Маленькие радости - Оливия Уэдсли

– Не смейте! – вдруг закричала Тони. – Не смейте говорить ничего больше! Я… я… вы не можете, вы не понимаете…

Как она ни боролась, самообладание покинуло леди Сомарец.

– Понять? – в бешенстве закричала она. – Я отлично понимаю, что девушка, отправляющаяся ночью к мужчине на квартиру, является его любовницей.

– Это ложь! – вскрикнула Тони. – Как вы смеете думать, что Роберт такой человек?!

– Такой человек? Что же ты думаешь, что ты первая девушка, которую он целовал и использовал, или что ты будешь последняя?

Поток оскорбительных слов как будто вырвался из ее глотки.

– Неужели ты действительно предполагаешь, что ты, девушка в твоем положении, можешь удержать такого человека, как Роберт, или добиться от него большего, чем мимолетная ласка, которую мужчина дарит женщине в твоем положении?

Фэйн вошел и захлопнул за собою дверь. Он стоял безмолвно и смотрел на Тони.

– Хорошую кашу ты заварила, – произнес он наконец презрительно. – Я обошел кругом, но Роберт уже ушел, – сообщил он своей тете.

Тони внезапно повернулась к нему:

– Фэйн, но ты не веришь тому, что тетя Гетти говорит, ведь не веришь? – Она глазами искала его лицо.

Он поднял голову.

– Ты, кажется, забыла, что тебя видели, когда ты выходила однажды ночью из квартиры Роберта. На твоем месте я бы бросил роль оскорбленной невинности!

Он поверил этому, он также. Теперь она наконец поняла. Теперь наконец смысл всего того, что ей говорила Симона, стал для нее ясен, и они, эти люди, ее собственная тетя и брат, поверили, что она одна из таких девушек. Ужас всего происшедшего ударил ее вдруг, как пощечина.

Весь свет поверил, что она была такого сорта девушкой, что только это служило связью между ней и Робертом. К тому же Роберт теперь уезжает. Волна мрака как будто окутала ее – одна прошла, другая уже медленно катилась за ней. Тони старалась оттолкнуть от себя эти волны, но они обступили ее теснее и, наконец, сомкнулись над ней.

Фэйн подхватил ее, когда она упала на пол.

– Истерия, – сказала леди Сомарец. – Отнеси ее в ее комнату.

Он легко поднял Тони и понес по лестнице. Она была на этаж выше.

Когда он уложил ее на кровать, он почувствовал сострадание юности к юности, чувство, которое может быть и не личным. Тони было очень скверно, но, во всяком случае, и ему было несладко, так как ее поведение так ужасно расстраивало его дела.

Тони открыла глаза.

– Фэйн! – прошептала она.

Он был только очень эгоистичен, но не бесчеловечен.

Он склонился над ней.

– Ты сама себе испортила, старуха, – сказал он неловко. – Ты, я думаю, скоро уедешь в Германию.

– На какой срок? – И она схватила его за руку.

– Бог знает, на год или около того, я полагаю. Тетя Гетти неистовствует. Ей пришлось достаточно горько, мне тоже досталось из-за этого. Дафнэ, разумеется, не знает ничего, но ее мать была очень огорчена этим. Конечно, тетя Гетти так раздражена против этого животного – Роберта.

– Ты не должен так говорить.

– О, конечно, не можешь же ты предположить, что мне нравится этот человек после всего, что случилось.

Он остановился и посмотрел на нее с любопытством.

– Слушай, Тони, я клянусь, что никому не скажу, что между вами было.

Его наглые молодые глаза хитро смотрели на нее. Яркая краска вспыхнула на ее бледном лице.

– Оставь мою комнату, пожалуйста.

Он с усмешкой повернулся.

– Держи свои секреты при себе, дорогая, но было бы лучше, если бы ты мне сказала.

– Уйди сейчас же, слышишь?

Он хлопнул дверью так сильно, что комната затряслась.

Тони лежала некоторое время тихо. Где-то часы пробили восемь.

Восемь часов – только полтора часа, как Роберт ее оставил.

Что бы он сказал, если бы знал?

Она вдруг выпрямилась. Неужели Фэйн снова пошел к нему?

Мысль, которая дремала в глубине ее мозга, стала медленно обрисовываться яснее. Она отгоняла ее, но мысль возвращалась вновь. Она закрыла лицо руками. Она силилась держаться твердо на ногах, но качалась туда и назад.

– Нет, нет… – прошептала она. Часы пробили четверть.

Она подняла лицо, когда звон кончился, и затем села, прижав к себе свисавшие руки. Она глядела напряженно, взволнованно, как будто выжидая, чтобы решиться на какой-то важный шаг.

Внезапно она изменила положение, встала, очень быстро надела пальто, шляпу и взяла мех. Она очень спокойно спустилась вниз в вестибюль и вышла на улицу.

В квартире Роберта тот же человек снова открыл ей дверь.

– Лорд очень занят, мисс, он укладывается в дорогу.

Тони вошла.

– Где он? – спокойно спросила она.

Лакей посмотрел на нее и ответил:

– Здесь, мисс, – и открыл дверь.

Она быстро вошла и закрыла за собой дверь.

Роберт стоял, нагнувшись над чемоданом, и укладывал книги. Он не поднял головы, предполагая, что это лакей.

– Роберт… – тихо окликнула Тони.

Он вскочил на ноги.

– Я думал, ты устроишь так, чтобы прийти еще на минутку, не сюда, конечно! Я предполагал, что ты будешь на вокзале. Дорогая моя, любимая, какое счастье снова тебя целовать. Как ты продрогла! Сунь руки ко мне за сюртук, и тогда ты…

– Они все узнали…

Она почувствовала, как его руки крепче сжали ее. Это сообщило ей внезапное ощущение доверия и покоя. Если бы руки ослабли, это значило бы, что он испугался.

– Ты хочешь сказать – Гетти?

Голос его был совершенно спокоен.

– И Фэйн.

– Что они сказали, дорогая? – Он вынул часы. – У меня еще десять минут свободных. Я могу поехать в моторе и повидать Гетти. Я не намерен давать тебя в обиду.

– Тетя Гетти сказала, что все думают, что я… что я уже больше не порядочная девушка.

Ее глаза были полны слез.

– Боже мой, но она не говорила тебе этого?

Тони кивнула головой.

– Она говорила, что ты никогда не был верен даже и красивым женщинам, а что я некрасива, и что ты меня любишь так, как мужчина любит женщину, не идущую в счет.

Он вскочил, его лицо побагровело.

– Я заставлю ее дорого заплатить за эти слова! – сказал он в бешенстве.

– Не езди к ней! – сказала Тони.

Она подбежала к нему и схватила его за руки.

– Дай мне поехать! Неужели ты думаешь, я потерплю, чтобы говорили такие вещи про тебя? Я относился к тебе, как к святыне, и – видит Бог – я заставлю и других так относиться к тебе.

Он схватил пальто.

– Роберт, не езди, это вызовет только сцену, ужасную, безобразную сцену, а я, я… пришла тебя просить о чем-то.

– Просить меня о чем-то, о чем? – Он посмотрел на нее. – Тони, в чем дело?

Она закрыла лицо руками.

– Возьми меня с собой в Италию…

Слова были сказаны очень тихо, но он услышал их.

Лицо его омрачилось.

– Тони… – сказал он шепотом.