Песня орла - Мэрилайл Роджерс

– Однажды, когда мы имели с тобой возможность бездумно болтать, я уже рассказал все, что проливает свет на историю с землями. А теперь ты должна немедленно вернуться в Рэдвелл. – И, не поднимаясь с колен, принц помог девушке встать.

– О нет! – отчаянно вскрикнула Линет, вырываясь из его рук и падая обратно на землю, словно сама земля должна была ей помочь. – Нет! Я не могу. Узнав тайну отца и передав ее тебе, я стала предательницей.

Черные глаза приоткрылись чуть шире, чем обычно, ибо Райс был слишком циничен, чтобы открыто выражать свое удивление. Однако даже по этому незаметному движению Линет догадалась о том впечатлении, которое произвело на принца признание маленькой девчонки, рискнувшей оседлать норовистого боевого коня. Не менее удивительно было и то, что она каким-то чудом сумела удержаться на нем, да так долго, что оказалась весьма далеко от дома. Райс упруго присел на корточках и заставил себя посмотреть на ситуацию совершенно спокойно.

– Именно поэтому ты обязана вернуться домой немедленно. Моя лошадь готова, и я сам отвезу тебя прямо к границе отцовских земель. Возвращайся домой еще ночью, пока никто не имеет оснований действительно назвать тебя предателем.

– Нет! Нет! Домой я не поеду! – Линет в ужасе тряхнула головой. – Ведь, если рассвет застанет меня уже в Рэдвелле, то в полдень я буду обручена с этим отвратительным саксом, и тогда осенью мне придется выйти за него замуж.

Насмешка молниеносно покинула лицо принца, и глаза его заледенели. Линет же безучастно, как мертвая, сложила на груди руки, и лишь дрожание тонких пальцев на грязных складках когда-то белого платья выдавало ее отчаяние, отчаяние не только из-за предстоящей помолвки, но и от той бестактности, которую она снова совершила в присутствии принца. Да что это за наказание, почему она вечно запутывается то в ногах, то языком, находясь рядом с этим надменным и лукавым уэльсцем? Вот и сейчас, назвав будущего жениха отвратительным саксом, она и не подумала объяснить Райсу, что речь идет о его дядюшке Озрике, половина чьей крови течет и в жилах Орла, а вовсе не о других представителях этой расы. Но принц, знавший дядю мало и видевший его со времени возвращения из Нормандии и того меньше, догадался и содрогнулся при мысли, что эта милая доверчивая коноплянка станет женой грязного несносного Озрика. Мысль о том, что Линет должна возвратиться в замок, совершенно его оставила; наоборот, теперь он сделает все, чтобы девушка никогда не досталась ленивой сакской свинье.

– Он совсем не такой, как ты, – неуклюже попыталась извиниться Линет, не замечая, как внимательно смотрит принц на ее грудь, все больше обнажающуюся под нервными движениями пальцев. Серебряная луна своим неверным светом ласкала шелковистую кожу, такую белую на фоне ярко-зеленой рубашки. – Совсем, совсем не такой! – Глаза ее светлели от мольбы и нежности.

– Весьма надеюсь, что это так. – Робкие извинения рассмешили Райса, но он по-прежнему не мог оторвать взгляда от округлой тугой груди девушки. – Озрик – один из тех, к кому я испытываю настоящее отвращение, – почти механически добавил он, пожирая глазами плоть, которую он видит, по всей вероятности, в последний раз.

И, не выдержав, он наклонился, опираясь на руки, над своей страстной девственницей, чье лицо, полузакрытое прядями распущенных волос, молило и призывало его. Затаив дыхание, принц перевел глаза с раскрытых губ на тонкое тело с вздымающейся грудью, украшенной твердыми девичьими сосками, – ах, слишком живо помнил он вкус этой кожи, гладкой, как цветочные лепестки!

Вся сжавшись от непонятного, неведомого желания, Линет почти со страхом смотрела прямо в блестящие глаза Райса, чувствуя, что даже за вечное прощение не отдала бы этих мгновений, связывающих их тела и души какими-то волшебно-сладостными узами.

Голова у принца совсем закружилась от аромата Линет, напоминавшего ему запах дикой розы и мучавшего не меньше, чем соблазнительные округлости под белой тканью, а потому, отбросив всякую волю к сопротивлению, он осторожно вытянулся на земле рядом и затем бережно накрыл своим телом исходящую нежным жаром ее хрупкую плоть.

Окунувшись в море непознанных ощущений, Линет щедро обвила руки вокруг возлюбленного, выражая блаженство телесного прикосновения тихим, едва слышным стоном. О, как радовалась она обжигающей мощи его широкой груди, прижатой к своей, и как сладостно было прижать его золотую голову к пересохшим губам! Язык его пробрался в сладкие глубины ее рта, одаряя медленным, глубоким и опытным поцелуем. Линет наяву оказалась в стране своих фантастических грез.

Дыша тяжело и трудно, Райс продолжал нежить девушку, с ужасом понимая, какой ценой могут быть окуплены те ласки, которых требует сейчас от него эта невинная птичка, и, не давая ей поглотить его страсть без остатка, Райс осторожно отодвинулся и лег рядом, облокотившись на руку. Он знал, что никакое наслаждение, каким бы божественным оно ни было, не окупит потерю девичьей чести, и все же, несмотря на это, снова впал в ошибку, совершенную им уже столько раз, – он посмотрел прямо в темно-медовые глаза, которые молили о ласке, и на припухшие губы, жаждущие поцелуев. Голова у него закружилась.

– Всю прошлую ночь я не спал и грезил о тебе. О тебе… вот такой… вот так… – Бархатный голос принца обжигал горячее, чем ласки.

И Линет, погруженная в бездну мечтаний и желаний, становившихся все нетерпеливей, услышала это признание – и задохнулась в откровенно радостном стоне наслаждения, закружилась в водовороте золотых искр, льющихся из его черных безумных глаз.

Сдерживая себя из последних сил, Райс, избегая розового рта, медленно провел губами по прикрытым векам, по щекам и подбородку, но девушка, измученная желанием, властно притянула его к себе, не скрывая больше своих намерений. И тогда Райс, в глазах которого окончательно померк весь белый свет, последним разумным движением опрокинулся на спину, стиснул зубы и закрыл руками лицо.

Почувствовав себя неожиданно покинутой, Линет растерялась, но тут же, как весенняя вода, текущая с холмов, нахлынула на принца, упорно и настойчиво требуя того жара, что растопил наконец весь холод ее одинокой замкнутой жизни. Зарывшись лицом в углубление меж плечом и шеей, она уплывала на волнах его бурно вздымающейся груди, которую девушка бессознательно, но пылко ласкала. Вскоре это еще сильнее обострило ее голод, и, желая каким угодно способом заставить Райса открыть лицо, она, сама не понимая, что делает, стала расшнуровывать кожаные ремни его туники.

Преуспев наконец в этом предприятии и оставив возлюбленного наполовину обнаженным, Линет застыла над ним, бесстыдно разглядывая впервые увиденный ею мужской торс – выпуклый, мощный и ошеломляющий своей силой. Картина эта вновь погрузила девушку в море, о нет, в океан тех чувственных фантазий, о существовании которых она и не подозревала еще день назад. Все существо ее содрогнулось, и, не помня себя, она принялась срывать с принца то, что на нем еще оставалось, ощущая лишь его жар, бархатную кожу и что-то загадочное, железно-твердое внизу.