Спецназ не сдается - Михаил Нестеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Козырин молчал. Он машинально поднял упавшую к ногам бумажку и расправил ее. На счет, указанный Алану Боциеву, поступил ровно один доллар. Равно как и на остальные счета, которыми располагал этот кретин-хакер, взламывающий каналы связи какими-то снифферами, «червями»; добирающийся до защищенных кластеров серверов быстрее, чем до сортира, и сидя не на унитазе, а на бэкбоне сети.
— Меня успокаивает одно, — чуть поостыл сенатор, — что всех, кто был в курсе, проглотил паром. Просто чудо какое-то! — он артистично, как темнокожий священник, подыграл себе глазами. — Ты не был на Комиссии?
— Нет, Алексей Александрович.
— Хочешь послушать протокол совещания?
— Хочу, Алексей...
— Что ты заладил одно и то же! Садись и слушай. Хотя к чему тебе это? С тебя хватит последней формулировки. Впервые за последние несколько месяцев не я там председательствовал и вот что услышал о себе. «Алексей Воеводин — человек честный. Но в его окружении возникла нездоровая атмосфера. Его помощник Виталий Козырин...» Дальше цитировать?
Дальше могла следовать другая цитата из самого сенатора: «При нынешней политике я возглавлю какую-нибудь промышленную отрасль. А когда я отдам концы на нелегкой министерской работе, все мое состояние перейдет к моим детям».
И еще одна цитата о голом стволе без единой ветви: «Сухостой с гордым профилем».
Сенатор с минуту молча смотрел на помощника. Обычно после этого его прорывало философским поносом.
— Кажется, у Скотта Фицджеральда есть рассказ про человека, который родился глубоким и мудрым стариком. Потом он все молодел, молодел, глупел, образование вдруг куда-то пропало. В конце концов он помер в глубоком младенчестве. Вот и ты вроде неглупый. Был. А вот кем ты умереть собираешься?.. Недавно я беседовал с одним умным человеком, он спросил: «Что такое в лоне Вечности зад и перед, верх и низ?» И ответил: «Ничто!» А лоно Вечности — это задница, глистам в ней все равно, где верх, а где низ.
Взяв со стола перьевую авторучку, сенатор вложил в конверт листок бумаги и заполнил графу «адрес получателя». Затем вызвал к себе помощника по мелким поручениям Михаила Никитина, того самого «середнячка», про которого Олег Бобров при первой встрече подумал: «Ничего особенного». Кроме одной примечательности: пары водянистых, едва ли не прозрачных глаз, смотрящих, казалось, из самой бездны. Никитину на роду было написано носить черные очки. В них он и появился перед шефом этаким булгаковским Азазелло.
* * *СПРАВКА
Михаил Сергеевич Никитин. Майор спецназа ВДВ в запасе. Участник второй чеченской кампании. В феврале 2001 года в селе Автуры, Чечня, во время зачистки села застрелил из «АПС» беременную чеченскую женщину. Дело было закрыто. С марта 2002 года является одним из лидеров общественной организации Союз ветеранов спецназа.
* * *Сенатор подозвал Никитина к столу и вручил конверт. Там крупными буквами было написано: «В.К. больше не нужен».
— Отвези в мэрию, — ровным голосом распорядился Воеводин. — И ты не стой тут истуканом, — огрызнулся он на Козырина. — Оба с глаз долой!
Когда за ними закрылась дверь, сенатор взял в руки последний, шестой, листок бумаги, и его губы тронула усмешка. О Козырине, который «много знал», а рассказать мог еще больше, Воеводин подумал коротко: «Глупец...»
Он глянул на стену, на которой мог бы разместиться плакат, висевший на стенах всех региональных структур ФБР:
"Если вы работаете на какого-то человека, то, ради бога, работайте на него! Если он платит вам зарплату, которой вам хватает на хлеб с маслом, работайте на него — отзывайтесь о нем хорошо, думайте о нем хорошо, поддерживайте его и тот институт, который он представляет".
«Это про меня...»
В это время сенатор и впрямь был похож на падре.
Оба бывших офицера вышли из приемной сенатора и зашагали по широкой лестнице.
— Так ты в мэрию? — спросил Козырин товарища.
— Да — отвезти какое-то письмо, — небрежно ответил Никитин.
Стратег из сенатора никакой, скривился Виталий. Он со стопроцентной уверенностью мог сказать, что на конверте выписан его смертный приговор. Отчасти это подтверждалось откровениями «честного» сенатора, в окружении которого возникла нездоровая атмосфера.
Здесь, в здании Совфеда, Козырин был в относительной безопасности, но стоит ему выйти за порог, как его «неприкосновенность» тут же закончится. «Ирония? — спросил себя Виталий. И ответил, невольно вспомнив о лоне Вечности: — Безусловно».
— Зайдем в туалет? — предложил он Никитину.
«Почему бы и нет?» — пожал плечами бывший десантник.
В здании Верхней палаты начинался ремонт, и в туалете на втором этаже никого не было.
— Я быстро, — пообещал подполковник, подходя к писсуару. И даже пошутил: — Хорошее место пересчитывать свои миллионы и прятаться от президента.
Стоя спиной к Никитину, Виталий быстрым движением выхватил из кармана френча пистолет и резко развернулся.
Майор-десантник среагировал моментально, как кобра. Он ногой выбил пистолет из руки своего босса и головой вперед ринулся на него. У Виталия, получившего тяжелейший удар в грудь, перехватило дыхание. Фактически он не сопротивлялся, когда майор развернул его и припечатал лицом к кафелю. Потом быстро, словно выстрелил, выдернул из брюк ремень.
Наверное, только он и еще с десяток профессионалов умели душить жертву таким способом. Набросив на шею Виталия ремень и удерживая его двумя руками, десантник начал крутиться вокруг своей оси, стоя позади жертвы, подныривая под свои руки. А петля с каждым вращением становилась все туже, пока наконец не сомкнулась вокруг вспухшего горла подполковника. И последнее усилие, последний смертельный «пируэт».
Козырин отчаянно боролся за жизнь. Но вся борьба вылилась в безуспешные попытки напрячь горло и просунуть под ремень пальцы. Он нелепо перебирал ногами — коротко, словно сучил ими в нетерпении. А зубы кромсали далеко высунутый язык... Но вот его мышцы разом обмякли, подбородок коснулся груди, а мертвые глаза уставились на мокрые штанины брюк...
Толкнув ногой дверь в кабинку, Никитин втащил туда тело своего бывшего начальника и закрылся изнутри. Приведя дыхание и одежду в норму, он, прислушавшись, перепрыгнул через дверь.
Воеводин посерел, выслушав майора; рубашка в районе подмышек моментально намокла. Но в ступоре он находился недолго. Указав на двустворчатый шкаф в своем кабинете, сенатор первым подал пример, выбрасывая из него папки с бумагами и пачки с периодикой. И бросал отрывистые фразы:
— Вызывай своих людей. Я позвоню в охрану... чтобы вас выпустили... с этим гробом. — Чертыхнувшись, он вышел в приемную и отпустил своего секретаря.
Никитин поморщился, когда Воеводин прошел мимо: от сенатора нестерпимо разило потом.
Через час Виталия Козырина вынесли из здания Совфеда в шкафу. Эта история закончилась для подполковника тем же, с чего и началась — мебелью сенатора Воеводина.
Сидя на переднем сиденье «Газели», Михаил Никитин вынул из кармана конверт и еще раз прочел: «В.К. больше не нужен».
Скомканная бумажка полетела на дорогу и заметалась среди автомашин.
«Газель» свернула с Каширского шоссе на 43-м километре и проехала в сторону кладбища. Хорошее место, одобрил Никитин: лес, уютный погост, щебетанье птиц. Поплевав на руки, он взял в руки лопату...
Глава 10
Остров Надежды
33
Дагестан
После «шила» в душной каюте Сергею снились кошмары. Он хватает Боброва за китель и орет в его обезображенное взрывом лицо: «Яков жив?!» — «А куда он денется? У него большие деньги». — «Ради них он бросил жену!» — «Твои личные мерки велики для этого негодяя». — «Чего?! Чего ты сказал?!» И Сергей, размахнувшись, бьет в окровавленное лицо каперанга. Но кулак уходит в пустоту. А Бобров уже далеко, его почти не видно, и еле слышно доносится его голос: «Сергей, ты не знаешь, что такое трактет?» И смеется, гад: «Трах! Тет! Трах! Тет!»
Олег Бобров, ступив на дебаркадер, ответил на приветствие вахтенного и спросил, на месте ли капитан траулера. Парень чуть задержался с ответом. Вчера на «Моравеце» на всю мощь врубили магнитофон и до полуночи с лодки неслись песни «Виагры» («...ты ушел через дверь балконную, до свидания не сказав»), девчонкам помогал, как мог, нестройный хор голосов подвыпившей команды, ночью кто-то пару раз выстрелил фальшфейером. Трудно представить, что подпевал целым трем сексапильным дивчинам и стрелял малость депрессивного вида Сергей Перминов. Так что матрос ответил:
— Вряд ли, товарищ капитан 1 ранга. Да вы посмотрите сами.
Бобров посмотрел и нашел Перминова в каюте: с опухшим лицом, спящим в носках и мятой рубашке. Едва разлепив глаза и узнав в прибывшем Боброва, капитан сунул в рот сигарету. Олег поморщился. Когда они поднялись на мостик, каперанг спросил:
