Високосный год - Юрий Тарасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как интересно, Анатолий Яковлевич, как интересно! А мне вот думается по-другому. Смею вам напомнить, что жизнь может закончиться в любой момент, и поэтому проживать её желательно в моменте настоящем, не торопя события. А вот вы как раз живёте так, словно вам дано тысячу лет существования на Земле, и поэтому вы спешите, всё торопитесь быстрее их прожить, всё гоните, ускоряете себя и всех вокруг. Обычно вы оправдываете это так: сейчас лет пять нужно на этой работе помучаться, потерпеть, а уж потом, заработав необходимую для счастливой жизни сумму, заняться любимым делом — писать картины, стихи, разводить голубей и прочее. А потом — бац! Оторвался тромб и закрыл сердечный клапан. Или пьяный идиот за рулём отвлёкся, прикуривая сигарету, и вот ты уже аккуратно присыпан землёй. Лежишь себе и думаешь: «А у меня ж по плану ещё три года до счастливой жизни». Обидно? Ну, так сам виноват. Жить-то нужно сейчас. Жизни-то в другом времени и не существует вовсе. Придумали ж ещё название — чувство срочности! Суета всё это, с-у-е-т-а! — вдруг он пристально посмотрел в глаза продюсеру и серьёзно произнёс:
— Но воистину — каждому своё.
В этот момент в кабинет зашла Синти. Дорогой виски, два бокала, ведёрко со льдом, яблоки и дольки лимона аккуратно расположились на подносе в её руках. Всегда розовощекий Анатолий Яковлевич сейчас сидел почему-то бледный.
— Голубушка, вы как раз вовремя. Кажется, Анатолию Яковлевичу срочно нужно расширить сосуды. Ну, и нервная у него работёнка, скажу я вам, — доверительно сообщил ей Андрей.
Она, остановившись около Андрея, красиво наклонилась и начала расставлять содержимое подноса на стол. При таком наклоне её выдающиеся рельефы стали выдающимися в еще большей степени. Андрей выглянул из-за секретарши и, одобрительно кивнув головой, указал глазами Анатолию Яковлевичу на её сногсшибательные бедра, туго обтянутые кожаными брюками. Затем он что-то шепнул ей на ухо, отчего она вся раскраснелась и как-то странно пискнула. А в следующее мгновение он совершенно беспардонно шлепнул её по округлым ягодицам. Но она, (чёрт побери!) ни капли не удивившись, лишь громко хохотнула и, посмотрев на Андрея каким-то диким, не знакомым ранее Анатолию Яковлевичу, взглядом, дерзко вильнула бедрами и вышла из кабинета.
Пребывая в полнейшем изумлении от происходящего, продюсер сидел в своём кресле и никак не мог взять в толк, что происходит. Тем временем Андрей как ни в чём не бывало поднял бокал с виски и двумя кубиками льда и залпом его осушил. При этом кубики льда он просто проглотил. Наблюдавший все эти сцены Анатолий Яковлевич, казалось, был под каким-то гипнозом.
— А вы что же, голубчик, не поддержите слугу народа? — Андрей стал наливать виски во второй бокал. — У меня ведь, знаете, к вам тоже имеется личный вопрос. Очень нужно помочь хорошему человеку с продвижением. Но вот ведь штука, человек-то этот уже покойник! — и он громко захохотал. Затем резко сделавшись серьезным, продолжил:
— Но музыка его жива, — он трагично шмыгнул носом. — Вы бы, батенька, его по своим каналам-то продвинули? Ну, а за депутатом не заржавеет, нет, не сомневайтесь! Понимаю, что не формат, не актуально и прочее, но давайте поможем хорошему человеку? Неизвестно, когда тебе в следующий раз удастся сделать доброе дело, Крюк, — неожиданно перейдя на «ты», ледяным голосом закончил Андрей.
— Да нет, я, пожалуй, всё-таки позвоню вашему руководителю, — медленно и с испугом проговорил продюсер и вновь полез в карман за телефоном.
— Моему руководителю? — грозно сузив глаза, переспросил Андрей. — Что ж, это можно устроить, — и он вынул откуда-то из кармана трубку с проводом от старого дискового телефонного аппарата. При этом провод от трубки уходил в карман его брюк.
— Да, алло. Соедините меня с главным. Да, мсье, это я. С вами хотят поговорить, — коротко сказал Андрей и через стол протянул старинную трубку продюсеру. Провод также протянулся из кармана.
Ничего не понимающий продюсер приложил трубку к уху. И тут с ним стали происходить совершенно удивительные вещи. Сначала он покраснел, потом опять побледнел, а в итоге сделался совсем синим. Глаза его на мгновение закатились, а голова судорожно затряслась. Когда судороги прекратились, его кожа приняла обычный для него цвет, а лоб покрылся испариной. Он опустил телефонную трубку и заплакал. Перестав плакать, он поднял предложенный Андреем стакан и выпил его залпом. Затем всё-таки вынул свой мобильник и спешно стал куда-то звонить.
— Да, Константин, это я. Мне очень нужно поставить в ротацию песню. Да, я понимаю. Конечно. Как можно чаще. Да, расценки мне известны. Кто? Нет, я сам тебе сейчас заплачу. Да, максимальная ротация, — потом он сделал ещё несколько звонков, а после этого перевёл со своего банковского счёта кругленькие суммы всем участникам этих телефонных разговоров. И опять застыл в молчании. Глаза его были полны какой-то тяжёлой безысходности.
— Ну, что ж, Крюк, давай ещё по стакану. За настоящее искусство и истинное творчество, которое смельчаки творят вопреки навязанной моде и продажным воротилам, — и бутылка с виски, сама по себе поднявшись в воздух, наполнила бокалы до краёв:
— До дна! — громко скомандовал старший помощник депутата.
Вдруг где-то под столом зазвонил телефон. Поставив пустой стакан, Андрей вынул старинную трубку из кармана.
— Да, алло. Понимаю, мсье. Как скажете. Это тебя, Крюк, — и он вновь протянул ему трубку.
Совершенно обезволенный Анатолий Яковлевич приложил её к уху. Из трубки громко заиграла песня его любовницы, получившая несколько престижных наград на ежегодных фестивалях российской поп-эстрады. Песню он продвигал лично по своим каналам. Совершенно бездарный односложный текст и отсутствие какой-либо внятной мелодии. Левый глаз его задёргался. Дойдя до припева, песня стала повторяться. Он попытался убрать трубку от уха, но это у него совершенно не получилось. Рука словно окаменела. Он с мольбой в глазах посмотрел на Андрея. И в этот момент богослов просто растворился в воздухе, а трубка с проводом и звучащей из неё песней так и осталась возле уха продюсера.
Глава 29. Ротация
Началось. Чётко отлаженный механизм по распространению песен в ушах и умах населения сработал безотказно. Впрочем, как и всегда. КПД главной государственной ротационной машины равняется 100 %. И добавлю от себя, мой читатель, я считаю это прекрасным достижением государственного управления. В конце концов, иметь такие возможности
