Не плачь по мне, Аргентина - Виктор Бурцев

«Бред! – Таманский встряхнулся. – Если бы надо было, уже бы ворвались и заломили. А так… Да и кому я нужен. Тоже мне, Штирлиц».

Он аккуратно выбрался из-под одеяла. Тихо оделся. И обернулся только в дверях спальни. Мариза спихнула одеяло и лежала сейчас обнаженная, доступная, теплая, настоящая и одновременно нереальная. Отчаянно захотелось вернуться в постель.

– Сами понимаете, положение сейчас сложное, – пробормотал Костя себе под нос и вышел.

Дверью он постарался не хлопать.

Ночной Буэнос-Айрес встретил его прохладным морским ветром. Таманский не разбирался во всех этих бризах, мистралях, сирокко и прочих муссонах. Вообще морское дело ему было чуждо. Однако соленый, такой свежий и терпкий запах, нагоняемый ночным бризом, не мог не зачаровывать.

Идти домой не хотелось, и Костя направился туда, где слышался шум прибоя. К набережной.

Как оказалось, Мариза жила совсем неподалеку от моря. Ярко освещенный бульвар даже в этот час был полон туристами, торговцами, проститутками и просто разными жуликами. Костя проверил наличие кошелька, подошел к бетонному парапету.

Там, внизу, с шипением разбивались о берег волны.

– Что же я тут делаю? – вдруг спросил он сам себя. – Что я вообще делаю на этом берегу?

Стоявшая неподалеку парочка обернулась испуганно и отошла подальше.

Таманский усмехнулся.

– Что я делаю… Тут или там? – Костя вспомнил Москву. Прокуренную редакцию. Жену. Отсутствие детей. Подмигивания Олечки из профсоюза. Соседа-особиста, тихого алкоголика с грустным лицом. – Что я делаю там?

Таманский представил себя в Аргентине.

Невозвращенец. Скандал. Неизбежные интервью по «вражеским голосам». Отсутствие денег. Работы. Нормальной жизни, наконец.

Странно, но после жутких сегодняшних событий он все равно не чувствовал страха перед этой страной. Ему казалось, что с ним все будет хорошо. Какое-то предчувствие. Словно Таманский не был туристом или чужаком.

– Но что же я делаю тут?

Костя вздохнул и повернулся к прибою спиной.

– Роль Гамлета тебе не подходит, – пробормотал он себе под нос. – Быть или не быть – это слишком просто.

Таманский вздохнул и двинулся в сторону гостиницы, которая располагалась неподалеку. Буэнос-Айрес был городом исключительно простой топографии.

Добравшись без особых приключений до своего номера, Костя бухнулся на койку, не раздеваясь, и почти мгновенно уснул.

Однако выспаться ему не дали. Ровно в семь утра дверь затряслась от сильных ударов.

Таманский вскочил как ужаленный.

Перепуганное воображение уже рисовало крепких, загорелых молодчиков с закатанными рукавами и черными очками на усатых физиономиях. Карманы у этих громил, конечно же, набиты фотографиями голой Костиной задницы в разных ракурсах и предложениями «работать на нас».

Таманский заметался по номеру. Зачем-то бросил в чемодан свой старенький «Зенит», записную книжку. Стал искать паспорт.

А дверь уже была готова слететь с петель.

– Да иду я! – гаркнул по-русски Костя, прибавив еще парочку слов, вряд ли известных местной тайной полиции. – Иду!

Он встал посреди комнаты, сжал голову ладонями.

«А чего я, собственно, дергаюсь?.. Кому я нужен, к черту?.. Рихард Зорге нашелся…»

Однако внутри все колотилось.

Таманский прошел в коридор и, прежде чем открыть замок, спросил:

– Кто там?

– ЦРУ! – бодро ответили снаружи.

Сердце у Таманского ушло в пятки.

«Неужели вот так просто?.. Буднично так…»

Он посмотрел в зеркало на свой идиотский шрам, на невыспавшуюся морду и отчетливо понял: «Мне конец».

Дверь открылась с легким щелчком.

На пороге стоял бодрый, свежий и подтянутый Билл Джобс, который тут же закатился в приступе хохота.

– Ох! Ну и рожа! Ты бы видел себя сейчас! Как у нас говорят, глаза героя! Погоди-погоди… Я сейчас… – И он начал вытаскивать из футляра свой «Кэнон».

– Подите вы к дьяволу, Джобс! – рявкнул Таманский.

– Ну, ладно, ладно! – Билли двинулся вслед за Костей в номер. – Ну, не обижайтесь, Тамански. Это же просто шутка! Не воспринимайте все так серьезно! Над вами, русскими, не грех пошутить… Честное слово!

– Вот приедете в Москву… – Таманский погрозил Джобсу кулаком.

– О нет! ГУЛАГ! КГБ! Берия! – захохотал тот.

– Да… – Костя сплюнул. – И медведи… Чтоб вам лопнуть! Действительно дурная морда была?

– Очень! – воскликнул американец. – Но я, собственно, не за тем пришел, чтобы вас пугать. Давайте позавтракаем вместе, тут внизу неплохо кормят. Я угощаю…

50

– Как там ваша юная мадмуазель? – поинтересовался Джобс, набивая рот кашей. – Здорова?

– Насколько мне известно, да. – Таманскому не хотелось обсуждать девушку с американцем. Но, видимо, тот и не особенно интересовался.

– Скажите, Тамански, а что за дело у вас в Буэнос-Айресе? – Билл поднял руки вверх. – Если это шпионские дела, можете не говорить. – Он рассмеялся и добавил: – Клянусь, я расскажу вам все, что вы захотите узнать! Я знаю множество тайн и готов работать на вашу разведку!

Костя неспешно дожевал, наслаждаясь паузой и тем, что заставляет американца ждать.

– Собственно, мне скрывать нечего. Я пишу книгу. И ряд статей для нашей прессы.

Это «для нашей прессы» прозвучало солидно. Знай, мол, наших.

– О! Книгу! – Американец будто обрадовался. – Так вы еще и писатель! О чем же?

Таманский взял стакан с соком, выпил, поглядывая на Билла поверх стекла, а потом ответил, заранее предвкушая эффект:

– Об Эрнесто Гевара де ля Серна. О Че Геваре.

– Аха… – неопределенно ответил Джобс, и лицо его заметно вытянулось.

– Ну, вы, конечно, о нем слышали. Кубинская революция, Боливия, залив Свиней…

– Да-да! – Билл осушил стакан с соком. – Несомненно, слышал. Тема характерная для… для коммунистической страны.

– Не совсем. Как вы, может быть, слышали, идея экспорта революции не слишком популярна в СССР. Моя работа в некотором смысле уникальна, потому что к ней проявили интерес в верхах.

– Заинтересовались новым видом экспорта?

– Не знаю. – Таманский улыбнулся. – Но я хочу сделать книгу действительно полной и интересной. Поэтому и начинаю отсюда. Че Гевара родился здесь, вы знаете?

– Да, слышал… Хотя обычно о нем начинают писать с Кубы.

– Именно!

– О! – Джобс активно закивал. – Нетипичный подход. Понимаю.

– А в чем ваш интерес?

Американец непонимающе посмотрел на Таманского. Потом, сообразив, о чем речь, хлопнул себя по лбу.

– Ах да! Черт побери, вы меня совсем выбили из колеи со своим революционером. Да! Вот мой интерес! – И он хлопнул по сумке, где покоился его шикарный фотоаппарат. – Снимки. Мне заказали серию фоторабот по Латинской Америке. И статьи, конечно же, все, что может больше раскрыть эту часть света. – Он наклонился через стол и прошептал, как заговорщик: – Туризм!

Таманский в ответ подмигнул.

– К тому же, – продолжал Джобс, – именно тут, у латиносов, происходит все самое удивительное. Я бы сказал даже, что в Латинской Америке решаются судьбы мира.

– Не слишком ли громко сказано?

– Я даже приуменьшил. – Билл улыбнулся. – Вы доели? Хотите, сделаем вам более приличную внешность?

– Каким образом? А что не так?

– Ну… Это… – Джобс постучал себя пальцем по лбу.

Таманский вспомнил о травме.

– Черт! А я думаю, чего на меня так косятся наши соседи за столиком…

– Я их понимаю.

– Но как можно исправить?..

Билл щелкнул пальцами, подзывая официанта.

– Легко.

Бувально через полчаса Таманский был лыс, нитки с раны сняты, а сам шрам чем-то замазан и замаскирован.

– Вот тебе раз, – пробормотал Костя, глядя на себя в зеркало.

– Согласитесь, с этой неправильной тонзурой вы выглядели исключительно нелепо. Если бы не шрам, так и вообще походили бы на матерого сифилитика.

Костя погладил себя по гладкой коже головы. Было непривычно холодно. Равнодушный парикмахер взирал на Таманского с легкой иронией.

– Какие у вас планы, Тамански? – спросил Джобс. – На ближайшие пару дней?

– Да я… – Костя вдруг сообразил, что позабыл про все на свете. – Черт. Джобс, я болван.

– Люблю русских за прямолинейность.

– Нет, действительно! Мне нужно работать, черт побери. Я должен зайти в дом, где родился Че Гевара, собрать там материал… Все это свести в единую систему и…

– Друг мой, куда вы сейчас направитесь – в таком виде, да еще после взрыва? Я же знаю вас, русских, у вас нет опыта работы в горячих точках.

– Ну, за всех я бы не говорил…

– За всех я и не говорю. – Джобс обнял Таманского за плечи и вывел из парикмахерской. – Но у вас нет. Ведь так?

– Так, – согласился Костя.

– Ну вот, поверьте мне, вы будете не в состоянии думать еще пару дней. А уж собирать материал… – Билл поморщился. – Нет нужды насиловать свой организм.