Мысли в пути - Станислав Долецкий

— А что дальше?

— А дальше было вот что…

В дверь заглянула няня.

— Таня! Тебя Мария Ивановна зовет.

Старшая сестра

Мария Ивановна — уважаемый всеми человек. Спокойная, серьезная. Никогда голоса не повысит, а все ее слушаются. Отчего? Никто над этим не задумывается. Спросите у Марии Ивановны — она сама не ответит. Просто жизнь такая у нее.

Совсем недавно была Машенькой, Марусей, Марией. Кто подумает, что полная, чуть сутулая и седая медсестра — вчерашняя старшая пионервожатая в школе на Большой Дмитровке, которая теперь называется Пушкинской…

Окончание школы перечеркнула война. С Виктором дружила четыре года, а замужем побыла всего три дня. Остались у нее дочка Иринка, несколько фотографий, письма и — похоронная. Начала Иринка ходить, отвезла ее к своим в деревню, а сама ушла на фронт. Санинструктором. И медали, и орден.

Потом возвратилась в Москву. Дочь к себе забрала. Комнату ей вернули фронтовичка. Второй раз вышла замуж. Поначалу не было у нее любви. Не как с Виктором. Просто попался хороший человек. Но люди устроены чуднО. С каждым годом им все лучше и лучше вместе. Нет, они не привыкают — любят друг друга. И все сильнее и сильнее.

Вскоре родился сын. Годы пролетели в работе и хлопотах. Детей растили. И в один день и Иринка — долго она примерялась — и Сережка сыграли свадьбы. Дом у Марии Ивановны опустел. Вдвоем они с мужем. Любит она свою работу. Да вот беда, много нового появилось. Вливания. Растворы. Аппараты. Трудно ей, нужно учить молодых сестер. Да как учить, когда сама не все знает? А учиться тяжело и поздно. Ну, ничего. Зато она детей любит и понимает. Это уже полдела…

Трудная беседа

В маленькой каморке старшей сестры двое — Мария Ивановна и Таня. Они не в первый раз беседуют на эту тему, а поэтому им обеим ясно многое из того, о чем нам с вами предстоит догадываться.

— Знаешь, насчет чего я тебя звала?

— Ничего не получится.

— Кроме тебя, ведь некому. Ты толковая, образованная, общественница…

— Разве в этом дело?

— А в чем же? Тебя девочки уважают. Будут слушаться…

— Не будут. Они моего возраста. Я же летом пробовала. Кому на свидание. У кого брат болен. Кого на свадьбу позвали. А график горит. Сама становилась. И потом, старшая сестра разве такой должна быть? Учительница. Наставница. И еще вроде строгого надсмотрщика. Правда? Вы на меня не обижайтесь, но чем вам приходится заниматься? Аптека. Хозяйство. Чистота палат. Да график. Разве в этом работа старшей сестры?

— А монтеры? Водопроводчики? Передачи? Разговоры с родителями? — продолжает Мария Ивановна. Она забыла, что ей нужно уговаривать Таню, и жалуется ей. — С няньками мучение — никто не идет. Сестер ведь не заставишь за няню встать!

— Вот я про это и говорю. Мы для того учимся, чтобы выполнять самые простые манипуляции? Половину того, чем заняты врачи в палатах, могли бы делать мы, сестры! Правда? Кто сейчас старшая сестра? Завхоз! А я люблю больных. Хочу лечить их. Вместе с врачом. Мы же все позабыли. Нет применения.

— Не пойму, Татьяна, что тебе надо? Вот будешь старшей — и лечи детей…

— С утра до вечера — палочкой-погонялочкой! Не могу я. Чтобы руководить, нужно иметь способности или любить командовать. Я люблю работать. Просто сестрой.

— Вот беда, Таня. Подумай, кого вместо меня найти. Шестнадцать лет уж протрубила. А не отпускают.

— Хорошо, Мария Ивановна, подумаю…

Приемный покой

Первый этаж больничного корпуса. На дверях надпись: «Прием детей с хирургическими заболеваниями». На одной: «Травматологический пункт». Она ведет в прихожую. Потом раздевалка и вход в большую комнату. Из нее боковая дверь — в ванную. Оттуда — в общий коридор. Такая система называется бокс. Ребята, проходящие через отдельные боксы, между собой не соприкасаются. Бывает так, что болит живот, поставили диагноз аппендицита. Пока приехала машина, пока привезли в больницу, появилась сыпь. На ярком свету посмотрели зев — обычная скарлатина с болями в животе. Хорошо, что в боксе, а то ребенок заразил бы других… Правда, бывает и так, что положат такого в палату, а сыпь выступает лишь на следующее утро. Еще удачно, если до операции.

Около каждого бокса звонок. Звонить приходится долго. Две сестры, няни, врачи постоянно заняты. Пишут истории болезней на вновь прибывших. Делают перевязку или небольшую операцию парню, разбившему ногу, — в футбол играл. Взяли маленького на рентген: проглотил не то соску, не то монетку. Сейчас собрались в одном из боксов.

Минуту назад старшая сестра приемного отделения громко и резко позвала:

— В первом боксе реанимация. Девочка упала в лифт. Скорее!

Все бросились за ней…

Славина мама

В дверь, которая ведет на лестничную площадку, настойчиво стучат. Таня слышит стук из палаты. Она выходит, поворачивает замок. Перед ней низенькая, очень современно одетая молодая женщина.

— Сюда родителям нельзя.

— Знаю. Я мать Славы Волчкова. Мне нужно повидать палатную сестру.

— Это я.

— Как вас зовут?

— Таня.

— Танечка, умоляю вас, посмотрите хорошенько за Славой. Ему стало хуже? Мне только что сказала об этом заведующая. Операция прошла неудачно…

— Почему? Осложнения возможны после любой операции.

— Вот я и говорю. Начинается осложнение. Неужели потребуется еще одна операция? Он не выдержит. Ведь он такой слабенький!

— Об этом вам лучше поговорить с врачом.

— Хорошо. Но я прошу вас только об одном. Не отходите от Славы. Если с ним что-нибудь случится, я буду жаловаться: недосмотрели!

— Извините, мне нужно идти в палату.

Таня уходит. Лицо ее изменилось. Она понимает, что матери тяжело. Она привыкла и к не таким еще положениям. Брань, угрозы — все это она слыхала…

Операции

Работа идет сегодня одновременно в пяти операционных. В одной — два стола, а в остальных — по одному. Тихо движутся сестры и врачи. Неторопливый, размеренный ритм.

Трудно операционным сестрам! Вмешательства разные. Только привыкнешь стоять на чистых — грыжи, водянки, неопущенное яичко, как уже приходится подавать инструменты на грудной клетке. Там все по-другому, даже больного укладывают иначе.

На дежурствах бывают все операции без исключения. Чаще всего аппендициты. И с ними сейчас непросто стало. При перитоните — воспалении брюшины — нужно готовить по два-три литра теплого раствора для промывания живота. Накладывать диализ — совсем морока. Тонкие продырявленные трубки заводят в подреберья над печенью и желудком. Еще одну, потолще — вниз, в малый таз, откуда потом будет вытекать жидкость. Сколько появилось разных наборов: для трахеотомии, венесекции, торакотомии (дренирования грудной клетки). Сшивающие аппараты. Танталовые малюсенькие скобки. Серафима Петровна опытная сестра, а с этими аппаратами работать не может: плохо видит. И нитки вдевать — капрон шесть нолей, их и молодые сестры не все различают. Паутинка!

Хирурги все разные. Молчаливые. Говорливые. Добрые. Принципиальные. Учат. Воспитывают. Работают не одинаково. Один инструменты прямо со стола хватает. Другому, как профессору, давай в руки. Одни терпеливые. Нет больного — ждут, молчат. Другие — кричат, сердятся, куда-то торопятся.

Интересно устроены люди. И врачи, и сестры. Вот Дмитрий Федорович. Любит музыку, ходит на концерты. Знаком с известным скрипачом. Вместе проводят время. Общество интересное. Там его любят и ценят. Он горнолыжник. Каждый год отпрашивается на Терскол или в Бакуриани. Приезжает оттуда загорелый. Друзья по горным лыжам — избранная компания. Физики. Математики. Прекрасные девушки. Научные и ненаучные сотрудницы. Они тоже знают и любят Диму. Много у него хороших качеств, и сам он себе нравится. Хотя есть и отдельные недостатки.

Вот Женя Фирсова. Она часто видит себя на эстраде. Длинная юбка и прозрачная блузочка чудо как хороши. И поет она славно. В микрофон. Голос чуть хрипловатый, как у Марии Пахоменко. Легко передвигается. Пританцовывает. А потом — буря аплодисментов: «Еще, Женя! Молодец! Бис!..» Не зря ей хлопают: она много занимается. Репетирует.

Женя хорошая хозяйка. Пирог с яблоками лучше ее никто не делает. В доме порядок. Муж летчик. Среди друзей они считаются людьми положительными, приятными.

Но в операционной все, что рассказано и о Дмитрии Федоровиче, и о Жене, не имеет никакого значения. Здесь важно лишь одно. Насколько Дима, полностью отключившись от интересов, лежащих за пределами этой большой комнаты, сумеет сосредоточить свой ум, темперамент, волю, опыт на выполнении того главного дела, которому он посвятил свою жизнь. Многие дни, которые провели больные ребята, подвергаясь разным исследованиям, процедурам, были истрачены ради вот этих одного-двух часов. Значит, если Дима и Женя сумеют работать так же слаженно, как прославленные наши фигуристы на льду, — честь им и слава!