«обхсс–82» (СИ) - Барчук Павел

— Андрюх…А ты почему до сих пор один? — Сам не знаю, зачем спросил. Вроде и не очень важно, а стало вдруг любопытно. На самом деле. Братец — жених, можно сказать, завидный. Семья достойная, возраст подходящий. Крепкий, здоровый. Отличный вариант для любой деревенской девки.

— Так это… — Переросток как-то смутился и даже отодвинул тарелку со своей порцией бутербродов в сторону. А это уж вообще из ряда вон. Чтоб Андрюха от еды отказался? Удивительное дело. — Работаю же. Много работаю. Тракторист я в колхозе теперь. Да и куда торопиться…

— Ага. — Дед Мотя хохотнул, — Работает. Конечно. Только дело не в этом. Эх… Не помнишь, ведь… Он, как ты уехал, с Клавкой опять спутался. Больше года кружились. Главное, скрывались хорошо. А потом вышла оказия. Сынок ейный, который ветеринар, чего-то, видимо, заподозрил. Сказал, что уехал в соседнюю деревню, а сам в сарае засел. Ждал. И дождался. Ох, он Андрюху вилами по всей деревне гонял. Да, Андрюх? Потом два месяца сидеть не мог наш Андрюха. Оно и понятно. Никто не сможет, если вилами задницу проткнуть.

— За что гонял? Клавка же не девочка. — Я с сочувствием посмотрел на смущенного братца.

Вот как ему эта баба в душу запала, оказывается. Просто меня рядом не было. Блин… точно. Если бы я был, вытащил бы Переростка из трясины.

— В том-то и дело. Не девочка. А с пацаном связалась. Всей деревне насмех. Оно же знаешь, как говорят? Сучка не захочет, кобель не вскочет. — Матвей Егорыч откусил здоровенный кусок бутерброда и принялся с наслаждением его пережевывать. Аж глаза зажмурил от удовольствия.

— Матвей Егорыч! — Тоня, которая в этот момент подливала чаю сидящему рядом с дедом Семену, чуть не уронила заварник. — Вы что?! Разве можно? При ребенке!

— Ой, что там ребенок не знает. — Сенька проглотил остатки бутерброда и махнул рукой. — Мы в том году корову к быку водили. Я помогал, между прочим.

— Семен! — Антонине явно поплохело. Она возмущенно открывала и закрывала рот, но подходящих слов, видимо, не находилось.

— О! Кстати! — Сенька вскочил на ноги. — Жорик, пока ты не ушел… Послушаешь? Сочинение написал. Скажи, хорошо? Только честно. Просто лучшую работу отправят на районный конкурс.

— Во! Это дело! Тащи Семен. Сейчас мы все тебе по полочкам разложим. — Матвей Егорыч обрадовался и даже в ладони хлопнул пару раз от восторга.

Андрюха заржал, а потом сказал, что дед Мотя такой знаток русского языка и литературы, сдохнуть можно от восторга. А Сеньке после помощи деда, если на что и придется рассчитывать, так это на двойку из жалости. Единицу просто постесняются ставить. Что-то ведь написано. Матвей Егорыч в ответ потребовал прекратить эти грязные инсинуации. Он принялся активно жестикулировать, доказывая, если Андрюха от природы дурак, так пусть по себе никого не судит.

Тоня, которая впервые присутствовала при разборках этой парочки, пыталась влезть в их спор и объяснить, что не надо друг друга оскорблять. Сейчас они всеми, коллективно, разберуться с сочинением Младшенького. Короче, как обычно это бывает в окружении моих близких, начался сумбур, колгота и суета. Чем я благополучно воспользовался.

— Слушай сюда… — Под шумок подвинулся к Соколову и подтолкнул его локтем в бок. Мол, наклонись, придурок, чтоб не орать на всю комнату. — Ты был прав. Чекисты. Надо обсудить. И еще… Обещали тебя тоже пристроить. Не знаю, насколько быстро, но предлагаю идти в отдел вдвоем. Мало ли. Давай, сейчас доедаем и шустро валим. Надо перед тем, как окажемся на месте, поговорить подробно. У меня, с одной стороны, вопросы пропали, а с другой — появились. И вопросов этих до хренища.

Соколов с пониманием кивнул, а затем принялся большими глотками допивать чай.

В этот момент шум затих, потому как явился Семен, с тетрадкой в руках. Я, соответственно, тоже замолчал. Главное, что нужно в первую очередь, сказал Соколову, теперь только сможем поговорить, когда из дома выйдем.

— Так… — Сенька театрально раскрыл тетрадь и сделал умное лицо. — Тема — «Моя малая Родина».

Уже после названия я понял, сочиненние придется переписывать. Не ошибся. На трех листах Семен подробно рассказывал про Зеленухи и деревенских жителей. Особо много места было отведено Матвею Егорычу, чему тот был несказанно рад. История, как они водили крову к быку, тоже, кстати, присутствовала. Причем, в подробностях. Когда Младшенький закончил чтение своего литературного творчества, дед Мотя сидел довольный, будто почетный гость на свадьбе. Андрюха гыгыкал, как дурачок. Тоня искала в аптечке то ли корвалол, то ли валерьянку. Путаю их все время. Воняют оба.

— Значит так. — Я поднялся из-за стола. — Семен, сочинение порвать, выбросить и написать новое. Взрослый уже человек, должен понимать, о чем писать не нужно в школьной работе. А то меня сначала вызовут к директору за такие рассказы, а потом в какую-нибудь опеку. Или как там оно правильно называется. Вы…

Я повернулся к Матвею Егорычу с братцем.

— Сидеть дома, никуда не высовываться. Ясно?

— Как не высовываться? — Переросток моментально престал ржать. — А мы в цирк собрались.

Я чуть не сел обратно. Мимо стула.

— Какой к чертовой матери цирк!? Еще в цирке вас не было.

— Ну что ты, Жорик, — Тоня закончила считать капли, которые лила в стакан с водой, и посмотрела на меня осуждающе. — Люди впервые в Москве. Что ж им, из квартиры не выходить.

— Блин, да! Не выходить вообще никуда. Прекрасный план.

— Жорик, так нельзя… — Тоня натурально расстроилась. Ей, наверное, мое поведение казалось грубым и некрасивым. Просто она, наивная женщина, не понимала, чем может закончится поход этой парочки не то, чтоб в цирк, а вообще куда-нибудь. Тем более, без присмотра.

— Слушайте, а давайте так… — Семен, довольный, что его сочинение перестало быть центром внимания, почесал затылок свернутой в трубочку тетрадкой. — Я сейчас в школу. У нас сегодня пять уроков. Потом вернусь, мы всеми соберемся, Матвей Егорыч, Андрей, Тоня, и пойдем коллективно в цирк. А вы со Стасом пока на свою эту стажировку сходите. Кстати, Стас, ты тоже, получается, будущий милиционер? А вроде прилично выглядишь. Ладно наш Жорик с приветом. У него то помутнения, то просветления. Но ты то зачем к легавым подался.

Соколов в этот момент добивал остатки завтрака. Услышав вопрос Младшенького, он от неожиданности закашлялся, подавившись чаем.

— Семен! — Тоня чуть ли не плакала, — Откуда ты всего этого набрался, не пойму?! Разве я так тебя учу вести себя с людьми? И брат твой… Он себе такого не позволяет. Не позволял…

Домработница исправилась и посмотрела на меня с сомнением. Видимо, настоящий Милославский был удивительным душнилой по сравнению со мной.

— Ладно… Хрен с ним… — Моя недосказанная фраза была прервана Тоней, которая жалобно всхлипнула. Я понял, надо пожалеть ее психику. — То есть… Бог с вами. После школы, когда вернется Семен, идите в цирк. Но всеми. И пообещайте вести себя прилично.

— А вечером? Вечером помнишь, что решили? Идем в гости. — Андрюха сразу же вспомнил о наболевшем.

— Помню, помню. Сходим. Все. Мы со Стасом ушли.

Я схватил Соколова за руку и потащил его из столовой в коридор. Иначе никогда не вырвемся из родственных уз моей ненаглядной семейки. Хотя… Именно сейчас я понял, почему полгода после пробуждения хотелось выть. Дома все было тихо, спокойно. А кому там волноваться? Отец и мать снова на службе отечеству. Сестрица по своим семинарам, встречам и презентациям катается. Со мной — только обслуга и психолог. Я, наверное, поэтому и схватил эту фирму, не разобравшись. Хотелось любого движа. Вообще любого. Чуть реально крыша не поехала с тоски. То ли дело здесь… Захочешь побыть в покое пять минут, хрен дадут.

Как только мы оказались на улице, я сразу принялся быстро рассказывать Стасу все, что произошло вчера. Слушал он меня внимательно, не перебивая.

— Так… Ладно. Давай разбираться. — Выдал наконец Соколов, когда я закончил. Мы двигались в сторону метро, но не торопились особо. Благо, время позволяло. — Бровеносец…Ну, ясно. Это о генсеке было сказано. Принцесса… Уверен, речь про Галину.