Старомодные люди - Диана Уитни

Вновь повисло молчание.

— Хорошо, что дети увидятся с бабушкой и дедушкой, — выпалила Шеннон и затаила дыхание.

Заметив страх, мелькнувший в ее глазах, Митч сжал ее в объятиях.

— Великая война между мной и Гилбертами закончилась, дорогая моя. Ко всеобщему удовольствию.

Он почувствовал, что ее бьет дрожь.

— Но как же все устроилось? — пробормотала Шеннон, уткнувшись ему в плечо.

— Оказалось, проблему разрешить не так трудно. Стоило мне побороть свой эгоизм и действительно подумать о детях, о том, как будет лучше для них, выход сразу нашелся…

— Но ты не отдал им детей? — торопливо перебила его Шеннон.

— Нет, мы сошлись на совместной опеке. Летние каникулы дети будут проводить с бабушкой и дедушкой, а все остальное время жить здесь.

Сколько нервов было потрачено, сколько слез пролито во время решительного телефонного разговора с Руфью! Вспомнив это, Митч коснулся губами лба Шеннон. Наконец-то до Митча дошло, как одиноко этим двум немолодым людям. Людям, потерявшим единственную дочь и разлученным с внуками.

— Я с ужасом вспоминаю, что мы творили, Шеннон. — Митч сразу посерьезнел. — Мы, взрослые, буквально разрывали детей на части, и все — от большой любви. Ты хотела меня остановить, я помню, но где там…

Шеннон насторожилась. Она вновь ощутила знакомую сухость во рту. Митч опять за свое, опять изображает ее, Шеннон, лучше, чем она есть на самом деле. Она попыталась возразить.

Но он не слушал.

— Ты понимала, каково Стивену и Руфи, как они тоскуют по погибшей дочери, как они тоскуют по внукам, которые живут на другом конце страны. А я… я думал только о себе.

— Неправда, ты всегда думал о детях.

Она робко погладила его по щеке и, словно испугавшись своей смелости, хотела отдернуть руку, но Митч схватил ее и прижал к губам.

— Я думал только о себе, — грустно повторил он. — Мне многому придется научиться.

— Мне тоже. — Она напряженно улыбнулась. — Но я жду этих уроков с нетерпением.

— Ты в самом деле дашь мне еще один шанс? Голос Митча сорвался на хриплый шепот.

— Нам обоим нужен этот шанс, Митч. У меня было время подумать, заглянуть в себя. И знаешь, то, что я увидела, не слишком мне понравилось.

Шеннон трудно было решиться на такой разговор. Она даже отошла на пару шагов — когда Митч рядом, у нее путаются мысли.

— Я всегда считала себя независимой, самостоятельной женщиной. А если разобраться, это настоящий самообман. Я нарочно загружала себя работой, учебой, отгораживалась от людей, оберегала свой душевный покой. Даже на тебя у меня толком не хватало времени. — Шеннон глубоко вздохнула. — Но этот обман обернулся против меня самой.

— Нет, Шеннон, нет! — горячо возразил Митч. — Ты имеешь полное право жить так, как тебе нравится. Я хотел, чтобы ты все бросила и жила моей жизнью. Теперь я понимаю — это был чистейший эгоизм.

— Не совсем. Раз мы решили жить вместе, у нас все должно быть общее — и заботы, и печали. И я хотела разделять с тобой все, Митч. Но в то же время боялась. Боялась, что у меня не хватит сил. — Шеннон перешла на шепот: — Потом, ведь есть еще папа. Он, конечно, не ангел, но, поверь, сердце у него золотое. Один раз я уже захлопнула перед ним дверь в свою жизнь. Нам обоим это принесло много горя. Никогда, никогда я не поступлю так опять.

Митч вспомнил, как дрожал голос Руфи, когда она говорила о своем одиночестве. Вспомнил Фрэнка Догерти — как он храбрился, как изо всех сил пытался скрыть, что разлука с дочерью, единственным близким человеком на свете, невероятно тяжела для него.

— Нет, Шеннон, никогда мы не захлопнем перед твоим отцом дверь в нашу жизнь.

И, поддавшись внезапному порыву, Митч прижал к себе Шеннон так крепко, что она едва не задохнулась.

— Все переменится, девочка моя. Все устроится отлично.

— Надеюсь. И прежде всего я собираюсь кое-что изменить сама.

Митч обеспокоенно взглянул на нее.

— Это ты о чем?

— Об университете, к примеру.

— Но ты же не собираешься его бросать? Шеннон, милая, учеба так много для тебя значит. Ты столько сил на нее положила. Да и, в конце концов, остался всего лишь год. А потом ты получишь диплом и превратишь свою водопроводную компанию в корпорацию с миллионной прибылью.

Шеннон рассмеялась.

— Перспектива мне нравится. Но, думаю, мир не перевернется, если я в следующем семестре немного уменьшу нагрузку.

— Но тогда тебе придется дольше учиться.

— Да, зато высвободится куча времени. Я буду заниматься всего дважды в неделю, по утрам. Конечно, вечерами иногда придется посидеть над книгами, но все равно, я буду намного свободней.

— А как же работа?

— Работу я тоже не брошу. Это слишком важно для нас — и для меня, и для отца. Но папа, конечно, согласится, чтобы я работала тридцать два часа в неделю — так мне удастся выкроить два свободных утра. — Шеннон просияла. — Здорово я все придумала, правда?

Митч был совершенно ошеломлен.

— Но… ради меня ты идешь на такие жертвы…

Она приложила палец к его губам.

— Не только ради тебя, Митч. Ради себя тоже. Ради нас обоих. И потом, одной жертвы ты от меня не дождешься.

— Ты о чем?

— Готовить я не буду. Никогда и ни за что.

— Быть по сему!

Шеннон недоверчиво взглянула на него.

— Так ты что, сам собираешься трижды в день готовить на такую ораву?

— Зачем? — возразил довольный Митч. — У нас же есть Мэри.

— Ах да, Мэри. Ну теперь, когда я выложила тебе все свои планы, открой и ты мне великий секрет. Что тебя заставило изменить своему незыблемому правилу насчет прислуги?

Митч пожал плечами и обнял Шеннон за талию.

— А ты не допускаешь, что другие тоже могут кое-что понять? Понять и измениться?

— Допускаю. — Шеннон уютно устроилась в его объятиях. — Кстати, насчет Мэри. Чем она сегодня порадовала вас на завтрак? Я умираю с голоду.

На мгновение Митч насупился, потом неуверенно откашлялся.

— Кажется, на завтрак у нас сосиски, — пробормотал он.

— Я не ослышалась? Ты сказал — сосиски?

— Ты же знаешь, я вполне современный человек, с широкими взглядами.

Он сделал Шеннон знак подождать и со всех ног помчался в свой кабинет. Вернувшись, он робко взял ее руку и надел на палец знакомое Шеннон кольцо, которое показалось ей еще красивее.

— А теперь давай убежим. Хотя бы ненадолго убежим ото всех на свете. И побудем вдвоем.

Шеннон вопросительно подняла бровь.

— Это просьба или приказ?

Митч так сокрушенно взглянул на нее, что от поддельного возмущения Шеннон не осталось и следа. Она рассмеялась.

— От старых привычек трудно отказаться, — прошептал Митч. — Но я намерен, Шеннон, исполнять все твои желания. Скажи мне, что ты хочешь больше всего.

— Тебя, Митч. Я хочу тебя.

Она обвила его шею руками, сквозь застилающие глаза слезы глядя на кольцо, сверкавшее на пальце. И вдруг бриллиант подмигнул ей — да, по-настоящему подмигнул, она не могла ошибиться.

Как хорошо вернуться домой!

Эпилог

В углу сверкала шарами и гирляндами рождественская елка — гостиную Уилеров наполняла веселая болтовня и смех. Шеннон выглянула из кухни. Господи, подумала она, за что ей такое счастье!

За четыре месяца, прошедшие со дня их свадьбы, Митч и Шеннон часто устраивали семейные праздники, и сегодня предстоял еще один. Взгляд Шеннон скользил по счастливым лицам детей и взрослых. Вдруг она ощутила легкий толчок в своем теле — радостное напоминание о том, что в семье ожидается прибавление.

Дасти вытащил из-под елки перевязанный красной ленточкой сверток.

— Погляди-ка, Стефи. Это тебе.

— Класиво. — Стефи крепко прижала подарок к своему мягкому животику. — Мое.

— Но сейчас не открывай, — строго предупредила Рейчел. — Только после Рождества.

— Мое, — настаивала Стефи.

— Конечно, твое, лапочка. — Митч осторожно высвободил сверток из ее пухлых пальчиков. — Но мы подождем, пока придет Санта-Клаус, тогда и посмотрим, что там такое.

— Снатакла!

Митч схватил малышку и подбросил ее вверх, так что она радостно завизжала. Тут взгляд его упал на худощавого человека, одиноко сидевшего в стороне.

— Пойдем-ка, Стефани. Поздороваемся с дедушкой Фрэнком.

Стефи послушно затопала через комнату, держась за руку Митча, и с довольным лепетом вскарабкалась на колени Фрэнка. Тот просиял от удовольствия.

— Ну что, сразимся в воскресенье в гольф? — спросил Митч.

— Конечно. Только, Уилер, предупреждаю — в последнее время мне везет. Так что берегитесь.

И Фрэнк чмокнул Стефи в шейку.

Митч слегка нахмурился.

— Да, быстро вы навострились в гольф. Мне бы так научиться в кегли.

Фрэнк выглянул в окно и усмехнулся.

— Ты погляди только, кто пожаловал!