Просто Иван - Гавряев Витальевич

  - Ничего Сава, не ссы. Мы это сделаем легко и красиво. - Игорь задумчиво покусывал костяшки на правом кулаке и, не моргая наблюдал за тем: как немцы скучая, немного ленно занимались своими делами, всё сильнее и сильнее млея под тёплыми солнечными лучами. - Мы это сделаем так здорово, и незабываемо, что выжившие оккупанты наш фейерверк на всю свою поганую жизню запомнят: и будут саться при одном лишь мимолётном воспоминании о нём.

   Впрочем, Подопригора прекрасно видел как организована охрана: он тоже - как и Сава, прекрасно понимал, что к мосту нахрапом не подойти. Также не сомневался, что вздумай они идти в лоб, то, вся его группа поляжет, даже не достигнув проволочных заграждений. А если они попробуют подползти ночью, то всё равно сгинут: только теперь лёжа на первой линии проволочного заграждения, уж слишком много по колючке было развешено пустых жестянок. Немцам всего и останется - стрелять из пулемётов: реагируя на звук гремящих банок и уповая на плотность пулемётного огня.

  - Ну что Игорь, может пойдём другой мост поищем? Там где не будет такой усиленной охраны. - Тон с которым Сава сделал это предложение был немного подавленным. - Иначе мы здесь костьми ляжем, а задание всё равно не выполним.

  - А толку? - Тихо огрызнулся Подопригора, он понимал своего товарища, на котором была ответственность за выживание группы: но не одобрял его пессимизма. - Любой важный для немцев мост будет охраняться точно также: если нет, то его уничтожение не принесёт им никакого вреда, а мы впустую потратим дефицитную взрывчатку.

  - И что ты предлагаешь?

  - Смотреть и думать. Понаблюдаем и найдём у них какую либо слабину: вот тогда ею и воспользуемся. Ведь нельзя всё на свете предусмотреть.

   Прошло минут двадцать напряжённой тишины, у Игоря от напряжённого рассматривания моста появилась резь в глазах. И чтобы хоть как-то отдохнуть, Подопригора пятясь, осторожно отполз в заросли кустарника и, опустив голову закрыл глаза. Со стороны можно было подумать, что молодой человек устал и поэтому уснул, однако, в этот момент он мысленно представлял все, что смог рассмотреть и запомнить, прокручивал разнообразные действия: то стараясь проникнуть на мост, то ставя себя на место стоящего в охранении врага.

   Петренко уже было подумал, что сапёр спит и мысленно чертыхался на 'обнаглевшего‟ бойца, когда тот еле слышно позвал его:

  - Сава, дай ка мне свой бинокль. Нужно опору моста получше рассмотреть.

  - Ты что, хочешь её подорвать?

  - А почему бы и нет?

   По тону сапёра было непонятно, серьёзно он говорит, или шутит. Поэтому Савелий недоумевая посмотрел на своего друга и поинтересовался:

  - Ты чего удумал? Ведь нашей взрывчатки не хватит даже как следует попортить её внешнюю кладку.

  - Ты главное мне бинокль дай, а дальше уже я сам буду решать, где мне взрывать и как туда пробираться. ...

  - Смотри Федя, - тихо инструктировал Игорь своего напарника, - плывём тихо. Каждый правит своим плотиком, и смотри не перепутай: я захожу с правой стороны опоры, а ты с левой. И как только мы будем подплывать к мосту, то старайся всё время быть готовым скрыться под водой - взлетит осветительная ракета: ты ныряешь и не высовываешь нос, пока та не погаснет.

  - Ага. - Парня явно раздражало то, что ему уже сотый раз объясняют все, что он давно прекрасно понял.

   Однако Фёдор зная характер своего товарища не возражал и, медленно входил в прохладную воду, придерживая двумя руками небольшой плотик загруженный взрывчаткой. Он потратил очень много времени чтобы это плав средство было загружено так, что скрылось под водой: заодно, оно было связано прочной верёвкой с другим таким же, за который отвечает дотошный Подопригора.

   Ночь только вступила в свои права и по ощущениям, вода была ещё холодноватой, но не очень. Медленно тянулось время, неспешно проплывали еле различимые берега, и вокруг была нереальная тишина. Вскоре ночное безмолвие стало нарушаться отдалёнными звуками немецкой речи, беспрепятственно распространяющимися над водой, и возле моста вспыхнула взлетевшая в небо осветительная ракета. Она шипела, скидывая вниз редкие искры: а двое пловцов сделав несколько глубоких вдохов, погрузились под воду. Расстояние до объекта ещё позволяло так расслабляться и не спешить с погружением. Заодно ныряльщики убедились, что находясь под водой, они могут прекрасно видеть горящую осветительную 'звёздочку‟. Правда оба человека еле выдержали вынужденную сильно затянувшуюся гипоксию и с трудом дождались наступления темноты.

   Чем был ближе мост, тем сильнее росло нервное напряжение: казалось, что если сейчас взлетит ракета, то можно и не успеть скрыться под водою; усиливался шанс сделать один неловкий гребок и тогда, всполошённые немцы расстреляют пловцов из всего имеющегося у них оружия. Время шло, но к счастью никто, ничем не подсвечивал ночь: а серая громадина мостовой опоры приближалась с всё нарастающей скоростью. Казалось в нарушение логики - скорее проплыть самый опасный участок, оба диверсанта начали работать ногами, выгребая против течения: замедляя этим ход. Для них в этом был свой резон, нельзя было позволить плав средствам разрушиться от сильного удара об опору.

   И как люди не старались, но им показалось, что удар о камни моста был настолько неожиданным и громким, что Игорь крепче схватившись за верёвку, затаился - мгновенно почувствовав, как течение стало обмывать его тело: стараясь увлечь его дальше. Однако никто ни поднял тревоги и Подопригора, выждав некоторое время, подобрался к напарнику и с его помощью смог подняться из воды настолько, чтобы надёжно схватиться за щель в каменной кладке. Дальше, сдирая кожу пальцев рук и ног, сапёр начал своё неспешное, но очень рискованное восхождение по отвесной стене. Он прекрасно понимал, что стоит кому-либо из охранников, внимательнее посмотреть в его сторону и его наглость станет смертным приговором, так как его мокрое обмундирование выделялось на фоне серых, сухих камней тёмным пятном. Поэтому парню частенько мерещились чужие взгляды, сверлящие его спину, но время шло, и к великой радости никто не кричал, не стрелял и никак не выказывал своего беспокойства. По мере того, как красноармеец приближался к намеченной цели своей аферы, появился новый страх - сорваться вниз: тогда от плеска упавшего тела, всполошатся сразу все немцы находящиеся в карауле. ...

   Впрочем, в своих страхах Сапёр был не одинок. Фёдор находящийся в воде, наблюдал за напарником и его сердце стучало с не меньшей скоростью. Солдат ни столько боялся за себя - в случае опасности он мог уйти под воду, сколько понимал всю уязвимость Игоря, который карабкаясь ввысь, был очень удобною мишенью. И вот Подопригора скрылся из виду, вскоре, подтверждением что эта часть плана прошла удачно, сверху неспешно опустилась мокрая верёвка. Привязав её конец к петле первого из четырёх мешков, боец дважды несильно его дёрнул. И тут, всё за малым не пошло прахом. Как только плотик облегчился избавившись от половины тяжести и массы своего груза, течение, начало увлекать за собой более загруженный плот, за малым не унесло весь остаток взрывчатки. Так что красноармейцу еле удалось удержать второй притупленный плот и переместить его так, чтобы течение прижимало его к опоре, а не утягивало. Пока эта проблема устранялась, сверху снова спустилась всё та же верёвка. И так, всё повторилось раз за разом. Когда крепление удерживающее последний груз на плоту было перерезано, и он пошёл вверх, солдат какое-то время понаблюдал за ним. Затем, с чувством выполненного долга, отпустил ставшие ненужными плав средства в свободное плавание. И надо признаться, сделал это вовремя.