Брат мой, ящер - Зиновий Юрьев

К сожалению, библейские заповеди — это, скорее, цель, чем фиксация положения. К ним должно идти, стремиться, а платить за ускоренное приближение к ним, даже исцелением, ничего не даст…

— М-да… как ни печально, похоже, что Миша не так уж далек от истины.

— Я не знаю… Я должна еще подумать… Захар Андреевич, а какие у вас жизненные планы? Вернуться в бизнес?

— Не знаю, я тоже еще ничего не решил. Но у меня такое ощущение, что это будет не так-то просто…

— Почему? Во время болезни конкуренты не ждали вашего возвращения, так?

— Нет, дорогая Ирина Сергеевна. Настоящий бизнес строится как раз на основе не библейских заповедей, а звериных инстинктов. Еще. Больше. Доказать, что ты лучше. Отнять. Разорить. Чтоб все боялись. Разумеется, все это в современном обрамлении, достаточно приукрашено, при галстуке и в рамках, так сказать, закона и так далее. Я не говорю о том, хорошо это или плохо. В конце концов, бизнес просто необходим для современного общества. Если все шесть с половиной миллиардов людей, которые населяют сегодня землю, начнут только молиться и жить натуральным хозяйством, то им придется либо есть друг друга, либо бросать жребий, кому вешаться, чтобы оставшиеся могли прокормиться.

Нет, просто у меня мысль о новой сделке, даже если она сулит принести миллионы, уже не вызывает такого прилива адреналина, как было раньше. Другими словами, дорогая Ирина Сергеевна, охотник во мне умер. Может, мне это только кажется, но, похоже, что это так. Даже если он еще не окончательно испустил дух, то агонизирует он уж точно. А тогда возникает вопрос: как жить и что делать. Мне ведь всего пятьдесят пять, и боюсь, что одним выращиванием клубники у себя на участке я не проживу.

— Хорошенькую компанию мы с вами представляем, дорогой Захар Андреевич — две души в поисках своего места под солнцем.

— Теперь вы понимаете, что я пригласил вас сюда не только для того, чтобы скормить вам суши и это прекрасное мясо, которое, как вы видели, жарили прямо перед нами. Я пригласил вас, чтобы спросить вашего совета — как мне жить.

— Я не знаю…

— Вы же вернули меня к жизни, — улыбнулся Захар Андреевич, — значит, вы тоже несете определенную ответственность за меня.

— Несу, — засмеялась Ирина Сергеевна, — но куда — вот вопрос. Гарантированного ответа в ближайшие дни я вам не обещаю, но что-нибудь постараюсь вам сказать.

— Значит, я могу надеяться увидеть вас еще раз?

— Почему раз, если мы друзья, почему же нам не видеться время от времени?

— Ловлю вас на слове.

— А я с удовольствием ловлюсь на нем.

«Тойоты» у подъезда видно не было, значит, Яши дома еще нет. Ирина Сергеевна, может быть, первый раз в жизни поймала себя на мысли, что рада его отсутствию… И от этого на душе сразу стало как-то смутно и немножко стыдно. Бедный Яша, вот уж кто никак не заслужил того мысленного предательства, да, да, предательства, которое она совершала… Начинается твое обычное бессмысленное самоедство, пробовала она одернуть себя. Что ты, собственно, сделала? Встретилась с пациентом, чуточку пококетничала? Но привычная душевная ясность не возвращалась.

Она глубоко вздохнула, достала ключ и вошла в квартиру.

Глава 17. Больница

Заведующий отделением психиатрической клиники доктор Мозжухин посмотрел на посетителя, вздохнул и сказал:

— Я, пожалуй, не припомню, чтобы я когда-нибудь столько раз перечитывал одну историю болезни, в данном случае историю болезни вашего брата Умара Садырова. И чем больше я и мои коллеги наблюдаем течение его болезни, тем более мы приходим к выводу, что имеем дело с каким-то совершенно атипичным случаем, который даже трудно классифицировать.

Причем самое странное — это то, что все симптомы его болезни полностью совпадают с симптомами человека, вместе с которым они были задержаны на даче последнего. Да и сами обстоятельства ареста более чем загадочны…

— А в чем, уважаемый доктор?

— Когда милиция прибыла на дачу по звонку соседей, которые заподозрили что-то неладное на соседнем участке, оба человека — и хозяин дачи и ваш брат — почему-то бегали на четвереньках, ничего внятного объяснить сотрудникам милиции не могли. Более того, они вообще могли только мычать. Но и это не все. Почему-то карманы их пиджаков были аккуратно зашиты, а в карманах было найдено при осмотре оружие. Причем оба не были ни пьяны, ни находились в состоянии наркотического опьянения.

В машине владельца дачи было найдено довольно большое количество героина, и поэтому оба они были направлены в Институт имени Сербского для судебно-медицинской экспертизы. Какого-либо окончательного вывода об их состоянии ввиду сложности диагноза сделано не было, но поскольку против вашего брата никаких конкретных претензий у правоохранительных органов не было, его перевели на лечение к нам. А вот лечение-то и застопорилось из-за того, что, если быть откровенным с вами, мы не знаем, что лечить и как лечить. Единственный прогресс — это то, что больной больше не опускается на четвереньки, как вначале… Вообще-то психиатрия за последние годы сделала большой прогресс — абсолютное большинство больных нам удается вернуть к нормальной жизни. И вообще тенденция такова, что тех больных, которые не представляют угрозы для общества, мы не держим, как когда-то, годами за решеткой. Мы их отпускаем домой. Болезнь вашего брата, когда мы даже приблизительный диагноз поставить не можем, — это, в общем-то, редчайший случай. Сделали ему все анализы, возили даже на компьютерную томографию мозга — своей у нас нет, — с одной стороны никаких отклонений нет, с другой — тяжелейшее состояние. Понятно, что мы столкнулись со случаем острой деменции — это слабоумие, но обычно она развивается у пожилых людей и постепенно…

Джабраил Садыров напряженно думал. Что-то было во всей этой истории непонятное и подозрительное. Конечно, он знал, что брат торгует наркотиками, не раз и не два он ему хвастался, что только последний идиот может бегать по чеченским горам с автоматом, охотиться на зазевавшихся милиционеров и с криками «Аллах акбар!» щелкать их и ждать, пока тебя в свою очередь не пристрелят, как собаку, а если повезет и быстро не пристрелят — тогда ждать, что заплатят люди Басаева. Хорошо еще, если не фальшивыми долларами. А ведь можно было делать деньги — и куда больше денег — совсем другими способами. Умар снимал хорошую квартиру в Москве, ездил на БМВ и одевался как джентльмен. Но в дело к себе младшего брата не приглашал, свинья. С детства жадный был, прямо трясся, если что-нибудь приходилось отдавать другим.

Узнал он об исчезновении брата от общих знакомых, сам Умар мог не звонить ему месяцами. И сколько же он обегал и обзвонил людей, пока не нашел его в этой гребаной, как говорит его хозяин в автосалоне, где он работал, клинике.

И дело было не столько в братской любви, из-за нее он и двух шагов не сделал бы для этой свиньи, а в том, что исчезновение Умара, а потом нахождение его в психушке, наводило Джабраила на одну простенькую, но интересную мысль: если брат внезапно тронулся, где его деньги? А в том, что Умар сколотил приличный капиталец, он нисколько не сомневался. Прихватив надежного человечка, он пару раз наведался на квартиру брата — благо она опечатана не была. Дверь они открыли легко, но найти ничего не удалось. Даже наркоту, которую можно было загнать. Осторожный был мужчина, дорогой его братец, ничего не скажешь, квартира была чиста, опять же, повторяя слова его шефа, как слеза младенца.

А в том, что деньги где-то спрятаны, он не сомневался ни секунды. И немалые. Сотни три тысяч баксов как минимум. А скорее всего и больше. И эти деньги не давали Джабраилу покоя. Псих на то и псих, чтобы ничего не понимать. У нормального Умара и сто зеленых клещами не вытащишь, клянись ему хоть на Коране, что вернешь их завтра. А вот псих — это дело другое. Так-то и родился у Джабраила план попросить, чтобы брата отпустили на его попечение. Полный ли он придурок или на девять десятых — это уже не столь важно. Он бы уже нашел способ заставить брата сознаться, где он прячет бабки, и поделиться ими.

— Скажите, дорогой доктор, — сказал Джабраил — как бы вы посмотрели, если бы я взял брата домой? Вам работы и так с головой хватает, да еще за гроши, что вам платят…

— Насчет грошей, — вздохнул доктор, — это уж точно… Это вы правильно заметили. — Он многозначительно посмотрел на посетителя: — Правда, чтобы мы отпустили его, нужны определенные формальности…

— Я понимаю, — кивнул Джабраил, — формальности везде… Поэтому позвольте вручить вам этот конверт… — Он огляделся по сторонам и понизил голос: — Много у меня нет, дорогой доктор, но я все собрал — здесь тысяча долларов.

Плавным движением руки доктор засунул конверт в карман халата.