Опасная скорбь - Энн Перри

Сэр Бэзил поднялся и, повернувшись к супруге спиной, уставился в окно, по-прежнему не обращая внимания на Эстер, стоявшую у дверей с пеньюаром и платяной щеткой в руках.

– По сравнению с другими женщинами ты слишком требовательна, Беатрис, – заметил он. – Иногда мне даже кажется, что ты не понимаешь разницы между воздержанием и умеренностью.

– Я понимаю разницу между лакеем и джентльменом, – тихо сказала она и нахмурилась. Секунду спустя слабая улыбка коснулась ее губ. – Нет, неправда… Даже понятия не имею. Мне ни разу не приходилось бывать в близких отношениях с лакеем…

Сэр Бэзил резко обернулся. Юмора в словах супруги он не услышал – только гнев и желание уколоть побольнее.

– Твой разум помутился от этой трагедии, – холодно сказал он; черные глаза его блеснули бесстрастно и неумолимо. – Ты утратила чувство меры. Думаю, тебе стоит оставаться у себя, пока ты не поправишься окончательно. Это просто необходимо, ты еще слишком слаба. Пусть мисс… как там ее?.. о тебе позаботится. А до тех пор за домом присмотрит Араминта. Приемов у нас не предвидится, так что, полагаю, мы справимся.

И, ничего больше не прибавив, сэр Бэзил вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Отчетливо щелкнула вставшая на место щеколда.

Леди Беатрис оттолкнула поднос и зарылась лицом в подушки. Эстер не слышала ни звука, но, судя по вздрагивающим плечам, она плакала.

Эстер переставила поднос на стол, смочила салфетку теплой водой из кувшина и вернулась к кровати. Очень мягко она обняла леди Беатрис за плечи и, выждав, когда та успокоится, откинула ей волосы со лба и принялась осторожно вытирать салфеткой ее глаза и щеки.

Около полудня, возвращаясь из прачечной с чистыми передниками, Эстер случайно оказалась свидетелем разговора между лакеем Персивалем и прачкой Роз. Девушка складывала вышитые льняные наволочки, только что передав Лиззи, своей старшей сестре, стопку кружевных передников. Держалась она подчеркнуто прямо, гордо вздернув подбородок. Роз была миниатюрна и имела такую тонкую талию, что даже Эстер могла бы обхватить ее пальцами обеих рук. Однако в маленьких руках самой Роз таилась удивительная для девушки сила. Ее хорошенькое личико с огромными васильковыми глазами не могли испортить даже длинноватый нос и слишком пухлые губы.

– Что ты здесь забыл? – спросила она лакея, причем смысл слов странно противоречил интонации, с которой они были произнесены. По смыслу – окрик, а по сути – приглашение войти.

– Рубашки мистера Келларда, – уклончиво ответил Персиваль.

– Не знала, что это твоя забота! Смотри, вот задаст тебе мистер Роудз, чтобы не лез в его дела!

– Роудз сам попросил меня сходить за рубашками, – ответил он.

– А ведь тебе и самому хотелось бы стать камердинером, так ведь? Ездить повсюду с мистером Келлардом; званые вечера, балы и все такое…

Судя по голосу, Роз была увлечена этой мыслью. Слушая, Эстер живо представила себе, как вспыхнули при этом глаза девушки, а пухлые губы чуть приоткрылись от восторга и предвкушения. Еще бы – новые знакомства, музыка, снедь, вино, смех и сплетни…

– Да, это было бы неплохо, – согласился Персиваль, и голос его впервые потеплел. – Хотя я и так бываю в интересных местах. – Теперь в голосе его звучало хвастовство, и Эстер ясно это слышала.

Услышала это и Роз.

– Но в сами дома тебя ведь не пускают, – заметила она. – Тебе приходится ждать в конюшне у экипажа.

– Ну, нет! – резко сказал лакей, и Эстер представила, как сверкнули его глаза и чуть скривился рот. Она несколько раз видела это выражение у Персиваля, когда тот прохаживался на кухне среди служанок. – Я часто бываю и внутри.

– На кухне, – уточнила Роз. – А если бы ты был камердинер, то поднимался бы и на господскую половину. Камердинер выше, чем лакей.

Вопросы иерархии, видимо, волновали обоих весьма сильно.

– Дворецкий еще выше, – заметил Персиваль.

– Но живется ему куда скучнее. Взгляни на бедняжку старенького мистера Филлипса. – Она хихикнула. – Он уже, наверное, лет двадцать не развлекался и забыл даже, как это делается.

– Вряд ли его когда-то тянуло к тем же развлечениям, что и тебя. – Голос Персиваля вновь зазвучал серьезно, холодно и несколько надменно. Поскольку речь пошла о мужских делах, женщину следовало поставить на место. – Он мечтал служить в армии, но его не приняли из-за ног. Хорошего лакея из него тоже никогда не вышло бы. Куда ему с такими икрами!

Эстер знала, что сам Персиваль прекрасно обходится без накладных икр[5].

– Из-за ног? – недоверчиво переспросила Роз. – А что у него с ногами?

Теперь голос Персиваля стал насмешлив.

– А ты что, ни разу не замечала, как он ходит? Идет – словно босиком по битому стеклу. Мозоли, шишки – уж не знаю…

– Жаль, – сухо сказала она. – Из него вышел бы отличный старший сержант. Уж что-что, а командовать он горазд. Дворецкому это тоже надо уметь. Любо-дорого посмотреть, как он иногда ставит на место некоторых визитеров. Ему одного взгляда достаточно, чтобы понять, чего человек стоит. Дина говорит, он еще ни разу не ошибся. Ты бы только посмотрел на его лицо, когда он разговаривает с теми, кто пытается выдать себя за джентльмена. Или за леди. Так обрежет, так нахмурит брови… Дина уверяет, что люди аж корчиться начинают, как на сковороде. Не всякий дворецкий на такое способен.

– Любой хороший слуга отличит подонка от благородного, а иначе какой же это слуга! – заносчиво сказал Персиваль. – Я, например, с первого взгляда отличу. И, уж будь уверена, поставлю на место. Есть добрая дюжина способов: ты как бы не слышишь звонка, когда тебя зовут; забываешь развести огонь в камине; вообще смотришь на него, словно на пустое место, и тут же приветствуешь при нем другого гостя чуть ли не как особу королевской крови. Так что я в этом тоже кое-что смыслю – не хуже мистера Филлипса.

На Роз это впечатления не произвело, и она вернулась к прежней теме:

– Так или иначе, Перси, а он бы уже так тобой не командовал, будь ты камердинером…

Эстер поняла, куда клонит Роз. Камердинеры гораздо чаще заглядывают в прачечную, чем лакеи, а Эстер еще несколько дней назад обратила внимание, с каким выражением васильковые глаза Роз смотрят на Персиваля, как девушка невольно начинает прихорашиваться в присутствии лакея, как меняется ее речь. Что ж, в своей жизни Эстер тоже встречала мужчин, которым хотела понравиться. Обладай она самоуверенностью Роз и ее арсеналом женских хитростей, Эстер, наверное, вела бы себя точно так же.

– Может быть, – с показным равнодушием отозвался Персиваль. – Но что-то мне не очень хочется оставаться в этом доме и дальше.

Эстер знала, что Персиваль обдуманно нанес этот удар, но не решалась выглянуть из-за угла – любое неосторожное движение выдало бы ее присутствие. Она по-прежнему стояла, прислонившись спиной к полкам со сложенными простынями и прижав к груди стопку накрахмаленных передников. Но она могла себе представить, какие чувства отразились на лице Роз при последних словах Персиваля. Когда-то Эстер сама пережила нечто подобное в крымском военном госпитале. Там был доктор, которым она восхищалась. Более того – она позволила себе глупость мечтать о нем. И вот однажды он разрушил все ее мечты одной небрежно брошенной фразой. В течение многих недель она потом думала об этом снова и снова, и каждый раз ее обдавало горячей волной стыда. Эстер так и не поняла, нечаянно или умышленно обидел ее этот доктор. Да, собственно, теперь это уже не имело никакого значения.

Роз молчала. Эстер даже не слышала ее дыхания.

– В конце концов, – рассудительно продолжал Персиваль, – теперь это далеко не самый лучший дом в Лондоне – везде шныряет полиция, задает вопросы… Все уже знают, что здесь произошло убийство. Мало того – все знают, что убил кто-то из проживающих в доме. И пока убийцу не найдут, сама понимаешь, слухи не утихнут.

– А тебя до той поры никто никуда не отпустит, – в отместку сказала Роз. – Вдруг это ты убил!

Это был поистине сокрушительный удар. Несколько секунд Персиваль молчал, а когда заговорил, голос его звучал раздраженно и чуть надтреснуто:

– Не будь дурой! За каким дьяволом кому-либо из нас это могло понадобиться? Это наверняка кто-нибудь из домочадцев. Полицию так просто не одурачишь. Поэтому они здесь и шныряют до сих пор.

– Да? А допрашивают-то нас! – возразила Роз. – Если все так, как ты говоришь, чего им от нас надо?

– Это только для отвода глаз. – В голосе Персиваля вновь появилась уверенность. – Они вынуждены притворяться, что подозревают слуг. Представь себе на секунду, что бы сказал сэр Бэзил, окажись у них на подозрении кто-нибудь из его родственников!

– Ничего бы он не сказал! – сердито ответила Роз. – Полиция кого хочет, того и допрашивает.

– Конечно, это сделал кто-то из семейства, – чуть ли не презрительно повторил Персиваль. – И я даже догадываюсь, кто именно… и почему. Мне кое-что известно, но я лучше промолчу; полиция и сама быстро с этим разберется. Однако мне пора браться за дело, да и тебе тоже.