Мир иной (сборник) - Андрей Столяров

Повторяю, довольно долгое время Америка еще ни о чем не догадывалась. Кошмарный пейзаж нового мира начал проступать лишь около одиннадцати часов, когда домохозяйки Восточных штатов двинулись за покупками в супермаркеты.

Вдруг оказалось, что кредитные карточки, которыми они обычно расплачивались, глухо молчат.

Для американцев это был настоящий шок. В стране выросло уже целое поколение, которое практически не имело дела с «живыми деньгами». За последнее десятилетие бумажный доллар был совершенно вытеснен из оборота, и кредитная карточка, твердый пластмассовый прямоугольничек, прошитый полоской ферромагнетика, превратился для граждан Америки в некий сказочный жезл, материализующий жизненные блага: бензин для машины, продукты, одежду, лекарства, связь. И вдруг этот магический источник иссяк, царство изобилия, всегда бывшее под рукой, неожиданно оказалось вне зоны доступа. Оно больше не подчинялись волшебному зову, на него больше не действовало страстное электронное колдовство.

Чувства, охватившие американцев, лучше всего выразила некая домохозяйка, интервью с которой распространили все новостные каналы:

– Только что я была человеком, и вдруг стала ничем…

Сейчас трудно представить себе, какой хаос воцарился в брендовых супермаркетах Соединенных Штатов, когда выяснилось, что расплачиваться кредитными карточками нельзя. И хотя выход, разумеется, был тут же найден: и дежурный персонал магазинов, и срочно нанятые дополнительные работники начали от руки, на бумаге, вести списки покупок, регистрируя одновременно фамилии покупателей, номера их страховок или водительских прав, – это не могло полностью расшить ситуацию. Столпотворение образовалось невероятное. Американцы, никогда раньше не знавшие, что такое очередь в магазин, теперь вынуждены были отстаивать по шесть-восемь часов, чтобы приобрести самые элементарные вещи. И если в маленьких городах, где жители, в общем, знали друг друга, порядок обычной жизни еще кое-как поддерживался, то в мегаполисах, где индустриальная обезличенность провоцировала эмоциональный накал, сразу же последовала серия очень неприятных эксцессов. Уже к вечеру «дьявольского понедельника» более сотни ультрасовременных торговых центров, мультиплексов, изобилующих эмблемами знаменитых корпораций и фирм, были взяты штурмом и беспощадно разграблены. Полиция ничего не могла сделать. Пока она кое-как наводила порядок в одном супермаркете, выставляя ограждения и пытаясь утихомирить толпу, волнения, как правило сопровождающиеся погромом, вспыхивали в двух-трех других. Губернаторы нескольких штатов вызвали на помощь национальную гвардию, но, конечно, нельзя было уследить за каждой торговой точкой, за каждым неработающим банкоматом.

«Банкоматная эпопея» – вообще отдельная песня в этой грандиозной симфонии. Неизвестно, где выдран был из держателей и разгромлен первый отключившийся банкомат – на эту честь претендовали потом сразу несколько городов, – но после того, как данная сцена прошла в сюжете умопомрачительных дневных новостей, эпидемия вандализма охватила практически всю страну. Банкоматы безжалостно сковыривали с постаментов, вытаскивали из банков, из магазинов, практически отовсюду, их били, так что вываливалось механическое нутро, пытались распиливать, сбрасывали с высоты, поджигали.

Американцев, по-видимому, приводила в особую ярость мысль, что деньги там, внутри, есть, но их не достать. И следует вообще учитывать специфически национальное отношение граждан Америки к собственности: мое – значит мое, никто меня этого не может лишить. А тут они оказались в шизофренической ситуации: деньги как бы имеются, но одновременно их как бы и нет. Они как бы по всем законам мои, но получить я их не могу.

Это противоречие не укладывалось в головах.

Все звериное бешенство, рождаемое толпой, обратилось на ни в чем не повинные терминалы.

Местные банки также не могли выправить положение. Ни в одном банке, как известно, нет такого запаса наличных денег, чтобы удовлетворить сразу все требования о платежах. Для текущих операций это просто не нужно. И потому когда американцы, убедившись, что их кредитные карты молчат, ринулись в ближайшие банковские отделения, то резервные фонды, имеющиеся в распоряжении, были исчерпаны буквально за час. Быструю доставку наличных тоже обеспечить было нельзя: тут непреодолимым препятствием вставали элементарные законы логистики. В результате банки один за другим останавливали платежи и примерно к шести часам вечера (опять-таки по вашингтонскому времени) на всей территории США возник тотальный финансовый ступор: невозможно было осуществить почти никакой трансфер, невозможно было произвести самую ничтожную реальную выплату.

Такого коллапса еще ни одна финансовая система не знала.

И все же, как утверждали позже некоторые аналитики, полномасштабной катастрофы, вероятно, можно было бы избежать. Правда, тут требовались экстраординарные меры, которые не каждое правительство отважится в полном объеме осуществить. Например, на трое суток (это необходимый минимум) прекратить вообще все текущие платежи: закрыть биржи, банки, ведущие фирмы, крупные супермаркеты, не начислять процентов, не выдавать кредиты, не возвращать долгов, заморозить индивидуальные вклады, зарплаты, счета, то есть – остановить, насколько возможно, весь денежный оборот, тем временем – разобрать финансовую систему страны на модули и собирать ее постепенно, по отдельным уровням, по частям – уже на «чистой» коммуникационной основе.

Однако это, конечно, из области благих пожеланий.

Из тех ретроспективных прозрений, которые приходят на ум только задним числом.

Это все равно, что – не пустить в свое время Гитлера в демилитаризованную Рейнскую зону, не дать ему захватить Австрию, Судеты, Чехословакию, не заключать с ним Мюнхенский пакт и предотвратить таким образом Вторую мировую войну.

Кто бы тогда на это пошел?

Где это видано, чтобы политиков беспокоило будущее, а не ближайший электоральный цикл?

В общем, в девятнадцать часов ведущие телеканалы страны передали «Обращение к нации» американского президента. Президент, кстати выглядевший, по общему мнению, каким-то помятым, очень кратко признал, что действительно имеет место крупнейший в истории США технологический инцидент. Последствия его могут быть очень серьезными для страны. Ни с чем подобным американской экономике до сих пор сталкиваться не приходилось. Но вместе с тем он заверял американский народ, что все необходимые меры уже предприняты, нормализация обстановки – дело ближайших дней, и выражал надежду, что граждане великой страны проявят в это трудное время свойственные им мужество и спокойствие.

– Мы преодолеем все препятствия на нашем пути, сохранив, как это завещано нам провидением, идеалы свободы и демократии…

Сам я данного выступления президента не видел. Российское телевидение транслировало лишь небольшие выдержки из него. К тому же перевод, даже самый профессиональный, не передает интонацию, которая говорит иногда больше, чем любые слова. Однако если судить по многочисленным комментариям, появившимся уже через час, то в обращении президента не прозвучало как раз того, к чему он граждан Америки призывал: мужества и спокойствия.

Скорее наоборот.

Правда, президент был информирован лучше, чем рядовые американцы. Ему, например, было известно, что еще восемь часов назад после долгих и мучительных переговоров, ведшихся по специально выделенному оптоволоконному треку, Межбанковский координационный совет Швейцарии принял решении заблокировать все без исключения интернет-коммуникации с США, мотивируя это тем, что есть риск получить через них тот же опасный вирус. Никакие протесты и обещания не помогли, никакие паллиативные предложения насчет новых вирусных фильтров приняты не были: ровно в полдень (по времени Вашингтона) сетевые маршруты в Соединенные Штаты были отключены. Через тридцать минут примеру Швейцарии последовали Япония и Китай, далее – Лондон, Париж, Москва, Куала-Лумпур, Джакарта, Берлин…

К моменту выступления президента сложилась беспрецедентная ситуация: крупнейшая экономика мира оказалась изолированной от глобальной сети. Были потеряны все связи с производственной периферией, все управление теми группами и корпорациями, которые находились за пределами США.

Так что слова остались только словами.

Мужество и спокойствие пребывали в недостижимых мечтах.

Реальность была совершенно иной.

Финансовая система Америки фактически перестала существовать.

Танцует «Огненный Джек»?

Конечно, главный вопрос, который и по сю пору тревожно воспаляет умы, основная проблема, которая не дает покоя ни на мгновение, это – как такое могло случиться вообще? В чем причина колоссального коммуникационного сбоя? Почему межбанковская система трансферов, выверенная, защищенная, работавшая как часовой механизм много лет, буквально за считаные минуты рассыпалась будто карточный домик?