Сатир и Муза - Андрей Афантов

Кирюхина он застал в кабинете Романенко. Их отношения не требовали длинных вступлений, поэтому Звонарёв начал вываливать на них самую суть сразу.

– Есть верный инсайд [36] про ЮКОС. Хочу сыграть на понижение.

– В смысле?

– Надёжный человек сообщил, что его буду мочить в самое ближайшее время. Органы.

– ЮКОС?

– Ну, у нас его в портфеле немного и у клиентов почти нет. По нашим масштабам, это будет буря в стакане воды, – к разговору подключился Пред.

– Если будут убивать ЮКОС, то и остальным бумажкам мало не покажется. Если играть на понижение, то по всем бумагам сразу.

– А человек надёжный?

– Надёжный.

– Откуда он?

Алексей замялся. Ему не хотелось раскрывать Сергея Борисовича, да он и не знал толком его должности и места работы.

– Оттуда, – Звонарёв постучал парой пальцев по своему плечу, изображая звёзды на погонах.

Кирюхин нахмурился и пожал плечами.

– Что-то не хочется мне. На фига нам эти авантюры? – он посмотрел на Романенко. – Ну да, сбросим мы сейчас свой портфель, посмотрим, сыграет твой источник или не сыграет. Но на большее?? Не знаю.

Романенко молчал.

– А заработать? – Алексей не унимался.

Кирюхин скривился.

– Не верю я в чудеса инсайдерской торговли. Вон у твоих предшественников был «верняк», источник в ЦБ. Мы ему платили пятерку «грина» в месяц за то, что тот присылал сообщение, когда «папа» будет выходить на рынок с интервенциями. И чем кончилось?

Романенко слушал хозяина с интересом, видимо, он не был в курсе столь давней истории.

– Звонит раз: «Папа сейчас будет продавать» [37] . Эти наивные чайники начинают «вставать в шорт» [38] по доллару, потирая руки. А курс не падает, и никакого «папы» нет. Им вовсю заливают рубли. На всех брокерах. А наши стоят, как ни в чем не бывало. Ждут. Верняк же. Курс постепенно уходит вверх – и уходит на целый рубль. Поза – миллиард шорта! Все нормативы нарушены. А «папы» всё нет. Хмырь этот к телефону не подходит. Досидели, пока не увидели, что просрали уже годовую прибыль по всем дескам казначейства, и только тут зарезались [39] . И только спустя полчаса вышел «папа», показал рынку офер [40] , и… всё… Может, и были какие-то интервенции, но доллар назад не вернулся. В общем, послали мы на хер этого «инсайдера» и больше с такими не связываемся. Пусть лучше дилеры и трейдеры [41] клиентов обслуживают и на комиссиях зарабатывают. Мне так спокойнее. Так что по рукам я тебя бить не буду, но призываю к осторожности, – Кирюхин посмотрел на Романенко, ища поддержки. Тот кивнул.

–  Кекс!

– Кто здесь?

– В общем, я, кажется, перенапряглась.

– ? – Алексей тоже напрягся: «Мы ж отдыхали весь weekend?»

–  Млею просто. Девчонки мне измеряли давление: 90 на 70. Домой отпускают. Отвезешь?

– На «пыжике»? – Алексей начал представлять, как усаживается в крошечную машинку на место водителя.

–  Нет. Я в выходные к маме ездила. Устала, жуть. Машину видеть не могу. Я на метро сегодня.

Алексей решил не возвращаться на работу. Он предупредительно откинул назад сидение, на котором должна была ехать Оля.

– Как санки. Помнишь анекдот? – Оля уселась в «эмэльку» и, не дожидаясь ответа, напомнила: – А в санки свинья уже уселась [42] .

Она уже рассказывала этот анекдот Алексею, и он уставился на неё с недоумением: «Она в таком полумёртвом состоянии хочет секса?»

– Куда едем?

– К тебе!

«Смело!» – подумал Алексей. Но Оля просто не хотела, чтобы его «эмэлька» засветло маячила возле дома: «Мало ли чего соседи додумают?»

– Посплю у тебя пару-тройку часов, а потом домой уже пойду. Ты не против?

– Всегда пожалуйста! Буду твой сон сторожить!

– Просто дома поспать не получится. Наверняка найдутся какие-нибудь домашние дела…

– Ну, я тоже могу тебя заставить грибочки пожарить. В прошлый раз замечательно получилось.

Слово «заставить» заставило Олю ощетиниться, но она парировала корректно:

– Если только с чёрной икрой!

Они оба намекали на свои прошлые приключения в Алёшиной квартире, и, предавшись воспоминаниям, оба умолкли. «Ну, не обязательно же всё время «динь-диниться»?» – Алёша мысленно соглашался с Олиной идеей поспать в его квартире, видя, что Оля задремала.

– И зачем такие подвиги? – у его подъезда Оля поняла, что Алексей имел в виду её полторы тысячи километров за два дня.

– А! – Ольга махнула ручкой по-карлсоновски. – Одноклассники приглашали на шашлыки.

– И как посидели?

– Я не запомнила.

– А Стас? – Алексей имел в виду, что муж мог бы подменить жену за рулём.

– А он не ездил.

– Ему с тобой скучно? – Алёша имел в виду совсем другое, и в его глазах кроме любопытства мелькнуло сопереживание. Они зашли в лифт.

– Это мне с ним скучно, – горько призналась Ольга. Алексей понял глубину этой перезревшей горечи и тоже тяжело вздохнул. Они помолчали и зашли в квартиру.

«А поцеловаться на пороге?» – её глазки призывно блеснули, но Алексей ничего не заметил.

– Кофе?

– Ни-ни, – она заглянула в единственную комнату и разглядела, что под «малютку» вместо сломанных ножек подставлены книги.

– Я в душ! Помоёшь меня? – Алексей кивнул.

– Понимаешь, мы переросли свои семьи. Выросли из них, как вырастают из штанов, – мысль прозвучала грубо, но «в самую точку». Он её бережно намылил ладонями. Ольга подумала, прежде чем согласиться с ним:

– Да, – она вздохнула. – Мы растём, а они нет. И в этом всё дело.

«И в работе Стас всю жизнь оставался исполнителем. Не рос и не хотел расти».

– Любимых тоже надо выращивать, – его мысль прозвучала коряво и тяжело повисла в воздухе.

Они оба умолкли. «Н-да! А если не развивать сексуальности жены, этим займётся любовник!» – подумалось Лёше, но первой нарушила молчание Олечка:

– А не фиг было жениться так рано!

Оля явно имела в виду Алексея.

– Уж чья бы корова мычала.

Ольга не ответила, но, соглашаясь, нахмурила носик. Стас был её первым мужчиной, и она уже сознавалась в этом Алёше. Вместо «ночнушки» она надела его вчерашнюю рубашку и сладко втянула запах его пота: «Ах! Родное!»

– Я так давно мечтала поносить её.

– Поноси. Совсем не жалко. Есть чистые рубашки, – в его интонации прозвучала хозяйственность.

– Нет. Ты не понял. Чистая – неинтересно. Интересно, когда тобой пахнет. Буду спать с твоим запахом, – Оля замурлыкала, видя, как Алёша умилённо улыбается её признанию.

– Отдыхай, Олечка! – он накрыл её одеялом и бережно поцеловал в лобик.