Империя - Сергей Петренко

Луна нежно серебрила прозрачную полусферу флайера, лучи небесного светила касались лица принцессы. И ей снился сон…

…Из фиолетовой бездны ночного небосвода опускалось золотистое облачко. Оно увеличивалось, оставляя вокруг себя сияние, похожее на удивительную, лёгчайшую пыльцу. Когда оно стало большим, Алиса увидела, что облако состоит из громадного количества звёзд, галактик, кроме света, казалось, источавших чудесный аромат.

С облака спрыгнул мальчик, чем-то похожий на птицу, стремительный, лёгкий. А звёзды и галактики вдруг превратились в мириады сияющих цветочных лепестков. Мальчик повёл рукою, и лепестки опали, обсыпав его и принцессу, а потом протянул ладонь, их пальцы соприкоснулись, и Алиса вздрогнула, словно горячая струя пробежала по всему телу. Лицо мальчишки оказалось очень близко, принцесса видела, как на его ресницах задрожала и прыгнула куда-то вверх искорка звёздной пыльцы. Алиса отчаянно хотела заглянуть в его глаза, но почему-то не могла… и как раз в самый главный, самый сияющий миг послышался голос отца, она проснулась.

На щеке отпечатался красный кружок, покалывало в затёкшей руке, было зябко. Заблокированный пульт светился синеватыми огоньками. Алиса огляделась, надеясь обаружить флайер Форкингема — возможно, секретарь вернулся, но не стал будить её.

Взглянув вниз, принцесса вздрогнула. На том месте, где прежде была площадь, сейчас колыхалась непонятная серая масса. Оболочка флайера почти не пропускала шум, однако слабый гул и отдельные выкрики на пределе слышимости доносились до Алисы. Она включила передатчик, но пальцы плохо слушались, не сразу настроился канал. В пустоту космоса полетел её взволнованный голос, на который откликались лишь шорохи и всплески электромагнитных бурь.

В памяти вдруг вспыхнули, соединившись в единое целое, слова, напутствие отца перед расставанием: «Девочка моя, что бы ни случилось в твоей жизни, всегда сохраняй ясность мысли. Будь спокойной перед лицом опасности, какой бы большой и непонятной она ни казалась…»

«Только без паники!» — Алиса ещё раз глянула вниз. Да, башни, замок на месте, вот появились какие-то огоньки, их всё больше и больше, глухо ревущая масса покрылась светящимися точками.

Может, включить прожектор? В конце концов, всегда ведь можно подняться повыше или улететь вообще. Знать бы, где пропадает Форк?

Алиса так ничего и не предприняла, только проверила исправность силовой защиты, потом, скрючившись втрое на кресле, впала в тревожное забытье…

…Форкингем встретил сэра Рида у входа Чёрной башни, когда тот, чертыхаясь, тащил на кожаном ремне пленника — епископа Бульони. Имперский секретарь, узнав агента, поприветствовал Рида и с удивлением спросил, что происходит в стране. Сэр Рид представил Форкингему того, кто недавно был епископом — жалкого, растрёпанного человечка, уже смирившегося с выпавшей ему долей и лишь временами тихо воркующего себе под нос бессмысленные фразы.

— Смотрите, ваша светлость, вот эта свинья доставила нам немало хлопот. Местный самодур и инквизитор, к тому же — сообщник Зоарха. Хотел отправить меня на костёр, но я давно настороже, и чтобы сбить его со следа, создал нелегальную организацию. Зоарх успел здесь многое с помощью епископа. Во-первых, им удалось втянуть несколько государств в войну. Это часть плана, по которому они собирались разобщить и затем полностью подчинить себе планету. До сути второго замысла я не успел докопаться, но чувствую, это составляющая плана, ещё более важного, опасного, несмотря на кажущуюся безобидность… Если вы не возражаете, нам лучше пройти к тому самому месту… да-да, в башню! Чертовски хитроумное сооружение…

Все трое спустились вниз.

— Видите эту дверь? Вот уже месяц, как епископ тайно наведывается сюда по подземному переходу. Там, в замке напротив, всегда торчал наблюдатель — доносил епископу обо всех, кто пытался проникнуть в башню. Это навело меня на мысль о какой-то чертовщине, спрятанной в тайниках, я так полагал довольно долго… Но дело двигалось дальше. Недавно ночью, наблюдая за королевскими обозами, я увидел паланкин Зоарха, направлявшийся к замку. А теперь знаю точно — Зоарх и епископ встречаются здесь. Я хотел сегодня их подслушать, спрятавшись в соседней келье, но епископ спутал планы, да к тому же дверь там имеет чертовски хитрое устройство. По моим расчетам, Зоарх скоро будет в башне, надо бы всё же открыть дверь, ваша светлость…

— Ты всё рассказал?

— Если кратко — то всё, но если потребуется подробный отчёт, то я предоставлю вам завтра.

— Ну хорошо…

Форкингем встал около двери, вынул из кармана куртки прибор, похожий на стеклянный ёлочный шарик, прикрепил под потолком. Шарик вспыхнул, освещая ярким сиянием всё вокруг до мельчайших деталей. Даже воздух сразу как будто потеплел, исчезла пахнущая плесенью сырость. В то же мгновение, уступая силе заклинания, произнесённого беззвучным шёпотом, дверь натужно застонала и отворилась. Сэр Рид подался к проёму, из которого пахнуло холодом и как будто распространялась неподдающаяся свету шарика тьма. Но тут же отпрянул, застыл в изумлении и страхе с выкаченными белками глаз. Даже Форкингем едва заметно вздрогнул — у порога стоял сам Великий Зоарх. Закутанный в чёрный плащ, он производил жуткое впечатление, тем более, что голова его, ничем не покрытая, резко контрастировала с туловищем, сияя ослепительной белизной. Казалось, искусный фокусник взметнул перед зрителями свой магический плащ с гигантским яйцом — злобным Шалтаем сверху…

И «яйцо» заговорило:

— Прошу прощения, господа, за столь внезапное явление, но примите к сведению — если кто-нибудь из вас шевельнётся, то мой магический нож тут же пронзит грудь этому удивительному отроку… И сие деяние вряд ли доставит радость вашей, милорд секретарь, подопечной.

Только теперь Форкингем заметил позади магистра маленькую фигурку. Присмотревшись, он понял, что пленник Зоарха мальчик лет двенадцати, закутанный в чёрную ткань, словно в кокон, дававший ему возможность лишь ходить, да и то с трудом. Спутанные волосы падали низко на лоб, почти закрывая глаза. Один раз он вскинул лицо, окинув взглядом окружавших людей. И снова быстро наклонил голову. Форкингему показалось, что глаза мальчика наполнены какой-то отрешённой, бесконечной тоской. На миг секретарь подумал, что должен был где-то видеть мальчика раньше, но затем это ощущение исчезло. Удивительно, подумал секретарь, что мне так больно его видеть таким… словно он… как будто я представил на его месте Алису! Глаза! Его глаза просто отравили меня тоской!..