Дом непредсказуемого счастья - Лариса Соболева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты… это… серьезно? — едва вымолвила она.
— Более чем.
— А… а… тебя не смущает это место?
— Ерунда.
— А… а… Я тебя не люблю! И ты меня не…
— А кто говорит о любви?
— Но ребенок! Это же не собачка, не кошка. Это человек, его придется любить, растить, тратиться на него, а ты этого не любишь.
— Долой демагогию, — психанул Ромуальдович. — Говори, запускаем проект или нет?
Юля медленно покачала головой, произнеся:
— Проект. Дети, Саня, должны рождаться от любви, другого варианта я для себя не вижу.
— Дети рождаются, потому что девушки залетают. У нас заканчивается время. Что решаем?
Осталось представить еще один аспект: в генах ее ребенка потечет кровь человека, который прагматично считает зачатие и рождение человека проектом или еще проще — по залету. Разве такой человек будет способен любить, уважать, сострадать? Человек без чувств, эдакий манкурт нового типа — «заманчивая» перспектива! Юля не обрадовала Саню, у которого наверняка есть свой грандиозный проект, но о настоящем плане он не поставил в известность арестантку:
— Нет, Саня. Я не могу на это пойти.
— Тогда сядешь надолго.
В сущности, просчитать Саню проще пареной репы, это раньше он казался недосягаемой вершиной, пугающей своей свободой без границ, иронией и лоском. Но у этой свободы, оказывается, есть меркантильные интересы: Юля вдова (он же не знает истинное положение вещей) и богатая наследница, сделал ей ребеночка, женился — куда она денется от нового штампа в паспорте? Дети Ивана не в счет, они слишком малы, чтобы делить с матерью отцовское наследие, так что Юла — жирный кусок. К тому же она сядет на несколько лет — и живи себе припеваючи. Не раз Саня уверял, что жизнь проста, ее усложняют лишь дураки. И он прав: слишком все просто… но противно. Юля, глядя ему прямо в наглые глаза, отрезала:
— И в тюрьме люди живут.
О, как Саня разочаровался! Но скорей всего, в себе: он недооценил Юлу.
* * *Непримиримо смотрела на Алика Роза, словно он сделал ей неприличное предложение, до того неприличное — даже горло перехватил спазм.
Свежий мужской глаз всегда определит закомплексованную женщину, это же своеобразный ящик Пандоры: стоит ее чуть-чуть задеть, польется черт знает что из крепко сжатого ротика. Алик подобные экземпляры чуял всеми порами кожи, поэтому весьма осторожно наводил справки, используя ту же ложь, что и в разговоре с несравненной собачатницей Марьей. Роза не пригласила его в квартиру, это естественно, чужой человек опасен. С другой стороны, когда люди боятся, то разговаривают через цепочку, она же стояла на пороге, распахнув дверь и выставив бюст вперед, будто это поможет сдержать вторжение в ее жилище. Во всем этом было нечто вызывающее, провокационное и агрессивное.
— Муж лежит в больнице, — отбивала Роза слова, как, наверное, отбивают кусок мяса молотком. — В палате интенсивной терапии. На него напали, ударили по голове, он потерял сознание.
— А в какой больнице? И номер палаты какой?
— Зачем вам?
— Я же объяснял. Моя часть бизнеса входит в проект Ивана…
— Слышать это имя не желаю! — свирепо свела брови она. — Борис на него пропахал столько лет, а он ему голую зарплату сунул — нате, друзья, живите и славьте меня! Сам-то Ванька пустое место был, ему просто везло. Теперь эта выдра начнет нервы выжимать…
Выдра, разумеется, жена Ивана, но Алик не посмел назвать ее имя, хотя Роза ждала этого и готовилась к тираде. Он обошел опасный момент, вешая этой некрасивой женщине, которая даже не пыталась выглядеть благообразно, длинную лапшу на уши:
— Мне только узнать, пришли ли деньги на счет. Сумма крупная… Я должен знать, чтобы либо успокоиться — если пришли, либо искать причины, почему они задержались. Может, мои люди напортачили… Пожалейте меня, чем дольше я буду в неведении, тем сложнее мне будет вернуть деньги.
После такой жалобной «песни» кто не растает? Даже Роза слегка подтаяла, назвала адрес и просила завести Борису апельсины. Нет проблем! И через час Алик поставил пакет с апельсинами на тумбочку, уселся на стул у постели Боба, который с опаской смотрел на него, вжимаясь в угол между стеной и подушками. У него была забинтована голова, распух нос и разбита губа, видимо, когда его ударили, он упал ничком и буквально расквасил лицо.
— Вы из органов? — осведомился Боб каким-то паническим, в высоком регистре голосом.
— Нет-нет, — поспешил заверить Алик. — Я из другой конторы, вам бояться нечего. Ваша жена рассказала, как найти вас.
— Жена? — Борис слегка передернул плечами, словно у него нервный тик, Алик заметил реакцию и сделал вывод, что Розу Боб не обожает, ему стало жаль бедную женщину. — А что она вам еще говорила?
— Номер вашей палаты назвала, мне это нужно было.
Борис закрыл книгу и положил ее на тумбочку, до этого он читал, после выжидающе уставился на незнакомца, пытаясь найти его в своем прошлом. Нет, с этим человеком не встречался, иначе запомнил бы его. Ну, а Алик в то же время вспомнил характеристику Ивана: безвольный. Маловато сказано, как бы основная черта обозначена, а человек — существо многообразное, не зная его, ключик подобрать к нему сложно. Все-таки, исходя из основной черты, Алик и решил действовать, ибо безвольный — значит и слабый, а слабый — трусливый:
— Вы как относитесь к вашему патрону?
— Ивану? Нормально. Нет, кто вы такой? Почему спрашиваете о нем? — занервничал Боб.
Если б Юля увидела сейчас Алика, она ни за что не привела его в дом, не оставила не то что на ночь, а и на один час. Обаяние смыло, черты стали вмиг жесткими, отчего красивость существенно пострадала, ведь человека красит внутреннее содержание. Изменилась и тональность, Алик заговорил с позиции силы, перейдя на панибратский слог и давая понять Боре, что его жизнь не стоит и рубля.
— Я спрашиваю, потому что есть люди, не заинтересованные в смерти твоего патрона, ты понял, Боб? Они хотят знать, кто уложил Ваню, помешав осуществиться их планам.
— Я… я не знаю…
— А ты подумай. Премия гарантирована.
— Но я правда не знаю!
— Тсс, помолчи! — приложил палец к губам Алик. — Понимаешь, когда большие деньги гуляют между людьми, смерть одного из них всегда не в тему, верно? Значит, кто-то запустил руку в общак, так?
— Я не…
— Ну, ты, к примеру, «не», а кто — да? Из ваших — кто? У кого был доступ к деньгам?
Борю потряхивало, во всяком случае, ручонки исполняли всенародно известный танец в определенных обстоятельствах — тремоло. Он принял Алика за ходячую легенду из девяностых, крутого пацана, неважно, что рожа у него приличного человека. Тогда носили малиновые пиджаки и знали несколько слов, половина из которых матерщина, сейчас носят костюмы от ведущих кутюрье мира и умеют крякать по-английски, но суть не изменилась.
— Слышь, я спросил: у кого был доступ к бабкам? — повторил Алик.
— У меня… — проговорился Борис и испугался собственных слов. — Но я не трогал! Клянусь. Честно. Хотя жена считает, что богатым Ивана сделал я… в сущности, так и есть, благодаря моим… Но я не… я не… брал ни рубля…
Алик прищурился, разглядывая существо на больничной койке. О, сколько рассказал Бобик, сам того не желая. Зачастую люди невольно сдают себя сами, происходит это тогда, когда где-то в уголке души задержались остатки совести, а человек не свыкся еще с новым статусом негодяя. Нечто подобное бушевало внутри Бориса. Алик уловил тонкие вибрации дрожащей от страха разоблачения души и с трудом не запустил в свою душу отвращение к этому ничтожному человечку, что помешало бы вести с ним диалог в нужном русле. Тем не менее он безжалостно и уверенно, словно наблюдал в тот миг за Бобом, сказал:
— Брал, Боб, брал. К чему лукавить? Мы же взрослые люди.
— Нет… — заерзал Борис. От волнения он изрядно вспотел и задышал тяжело, но, встретившись глазами с Аликом, вдруг раскис-размяк и признался, едва не заплакав: — Хотел взять… пытался… и не смог. Бес попутал, а бог помешал. И я рад этому, клянусь.
— Ладно, мы проверим. Ты видел, кто съездил по твоей голове?
— Нет. Меня ударили сзади. Я даже шагов не слышал, поэтому не оглянулся.
— А че так поздно гулял? Откуда шел-то?.. Чего молчишь?.. Да ладно, колись уж. Мы должны вычислить: случайно тебя долбанули или нарочно подкараулили. Может, нападение на тебя — звенья одной цепи, ты же столько лет отпахал у Ивана.
Кажется, последний аргумент возымел действие, впрочем, какой мужчина не похвастает при случае похождениями? От этого повышается рейтинг если не у собеседника, то у хвастуна обязательно.
— Я задержался… задержался у любовницы. Только, умоляю, моя жена не должна знать…
— Заметано, не узнает. А как часто ты ходил к любовнице?
— Ну, один-два раза в неделю.
— И всегда по вечерам? Поделись опытом, вдруг пригодится.