Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946 - Дмитрий Ломоносов

Так я получил первое знакомство с военными уставами.

Поговорив со старшиной, всадник резко поднял коня на дыбы и, явно рисуясь, помчался прочь.

Я решился вновь подойти к старшине.

Спросил, долго ли мне здесь находиться и что будет дальше.

— Ты попал туда, где готовят конников для гвардейских кавалерийских корпусов. Пока не проверят твои документы, будешь жить здесь. Если зачислят в строй, направят в учебный эскадрон, где будут учить, как воевать на коне. Кавалериста учат три-четыре месяца, так что попал ты в непростую часть. То ли дело стрелковый запасной полк: две-три недели, винтовку в руки — и марш, на передовую. Жди, вызовут. Отдыхай, пока можно: попадешь в эскадрон — тебе некогда будет ни вздохнуть, ни пукнуть!

Расстроенный, пришел в землянку к уже остывшей картошке. Что же, теперь опять военкомат и пересыльный пункт? Мне, сыну «врагов народа», не место в гвардейских войсках. Сосед-адвокат утешил:

— Не волнуйся, все будет в норме. Если по такому, как у тебя, обстоятельству отбирать тех, кому идти в бой, то и идти-то будет некому. Ведь у каждого есть за что зацепить: у кого-то кто-то сидит или сидел, у кого-то родители — кулаки или помещики, у кого-то дед — поп или буржуй… Так что не сомневаюсь, скоро и тебя на коня посадят.

1-я запасная кавалерийская бригада, готовившая пополнение людьми и лошадьми для действующих семи кавалерийских корпусов, в которых к тому времени были сведены почти все кавалерийские дивизии. Почти все корпуса носили почетные наименования гвардейских.

Бригада состояла из двух полков. Первый размещался в лагере в пригороде у железнодорожного разъезда Федулово, второй — в черте города. Вместе с конюшнями для сотен лошадей, казармами личного состава, полигонами и стрельбищами, медицинской и ветеринарной службами, многочисленными хозяйственными постройками бригада занимала огромную территорию.

Карантинный эскадрон находился на месте, отведенном для химполигона. Это был участок соснового леса, среди которого на полянках были вырыты небольшие землянки.

Апрель уже подходил к концу, было тепло, как летом, и, пока не озабоченные никакими делами, мы оказались в сосновом лесу, как в доме отдыха. Пока не закончились привезенные с собой припасы, мы не ощущали голода и наслаждались бездельем. Иногда по дороге, проходящей за оградой химполигона, проносились одиночные верховые и целые эскадроны, возбуждая любопытство и даже зависть. Наслаждаясь резвостью своего породистого скакуна, гарцевал командир карантинного эскадрона, которого непривычно для моего штатского слуха величали «гвардии старший лейтенант Али» (он был черкес).

Где-то за деревьями беспрерывно раздавались пулеметные и автоматные очереди. Оказалось, что в городе находится большой оружейный завод, а недалеко от нас — полигон, на котором испытывают перед отправкой отдельные экземпляры от каждой партии вооружения.

В последние дни апреля наконец-то за нами прибыл посыльный из штаба полка. Отправились в баню с обязательной санобработкой (вошебойкой, как принято было ее называть), стрижкой наголо «под нуль», затем на склад для «обмундирования». Я расстался со штатской, весьма грязной и заношенной до дыр одеждой и со злополучными крагами (хотя почему злополучными? Возможно, именно они способствовали моему направлению в кавалерию). При сдаче своих вещей их полагалось упаковать в пакет и снабдить специальной этикеткой с домашним адресом или адресом родственников. Мне же некому было все это «барахло» отправить, и я просто свалил его в ящик.

Долго мы рылись в куче одежды и обуви, подбирая по размеру и изношенности. Подгоняемые старшиной, мы наконец предстали перед ним, одетые по форме, с вещмешками, содержавшими запасные портянки, подворотнички и котелок, что особенно меня порадовало: жестяная кружка, его заменявшая, похищенная в одном из станционных залов, изрядно мне надоела.

Получили мы и назначение: мой сосед по землянке, адвокат, — в штаб полка, ему нашлась работа по специальности, я — в полуэскадрон связи, остальные мои спутники по пути из пересыльного пункта — в сабельные эскадроны.

За мной явился старшина эскадрона Баглай, одетый в парадную форму с синими погонами, на которые нашиты буквой «Т» золотые лычки. Привел меня в казарму связистов и представил командиру — старшему лейтенанту Тесленко.

Командир не был профессиональным военным, кадровиком, что было видно по его манере разговаривать и явной интеллигентности. Правда, впоследствии я убедился в том, что на своем месте в конном строю во главе эскадрона он выглядел вполне профессионально, как кавалерист и командир.

В кабинете командира, кроме него и приведшего меня старшины, присутствовали два лейтенанта: Проус, командир радиовзвода, и командир телефонного взвода, фамилию которого я не помню.

После вопросов о том, где жил, где учился, где работал до призыва, Тесленко сказал:

— Будем учить тебя радиотелеграфному делу, если обладаешь музыкальным слухом. Ну-ка, напой что-нибудь.

Недолго вспоминая что-нибудь из кавалерийской тематики, я запел:

Мы не сынки у маменьки в помещичьем дому,А выросли мы в пламени, в пороховом дыму.Никто пути пройденного у нас не отберет,Мы конница Буденного, дивизия, вперед!

— Отлично, — сказал Тесленко. — Слух вроде есть. Ну-ка, еще что-нибудь душевное!

Припомнив репертуар студенческого хора в техникуме, я пропел, стараясь проявить максимальную «душевность»:

Не осенний мелкий дождичекБрызжет, брызжет сквозь туман,Слезы горькие льет молодецНа свой бархатный кафтан…Полно, брат-молодец,Ты ведь не девица,Пей, тоска пройдет,Э-эх, пей, тоска пройдет…

— Ну, лейтенант Проус, вот вам и запевала во взводе! Итак, как ты относишься к тому, чтобы стать радиотелеграфистом-кавалеристом? Предупреждаю, будет очень трудно. Времени для обучения очень мало, месяца два, не более. На фронте таких специалистов очень ждут.

— Готов, — ответил я, — но должен предупредить, что в мирной жизни я не имел дела ни с лошадьми, ни с радиотелеграфом.

— Ничего, — сказал старший лейтенант Тесленко, — в армии принято так: не можешь — научим, не хочешь — заставим. Лейтенант Проус, принимайте нового бойца.

Проведя меня в большую комнату — зал для занятий, — Проус сказал:

— Ждите здесь, придет наш помкомвзвода, старший сержант, представитесь ему.

Огляделся: небольшая комната, у входных дверей которой стоит, переминаясь с ноги на ногу, дневальный с шашкой на боку. Двери в соседние помещения и у стены, противоположной двум окнам, стеллаж с винтовками.