Високосный год - Юрий Тарасов

Алексей пребывал в полном недоумении и, разумеется, восторге. Ведь это его голос звучал на каждой радиостанции и в каждом популярном интернет-паблике. Прошло буквально несколько дней с момента встречи Андрея с продюсером Крюком, а ему уже звонили незнакомые люди и за деньги(!) предлагали посетить то или иное мероприятие. У него в прямом смысле закружилась голова от водоворота перспектив и событий. Но всё-таки это был уже не тот Алёша, который когда-то повёз Афину в Турцию. И даже не тот, что однажды струсил заявить о своём мнении генеральному продюсеру. Нет. Теперь это был человек, ценящий себя и своё время. А значит, чётко понимающий, что и где будет для него полезно. Поэтому, глубоко подышав, он сел, успокоился и с холодной головой составил свой план действий в сложившейся ситуации. Это и отличает человека, действующего осознанно, от безвольно болтающегося в жизненном потоке. А затем стал действовать согласно своему плану. В конце концов, если ты сам не знаешь, куда хочешь прийти, то придёшь туда, куда совершенно не собирался.

Первым пунктом Алексей поставил закрытие всех долгов и кредитов. Ох, уж эти кредиты… Этот грамотный, чётко выверенный способ по отъёму у человека не столько заработанных денег, сколько его жизненной, творческой энергии. Теперь никто и не сможет сказать, чего бы достигли свободные от кабалы люди, каких высот достигло бы человечество, если бы вся жизненная энергия использовалась не на ипотеку или кредитное авто, а на созидание. До каких высот взлетел бы прогресс, если бы высвободилось такое количество энергии! Может, мы бы давно уже общались телепатически, несмотря на расстояния. Сколько неизлечимых болезней просто перестало бы существовать. Всё это напоминает мне ситуацию с неоконченными делами. Каждое, однажды начатое, но отложенное в долгий ящик дело, непременно вытягивает из человека массу энергии. Оно вроде бы лежит там себе спокойно и ничего не требует, но на самом деле постоянно болтается в фоновом режиме. И уж не сомневайся, мой читатель, мозг всегда об этом помнит и регулярно выделяет для этого необходимую порцию жизненного ресурса. А если таких дел несколько? Сколько в таком случае тратит беспечный человек? А потом он наивно не понимает, почему это у него не остаётся сил даже на элементарные бытовые вещи. Поэтому, если начал, — доделай! Не можешь — прими это и отпусти навсегда, как больше не существующее в твоей жизни. Вот увидишь, как расправятся твои плечи, словно сбросил мешок с камнями. Ведь каждый рождается со своим внутренним генератором творца, достаточным для сотворения своего мира! Да-да, мой читатель, по образу и подобию! Но в итоге энергия сливается не на жизнь, а на существование. Но эволюция всё равно идёт. А что ей? Она, как вода, проходит по пути наименьшего сопротивления. Впрочем, такова система, созданная, кстати, людьми. Но раз уж мы до сих пор здесь все рождаемся, значит, система нужна для нашего развития. Значит, она существует справедливо и, очевидно, для того, чтобы мы сами учились справляться со своими страстями. Единственное, чего бы я добавил — это любви в каждом намерении каждого человека. Хочешь что-то сделать? Подумай, какую пользу это принесёт миру, в котором ты живёшь? Мне думается, если каждый человек научится так поступать, то большинство современных проблем разрешатся сами собой. Но это моё мнение. А мир, несомненно, прекрасен своим разнообразием. В том числе и разнообразием мнений.

Однако вернёмся к нашей истории. Спустя несколько дней, после встречи Андрея с продюсером Анатолием где-то в Москве раздался странный телефонный звонок…

Глава 30. Кисель

— Да, алло, слушаю тебя Анатолий, — отец Павел поднял трубку, недовольно взглянув на часы, — маленькая стрелка указывала на одиннадцать часов ночи.

— Отец Павел, у меня хорошие новости. Завтра ко мне на стажировку выходит Александр, сын Фёдора Аристарховича, — в трубке стоял непривычный треск, словно звонили с какого-то старого таксофона, а не с мобильника. Голос продюсера Анатолия был каким-то скрипучим и каким-то автоматическим, что ли, что не совсем вязалось с его «хорошими новостями».

— Я поздравляю тебя, но в столь поздний час ты мог просто написать об этом или же позвонить завтра. Что с твоим голосом — ты простыл?

Проигнорировав вопрос священнослужителя, Анатолий продолжил, при этом голос его стал несколько заискивающим:

— Батюшка, хочу освятить рабочее место — так сказать, начать с чистого листа. Чтобы с завтрашнего дня ничего не мешало работе с сыном депутата и, разумеется, нашему плодотворному сотрудничеству.

— А чего тебе помешать-то может, Анатолий, что ты меня решил потревожить? Уж не бесов ли ты боишься, раб Божий, что готов посреди ночи кабинеты освящать? — с усмешкой поинтересовался священник. — Или ты чего употребил, что тебе чудо чудится?

— Нет-нет, я совершенно трезв, — продолжал поскрипывать странным голосом продюсер, — но у меня для тебя кое-что есть: Фёдор Аристархович вручил первые «подарки», а я помню твой наказ — чтить руку дающего. Так что приезжай. Заодно освятим начало нового этапа!

— Ну, что ж, это другой разговор. Освятим по полной! Жди, — закончил батюшка, и в трубке послышались гудки.

Встав с большой кровати, отец Павел обратился к лежащему рядом юноше:

— Поднимайся, Серафим. Поедешь со мной, поможешь мне совершить благое дело.

Молодой человек молча поднялся с кровати и направился к стулу, где лежало его церковное облачение.

Спустя час большая чёрная машина с легко запоминающимися номерами остановилась в тени у ворот продюсерского центра. Это была старая безлюдная московская улочка, где друг с другом соседствовали небольшие старинные двухэтажные здания. Если днём в них и виднелась какая-то офисная жизнь, то ночью это были совершенно осиротевшие строения с неживыми окнами. Водитель открыл дверь дорогой иномарки, и батюшка в чёрной церковной рясе вместе со своим юным помощником направились ко входу в центр. В руках у юноши блестела кропильница, внутри которой притаилось главное орудие для изгнания всякой нечисти, — кропило. Поднявшись по тёмной лестнице на второй этаж, парочка, вооружённая силой Святого Духа и членством в самой мощной религиозной организации, вступила в приёмную генерального продюсера.

Приёмная, стены которой были обшиты шоколадной древесиной венге, тускло освещалась двумя светильниками. Обстановка имела достаточно мрачный вид. Из окон в помещение проникала ночь. Здание было пустынным, лишь многообещающая секретарша Синти одиноко застыла у дверей в кабинет продюсера. Большие напольные часы, стоящие у окна, торжественно пробили полночь.

— Здравствуй, Оксана. А что ж нас Анатолий