Графоманка - Аля Пачиновна

Но сейчас, надевая купальник, никаких внутренних эмоциональных брожений Новодворская не переживала. В доме было тихо, бассейн в полном ее распоряжении. Кайф!

Плавала Новодворская скверно. Бултыхала конечностями, держа голову над поверхностью воды, «проплывала» так пару метров и шла ко дну. Так и боролась со стихией, фыркая и плескаясь,  находя в этом какое-то забытое, детское удовольствие. А между тем,  позади неё водная гладь бассейна с тихим хлюпом тайно поглотила что-то большое и тяжёлое.

Граф плавал, в отличие от Леры, превосходно. Как и полагается зодиакальным Скорпионам в родной стихии. Это лук Стрельца на чужой территории из боевого оружия превращался в корнеплод. Вода для Графа была его союзником и источником силы. Для Новодворской - коварной ловушкой.

Она совершенно не рассчитывала на такое интимное рандеву, поэтому, мягко говоря, обеспокоилась. Прежде всего, вспоминая, бриты ли у неё ноги и только во вторую очередь - планом эвакуации из враждебной среды.

- Вот так встреча, - Граф вынырнул рядом с Лерой, которая вцепилась в бортик, вжалась в стену грудью, чтобы не выдать сосками неконтролируемый сознанием их задор.  - Не спится?

«Какая спица? Кто не спица?» - мозг плавно перетекал в нижний отдел купальника и не хотел выдавать остроумные заготовки.

- Как охота, Граф? Много мамонтов для племени добыли?

Она не хотела на него смотреть. Не хотела. Да он и не настаивал и  в поле ее зрения не лез. Вместо этого прилип к ней сзади. Достаточно плотно, для того, чтобы дать ей почувствовать особые его планы на этот вечер. Руки при этом, правда, не распускал. Просто накрыл своими ладонями подрагивающие на краю бортика ее пальцы.

- А ты чем занималась, пока я губернатора мамонтами кормил? Скучала? Ждала?

- Некогда было, извини…

- Глеб…

- Что?

- Глеб, - он произнес в ее правое ухо своё имя и оно пробежало по мокрой коже лёгким током.

Лера повернула голову, случайно (случайно!) уткнулась правой щекой в его губы. Очередной киловатт прошил тело так, что рябь пошла по воде, усиливая плески и блики на потолке.

- Так чем развлекала себя, Лера?

- Лаз в стене ложкой ковыряла, - проговорила она, уже смирившись с непрекращающейся внутренней ажитацией. Изображать хладнокровие, когда посторонние губы щиплют мочку, а язык норовит пролезть в мозг через ухо, не смог бы даже Штирлиц.

- И как успехи? - продолжал пытки голос.

- По моим расчётам к понедельнику я должна убедить вас в своей  невменяемости и нецелесообразности дальнейшего пребывания в ваших угодьях, Граф.

- Глеб! - поправил он и переместил одну свою руку Лере на живот, ещё сильнее прижимая к себе. - Может, хватит?

Пальцы скользнули под край ее плавок. Она дёрнулась, но тщетно - он крепко прижимал к себе. Непроизвольный Лерин протест больше походил на нетерпеливое ёрзание и Граф все именно так и понял.

- Что хватит? - голос осип, в горле пересохло. Это был тот самый случай, когда будучи по плечи в воде, человек изнывал от жажды.

- Хватит изображать неприступность, когда тебя так откровенно трясёт от желания, Леррра…

- Да! - выдохнула она совсем не с той интонацией с какой собиралась. - Да, Глеб, хватит! Что ты хочешь? Чтобы я пришла и сама попросила? Не будет этого! Не будет! И если это единственный способ выбраться отсюда, прошу тебя, Г… - она задохнулась, потому что он развернул ее к себе, подняв волну вокруг и внутри Леры, и заставил посмотреть в его затопленные темной похотью глаза. - Глеб… сделай всё сам, - она попыталась проглотить отчаянно рвавшееся вместе с голосом сердце, отводя взгляд, - сделай, пожалуйста, всё максимально незаметно для моей психики. Так, чтобы мне не пришлось потом всю жизнь тратиться на психоаналитиков. Чтобы я забыла всё, как страшный сон на следующий же день!

Он вжал ее лопатками в бортик бассейна, приник всем корпусом, разрешил по-хозяйски бесстыжим ладоням мять Лерины ягодицы, впился губами во влажную кожу шеи. Поднял ее зад и усадил себе на бёдра. Чтобы как-то держаться, Лере пришлось обхватить его ногами. Неважно, что по большей части она оправдывала свою дерзость. Пришлось и точка! Потому что вода - не ее стихия. И потому что губы Графа больше не казались ей грубыми и жёсткими, а язык - скользким и противным.

- Обещаю сделать все возможное, чтобы ты запомнила это в мельчайших деталях. - Прошептал он, когда перестал терзать ее губы. - На всю жизнь. А если твоя гордость не позволяет тебе попросить меня об этом… - Граф сильнее прижал ее промежностью к своему паху, - просто оставь дверь открытой ночью. Сегодня. Я сделаю вид, что поверил в твою забывчивость. Женщинам это простительно. Стань женщиной, Лера. Тебе это так пойдёт…

Он отпустил.

Как Лера выбиралась из-под него и из бассейна, как драпала мокрая через весь первый этаж, как два раза чуть не навернулась, скользя голыми стопами по паркету, оставляя за собой лужицы - вот этот позор хотелось забыть навсегда! Вычеркнуть из памяти, стереть, высечь. Если бы только можно было…

Поплавала, называется! Будто в огне искупалась!

Добрела, шатаясь, словно гонимая бурей, до комнаты и грохнула  дверью так, что звук эхом прокатился по всему дому.

Пока лихорадочно смывала с себя Графа в дУше, сочинила эссе про гордость. Наспех вытерлась, обмоталась полотенцем, побежала записывать в блокнот, пока не забыла. Выстрадала на бумагу всё, что никогда не решится высказать ему, потому что гордость…

Так и уснула…

Гордая и по-женски забывчивая. Словом - дура.

Глава 22

Глава 22

Лучше б я по самые плечи

Вбила в землю проклятое тело,

Если б знала чему навстречу,

Обгоняя солнце, летела.

Анна Ахматова

Психологи утверждают, что все фобии у человека родом из детства.

«Тоже мне, Колумбы».

Никакой крамолы в этом Лера не находила. Она и сама знала, что боязнь собак у неё из детской литературы. Тут и Фрейдом не надо быть, чтобы понимать откуда у ее страхов