мы располагаем на сегодняшний день, и прикинуть версии, которые следует отработать в первую очередь?..

– Надо бы, Николай Сергеевич, попытаться найти чемодан, с которым, по словам Олега Туманова, Головчанский хотел ехать в отпуск, – сказал Бирюков.

– Разумное предложение, – согласился Гладышев. – Где, по-твоему, его искать?

– Логически рассуждая, если Головчанский решил отложить отъезд, допустим, до утренней электрички, то самым удобным для него было оставить вещи в вокзальной камере хранения.

– Правильно! – поддержал Бирюкова следователь Лимакин. – Дома, во всяком случае, Александр Васильевич не появлялся. Вчера, вернувшись с происшествия, я разговаривал по телефону с его женой. Она уверена, что муж уже отдыхает в Крыму. Кстати, любопытная деталь – жене, как и Олегу Туманову, Головчанский сказал, что вылет из Новосибирска в субботу утренним рейсом. На самом деле авиабилет у него был на субботний вечерний рейс. Значит, ехать в Новосибирск в пятницу Головчанскому крайней необходимости не было… – Лимакин чуть помолчал. – Мне думается, Александр Васильевич не случайно обманул жену и своего шофера. Он заранее планировал заночевать в райцентре и, видимо, с любовницей…

Гладышев задумался:

– Мне казалось, что Головчанский не ловелас.

Следователь быстро достал из портфеля обнаруженные в карманах пиджака Головчанского брелок с золотистой русалкой и авторучку, в прозрачном корпусе которой потягивалась обнаженная красотка.

– Видите?.. Судя по этим вещицам, их владелец был неравнодушен к женским прелестям.

– Возможно… – Гладышев посмотрел на Антона. – Кому из оперативников поручим поиск чемодана?

– Славе Голубеву.

Подполковник по селектору передал распоряжение дежурному. Возобновляя прерванный разговор, обратился к капитану Семенову:

– Что эксперт-криминалист скажет?

– Ничего.

– Даже отпечатков… – Гладышев пошевелил пальцами, – на крышке кухонного стола не осталось?

– На дактилопленку удалось снять единственный отпечаток правой ладони потерпевшего. И тот несколько смазан. Все другие отпечатки со стола стерты.

– Ну а общее впечатление?

– Преступление совершено предусмотрительным человеком.

– Наверняка этот человек – женщина! – громко сказал Лимакин.

Борис Медников, усмехнувшись, ткнул локтем в бок Бирюкова:

– Подбросил я следователю версию… – И заговорил серьезно: – Нельзя, друг мой Петя, безоговорочно брать на вооружение крылатую французскую фразу насчет женщины. Головчанский перед отъездом мог целоваться с законной супругой…

Разговор невольно переключился на чету Головчанских.

…Александр Васильевич приехал работать в райцентр с дипломом инженера-строителя сразу после окончания института. За каких-то шесть-семь лет он уверенно прошагал служебную лестницу от начинающего мастера до начальника крупнейшей в районе строительной ПМК. К моменту смерти это был физически крепкий тридцатипятилетний мужчина: обаятельный в общении со всеми людьми, любящий острую шутку, часто подтрунивающий над собой и никогда не обижающийся на справедливую критику. В случае же несправедливости умел дать достойный отпор. Возглавив «Сельстрой» в ту пору, когда ПМК еле-еле сводила концы с концами, Головчанский быстро сумел вывести «фирму» из прорыва в число передовых организаций района, что убедительно говорило о его незаурядных способностях руководителя.

Приехав в район, Головчанский вскоре женился. Прокурору и подполковнику Гладышеву приходилось встречаться с четой Головчанских на официальных праздничных торжествах, поэтому оба они были знакомы и с женой Александра Васильевича. Софья Георгиевна Головчанская была полной противоположностью мужу. Невзрачная с виду – кожа да кости, – она постоянно маялась какими-то болезнями, а на ее худом продолговатом лице держалась вымученная, неестественная улыбка.

– На месте Головчанского я отбил бы супругу у личного шофера, – неожиданно сказал Борис Медников.

Бирюков посмотрел на судмедэксперта:

– Ты знаешь Надю Туманову?

– Она в хирургическом отделении сестричкой работает. Премиленькая хохотушка.

– А в ее поведении за последнее время заметных изменений не произошло?

– Чего ей меняться?

– Олег сказал, что Надя на третьем месяце беременности…

– Эка невидаль для молодой замужней женщины!

– Меня интересует: происходят ли в этот период беременности какие-либо серьезные изменения в женском организме?

– Женись – мигом узнаешь все изменения.

– Давай серьезно, Боря. Я почему этот разговор завел… Вчера, когда мы с Олегом заявились к нему домой, Надя в обморок упала. Может это случиться от какого-то психического расстройства, связанного с беременностью?

– При трехмесячной беременности психовать еще рано.

– Боря, а по каким каналам преступник мог раздобыть гранозан? – спросил следователь.

Медников пожал плечами:

– Его в любом колхозе и совхозе, когда «Сельхозхимия» ведет предпосевное протравливание семян, без всяких каналов хоть пруд пруди. К сведению, ушлые огородники всяческими неправдами умудряются доставать гранозан и тоже применяют его, чтобы овощи лучше росли.

– Хочешь сказать, и в кооперативе «Иня» этот ядовитый препарат мог запросто оказаться?

– Почему бы нет…

Следователь поморщился:

– Загадал Александр Васильевич нам загадку…

Подполковник Гладышев еще раз пробежал взглядом заключение медицинской экспертизы, задумался:

– Что-то не могу припомнить случая, чтобы до Головчанского в нашем районе умирали от гранозана.

Медников повернулся к нему:

– Смертельный исход от этого ядохимиката наблюдается крайне редко.

– Умышленное отравление?

– Не берусь утверждать…

Зазвонил телефон. Голубев доложил подполковнику, что чемодан Головчанского обнаружен в ячейке номер 18, закрытой кодом В-319, автоматической камеры хранения ручного багажа на железнодорожном вокзале. Софья Георгиевна Головчанская в присутствии понятых уверенно опознала не только чемодан, но и находящиеся в нем вещи.

4. Крутой разговор

В понедельник Антон Бирюков начал рабочий день с посещения конторы ПМК «Сельстрой». О смерти Александра Васильевича Головчанского, как выяснилось, здесь уже знал чуть ли не каждый сотрудник. Сохранить тайну столь серьезного происшествия в небольшом городке оказалось практически невозможным.

В роскошном кабинете с табличкой «Начальник ПМК» Бирюкова принял молодой полнолицый главный инженер, исполняющий обязанности руководителя организации. О своем бывшем начальнике он сразу заговорил в превосходной степени: «Прекраснейший человек был! Талантливейший строитель! Умел выполнять производственные задания в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Бескорыстно внедрил в производство уйму всяческих рацпредложений. С подчиненными жил душа в душу, но трудовую дисциплину в коллективе держал на уровне. Его слово для рабочих было законом…»

Когда же Антон поинтересовался, на каких условиях работает в ПМК наемная бригада Хачика Алексаняна, главный инженер с внезапной озабоченностью принялся перебирать на столе бумаги, как будто хотел найти в них что-то позарез нужное.

– Откровенно говоря, к этой бригаде лично я не имею ни малейшего отношения, – неожиданно сказал он.