Мы знаем, что ты помнишь - Туве Альстердаль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она отмахнулась от этой мысли. На этот раз все немного по-другому. Каждый случай по-своему уникален, каждый человек должен быть допрошен и выслушан. Каждая правда идет вразрез с другой.
– А я-то еще привез сюда детей… – это были последние слова Патрика, прежде чем запись разговора прервалась. – Чтоб я сделал это еще хоть раз – да ни в жизнь! Это я просто так говорю.
Эйра перешла к допросам Трюггве Нюдалена, которые лежали отпечатанные у нее на столе. Слышать их она уже слышала, но вот увидеть то же самое на бумаге – совсем другое дело. Здесь не было долгих пауз. И она могла пропустить затянувшуюся часть, где он объяснял, что случилось почти сорок лет назад. Как он то и дело начинал плакать, винил самого себя за то, что втянул в это дело свою семью, за то, что его сыну стало обо всем известно. Он так долго жил в страхе. А потом настал день, когда кто-то окликнул его по имени в магазине скобяных товаров, и он удрал оттуда. И все же бывали моменты, когда он мечтал именно об этом. Теперь ему даже из-за такой мелочи, как винтик или болт, приходится ездить за две мили в Крамфорс. Он не должен был никогда заводить детей, так было бы гораздо лучше.
Но Свена Хагстрёма он не убивал.
– Я не такой. Я бы никогда. Это вполне понятно, что вы так думаете. Простите. Простите. Я не хотел причинить ей вреда.
И он снова вернулся к случаю в Йевредале.
Трюггве Нюдален оставил о себе двоякое впечатление. С одной стороны, он как будто говорил искренне, но в то же время казался слишком… Эйра не могла подобрать нужного определения. Чересчур рьяным, раскаявшимся? И настолько ли устраивало Мейан сомнительное прошлое ее мужа, как она утверждала, или здесь налицо классический пример угнетаемой жены, с которой дурно обращается супруг, а она все отрицает да еще вдобавок и защищает его?
А еще гнев Патрика – в чем на самом деле крылась его причина? Не был ли он на взводе уже тогда, в тот первый раз, когда она увидела его утром у дома Свена Хагстрёма, когда он сердился на медлительность полицейских? Хотел ли он специально засадить за решетку Улофа Хагстрёма? Подозревал ли он своего отца? Знал ли больше, чем показывал?
Эйра сходила налить себе кофе из кофейного автомата. Вообще-то время для кофеина было уже позднее, но сейчас ей все равно было не до сна.
Трюггве Нюдалена задержали в обед. У них в запасе всего три дня. Скорее уже два с половиной.
Эйра поплескала себе в лицо ледяной водой, прежде чем снова вернуться на свое рабочее место.
ГГ посадил ее сюда не ради психологических анализов, она даже на секунду не позволила себе такого вообразить.
Основанием задержать Трюггве Нюдалена в первую очередь послужило совпадение отпечатков пальцев. Его большой и указательный оставили довольно свежие следы, которые были обнаружены в доме: на кухне и на косяке двери в прихожей.
Задачей Эйры было найти похожие улики, такие, от которых трудно отмахнуться.
Она заметила небольшие расхождения между показаниями Трюггве и его жены о том, чем он занимался в то утро. Прочищал слив в ванной или все же прикручивал ножки к кровати? Конечно, они могли забыть или перепутать. При этом оба настаивали на том, что он рубил дрова. Дело это шумное, на весь двор было бы слышно, но, возможно, Мейан на самом деле не видела, чем занимался ее муж в доме, и просто выгораживала его.
Если она солгала в такой мелочи, то тогда и все остальные ее показания тоже чистой воды ложь.
Дорога через лес. Ее она тоже отметила. Трюггве сказал, что ходил к Хагстрёму, чтобы поговорить с ним о ее негодном состоянии. Эйра нашла имя муниципального служащего, который занимался такими вещами, попутно подумав, что других соседей тоже надо бы об этом спросить.
Орудие убийства. Они изъяли у Нюдалена охотничий нож, аккуратно запертый в оружейном шкафу вместе с двумя ружьями. Следов ДНК было, пожалуй, чересчур много, чтобы можно было на что-то надеяться. В охотничьих компаниях люди находятся близко друг к другу, практически бок о бок. Нож был куплен два года назад, но будь у него еще один, старый, выбросил бы он его?
– Кажется, денек у тебя выдался тот еще.
Эйра крутанулась на стуле. В дверях стоял Август – чуть взъерошенная челка, обычные джинсы и светло-голубая футболка. Чертовски приятный цвет.
– Как насчет кружечки пива в «Крамме»?
До Эйры только сейчас дошло, что на ней до сих пор та же одежда, в которой она гуляла по лесу, вся грязная и в еловых иголках, а во рту привкус, явно от несвежего дыхания.
– Мне нужно изучить допросы, – сказала она и провела рукой по волосам. Пальцы наткнулись на сломанный сучок.
– Что, всю ночь станешь изучать? – не поверил он.
– Если потребуется, то да.
– О’кей, может, тогда в другой день?
В косых лучах вечернего солнца ее тень далеко протянулась на полу. Если она поднимет руку, то коснется его ноги. Надо было что-нибудь сказать, что-нибудь шутливое, чтобы не было похоже, что она вообразила, будто между ними что-то есть, – она, конечно, так не думала, но, прежде чем Эйра успела что-то сказать, зазвонил телефон.
Неизвестный номер. Некто был чрезвычайно рад тому, что сумел застать ее на рабочем месте.
Эйра успела покинуть участок и бегом вернуться назад за ключами от машины, прежде чем ей удалось связать имя звонившего с лицом одного соседа, который жил ниже по склону, у старой береговой заставы.
– Это моя жена ее заметила, она бродила вокруг одного из домов в стороне от нашего, такой синий с белыми углами, в одном домашнем халатике…
Ей казалось, что она уже различает аромат августа. До него еще почти целый месяц, но конец лета неумолимо приближался, минута за минутой.
Темнота всегда приходит так внезапно, так неожиданно. И следом – осень.
Эйра сидела на веранде, закутавшись в одеяло. Было совсем не холодно, но собственные мысли заставляли ее съеживаться. Ночные заморозки, зимние холода. Если Черстин снова выскочит
